Москва – муза Бориса Пастернака
Шрифт:
ВХУТЕМАС
Среди выпускников Училища были мастера, ставшие впоследствии классиками русской живописи: Перов, Саврасов, Прянишников, Е. Маковский, Левитан, Петров-Водкин, братья Коровины. Здесь преподавали Поленов, Серов, Лентулов, П. Кончаловский, Малевич, Кандинский, здесь же, у Д. Шеренберга и у П. Кончаловского, училась и первая жена Пастернака Евгения Лурье.
Каждую весну в залах Училища открывались передвижные выставки, и дети наблюдали из окон квартиры за распаковкой и переносом картин: «Так прошли перед нашими глазами знаменитые полотна Репина, Мясоедова, Маковского, Сурикова и Поленова. Добрая половина картинных запасов нынешних галерей и государственных хранений».
В этом доме на одной из передвижных выставок произошло знакомство отца с Л. Толстым, который обратил внимание на картину Леонида Пастернака «Дебютантка». Лев Толстой пригласил Леонида Осиповича к себе в Хамовники. Визит стал началом близкого знакомства с Л. Толстым, повлиявшим в дальнейшем на мировоззрение Бориса.
(Позднее его родители часто бывали и в Ясной поляне, где его мать – Розалия Пастернак – играла для Л. Толстого. Музей Л. Толстого в Париже был создан из архивов, вывезенных заграницу семьей Пастернаков).
Б. ПАСТЕРНАК ОПИСЫВАЕТ НЕСКОЛЬКО ВАЖНЫХ СОБЫТИЙ, СВЯЗАННЫХ В ЕГО ПАМЯТИ С КВАРТИРОЙ В ЗДАНИИ УЧИЛИЩА. ОДНО ИЗ НИХ ПРОИЗОШЛО 23 НОЯБРЯ 1894 ГОДА, ВСКОРЕ ПОСЛЕ ПЕРЕЕЗДА В УЧИЛИЩЕ. В НОВОЙ КВАРТИРЕ СЕМЬИ СОБРАЛИСЬ ГОСТИ СЛУШАТЬ ФОРТЕПЬЯННОЕ ТРИО ЧАЙКОВСКОГО, КСТАТИ, ЛЮБИМОГО КОМПОЗИТОРА Л. ТОЛСТОГО. ТРИО БЫЛО ПОСВЯЩЕНО «Памяти великого артиста» А. Рубинштейна, только что ушедшего из жизни, и памяти недавно умершего художника Николая Ге.
За роялем была мать Бориса, за виолончелью А. Брандуков, партию скрипки исполнил И. Гржимали. Рояль стоял в проходной комнате, музыка была хорошо слышна из детской. Посреди ночи она разбудила Бориса, который «закричал и заплакал от тоски и страха»: «Отчего же я плакал и так памятно мне мое страдание? К звуку фортепиано в доме я привык, на нем артистически играла моя мать. Голос рояля казался мне неотъемлемой частью самой музыки. Тембры струнных, особенно в камерном соединении, были мне непривычны и встревожили как действительные в форточку снаружи донесшиеся зовы на помощь и вести о несчастье».
Мальчика внесли в гостиную, среди гостей он запомнил седовласого человека, чей образ: «прошел через всю мою жизнь, особенно потому, что отец иллюстрировал его, ездил к нему, почитал его и что его духом был проникнут весь наш дом. Это был Лев Николаевич», – напишет он.
Среди достопримечательностей Мясницкой важное место занимает почтамт. Старый почтамт назывался немецким по зарубежным связям. Он стоял здесь до 1783 года, потом его отдали под жилье служащих почтамта, а сам почтамт был перенесен на новое место, где он и теперь.
В 1812 году почтамт и две рядом стоявшие церкви остались не расхищенными. За взятку французские солдаты перед отступлением для виду разбросали вокруг горящую солому, и здание сохранилось.
Новый почтамт был построен в 1912 году арх. Мунцем, при участии братьев Весниных.
Против почтамта, на месте дома № 23, стояла церковь Святых Фрола и Лавра, куда Бориса водила его няня: «То, что он ходит с няней в церковь, тоже было незаконным и уязвимым. Видимо, она по-своему это преодолела. Окропив его во имя Отца и Сына, и Святого Духа, она уверила его, что нет препятствий к его участию в службе», – писал Евгений Пастернак. Этот упрощенный народный обряд крещения был достаточным для того, чтобы подойти к причастию, о котором мечтал мальчик: «Сколько служб я отстоял в церкви в детстве. Я мальчиком очень религиозным был, все это западает в душу на всю жизнь. Я помню Псалтырь, литургию. Видите ли, я тоже в пять лет полюбил Христа – по рассказам няни, но я был не крещен. Решили, что она потихоньку от моих родителей отведет меня в церковь и окрестит, так как они могут не разрешить. А дальше – что Бог даст, может быть, и они станут христианами. Сразу же после крещения я причащался, и моему восторгу не было конца. Каждое слово богослужения казалось мне непревзойденным из-за формы: смысл и слово совпадали, я как губка все впитывал. Няня считала, что это Ангел Хранитель помогает мне все запомнить. Я и сейчас все прекрасно помню», – эти воспоминания детства записаны со слов поэта.
Сам Пастернак в письме от 2 мая 1959 года рассказал так: «Я был крещен своей няней в младенчестве, но из-за ограничений, которым подвергались евреи… Это вызвало некоторые осложнения и оставалось всегда душевной полутайной…»
В поэме «1905 год» упоминается церковь Фрола и Лавра – покровителей коневодства – в ее дворе освящали лошадей.
В классах яблоку негде упастьИ жара как в теплице.Звон у Фрола и ЛавраСливаетсяС шарканьем ног.Церковь Святых Фрола и Лавра была построена в слободе мясников, поставлявших со времен Ивана Грозного мясо на государев двор. Разрушили церковь в 1934 году в связи со строительством метро.
Из стихотворения «Женщины в детстве»:
В детстве, я как сейчас еще помню,Высунешься, бывало, в окно,В переулке, как в каменоломне,Под деревьями в полдень темно.Тротуар, мостовую, подвалы,Церковь слева, ее куполаТень двойных тополей покрывалаОт начала стены до угла.Флигель, где жила семья, был сломан, и «нам оборудовали новую квартиру из двух или трех классных комнат и аудиторий в главном здании. Мы в нее перебрались в 1901 году. Солнце вставало у Почтамта и, соскальзывая по Кисельному, садилось на Неглинке. Вызолотив нашу половину, оно с обеда перебиралось в столовую и кухню. Я учился в университете. Я читал Гегеля и Канта», – Б. Пастернак.
Его брат Александр, ставший впоследствии архитектором, так вспоминал новую квартиру: «Из столовой открывался широкий и свободный вид на запад на московские дали поверх крыш обеих Лубянок, Кузнецкого моста и дальше до горизонта… Еще меньший интерес для нас сулили окна нашей гостиной. Они выходили на замкнутый двор дома ныне известного по магазину в первом этаже “Чаеуправления” и по странной и довольно безвкусной архитектуре фасада “под Китай”. Но вот третья сторона окон! Та, которая глядела на Мясницкую, на двор старого Почтамта и на дивную скульптурную – иначе не скажешь – стрелу Меншиковой башни! Эта сторона играла в нашей жизни большую и даже большую из больших роль, и, вероятно, поэтому, когда я называю эту башню, я до сих пор испытываю порыв восторга». Летом 1903 года недалеко от Малоярославца, сняв дачу, родители познакомились с семьей А. Скрябина, жившего там же. В это лето Скрябин писал свою Третью симфонию «Божественную поэму».
Поэт так опишет разговоры отца со Скрябиным: «Он спорил с отцом о жизни, об искусстве, о добре и зле, нападал на Толстого, проповедовал сверхчеловека, ницшеанство… мне было двенадцать лет. Половины их споров я не понимал. Но Скрябин покорил меня свежестью своего духа. Я его любил до безумия». Поэма «1905 год»:
Мне четырнадцать лет.ВХУТЕМАСКак-то раз…Раздается звонок,Голоса приближаются: —Скрябин.О, куда мне бежатьОт шагов моего божества!