Москва парадная. Тайны и предания Запретного города
Шрифт:
В его правление Москва обрела — Александровский сад, Купеческую биржу на Ильинке, первый в России пассаж, обновленные Большой и Малый театры, Москворецкий мост, водопровод и фонтаны, были построены Триумфальные ворота, которые стоят в настоящее время на Кутузовском проспекте (первоначальное место — Тверская застава). И это далеко не полный список его славных дел…
Дмитрий Владимирович Голицын вошел в историю, прежде всего как один из лучших и наиболее любимых жителями московских генерал-губернаторов. Когда Москве из-за неурожая угрожал лютый голод, князь собрал самых богатых торговцев. Во избежание бунтов предложил закупить хлеб в урожайных губерниях и продавать без прибыли. Первым вписал себя в подписной
Светлейший князь Дмитрий Владимирович Голицын (1820–1844) — один из лучших и наиболее любимых жителями московских генерал-губернаторов
Будучи знаком с А.С. Пушкиным, светлейший князь был в числе тех, кто с радостью и восторгом принимал великого поэта. В его губернаторском доме устраивались знаменитые балы и маскарады, на которых бывал Александр Сергеевич. Именно здесь, танцуя и флиртуя с юной Екатериной Ушаковой, поэт написал свои волшебные строки:
В отдалении от Вас С Вами буду неразлучен, Томных уст и томных глаз Буду памятью размучен…На балу у Д.В. Голицына А.С. Пушкин познакомился с Евдокией Сушковой, будущей поэтессой Ростопчиной. В конце 1829 на балу в доме генерал-губернатора были поставлены «живые картины», в которых участвовала юная Наталья Гончарова.
Общественное положение Д. В. Голицына обязывало его жить на широкую ногу, давать приемы и балы, устраивать праздники, заниматься благотворительностью, и он очень страдал от того, что его властная мать выделяла ему из доходов по имениям весьма скромную сумму. Кончилось тем, что в дело вмешался сам Николай I и убедил княгиню Голицыну сделать для Дмитрия Владимировича существенную прибавку, чтобы тот не накопил долгов и не скомпрометировал бы их фамилию. По мнению света, именно княгиня Наталья Петровна Голицына, фрейлина «при дворе пяти императоров», послужила А.С. Пушкину прототипом знаменитой «Пиковой дамы».
Мать генерал-губернатора Д.В.Голицына Наталья Петровна Голицына, ур. Чернышова — прототип знаменитой «Пиковой дамы»
По словам современников, прославленный генерал-губернатор, вытягивался перед своей матушкой, как перед государем-императором и не мог позволить себе сидеть в ее присутствии без ее особого разрешения. Однако относился к ней с крайней почтительностью и любовью. Как, впрочем, и ко всем окружающим его людям.
Известный писатель М.П. Погодин писал в «Московских ведомостях»: «Кому не рад он был сделать добро? Кому не готов был помочь, каким бы то ни было образом? В чистом сердце его не было места никакой мысли о зле; он не верил, что можно было сделать дурное и с умыслом… Все имели равное право на его внимание, всем открыты были двери его кабинета; он выслушивал одинаково Андреевского кавалера и молодого чиновника; он принимал без различия и бедную мещанку, и миллионщика… Двадцать пять лет его управления прошли, как один спокойный день».
Когда он умер, тысячи горожан встретили погребальную колесницу у Дорогомиловской заставы, затем выпрягли лошадей и сами повезли ее на Тверскую к месту прощания.
«Чурбан-паша»
Одним из самых противоречивых генерал-губернаторов Москвы был участник Отечественной
После войны, из-за конфликта со знаменитым Аракчеевым, Закревский был удален из Санкт-Петербурга и отправился генерал-губернатором в Финляндию. По словам современников, управлял он жестко, иногда деспотично, за что снискал благосклонность Николая I.
Когда в 1848 году по Европе покатилась волна революций, император Николай I, весьма обеспокоенный положением в древней столице, назначил Закревского генерал-губернатором Москвы, и в напутствие сказал ему: «Надеюсь, что ты подтянешь распустившуюся Москву».
Широко известны слова царя, сказанные сразу после этого назначения: «За ним я буду как за каменной стеной». Доверие императора к нему было столь велико, что Николай I снабдил губернатора бланками со своей подписью, по которым Закревский мог принимать окончательно самые решительные меры. Достаточно было вписать в этот бланк любое имя, чтобы несчастный без суда и следствия отправлялся в Сибирь. Но, надо отдать должное, строгий градоначальник так и не воспользовался этими бланками, при его отставке все они были возвращены.
Патриархальная Москва от жестких методов А.А. Закревского пришла в тихий ужас и прозвала деспотичного губернатора — «Чурбан-паша».
По словам современников, нового генерал-губернатора боялись как огня, особенно купцы и предприниматели. Закревский говорил им «ты» и ругался страшно, часто изымал нажитые жульнически деньги и предметы. Сам не беря взяток, Закревский решительно боролся со взяточничеством московских полицейских и гражданских чиновников. Однако, пресекая взятки, сам обложил купцов неслыханными поборами на нужды города, поскольку в городском бюджете денег всегда не хватало.
Новый градоначальник «сильной рукой» «подтянул» Москву так, что все «взвыли». За короткое время он успел поссориться и с дворянством, и с купечеством, и с местным самоуправлением, опутать всю Москву сетью шпионства и доносительства. Одно из главных качеств исправного государства, по мнению Закревского, был идеальный порядок и дисциплина. Нарушение порядка было в его глазах одним из самых тягчайших преступлений. Один из его современников писал: «Он установил свой собственный порядок разбирательства дел, короткий, как бог на душу положит… Ему все известно, что делается в семействах, при помощи шпионов и распечатанных писем. Лакейство перед ним доходило до отвращения. Ни одного независимого, громкого голоса; если говорили против него, то шепотом, оглядываясь, нет ли доносчиков».
При Николае I понятие «образцовый порядок» распространялось на все сферы жизни и быта, в том числе и на прически, усы, бороды. Так, дворяне, особенно те из них, кто находился на государственной службе, должны были быть гладко выбриты. Усы дозволялось носить только офицерам-кавалеристам. Высшие сановники, подчеркивая свое исключительное положение, позволяли себе иногда легкий намек на баки. Дошло до того, что Закревский через квартального надзирателя потребовал у знаменитого писателя СТ. Аксакова и его сына Константина подписку о том, что они немедленно сбреют бороды.