Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание
Шрифт:
Наконец платформа остановилась, чуть качнувшись, и Еремей Багдасарович, сухо крякнув в кулак, приказал:
— Выходим! Этого связать, — он указал на холодильник, — этих порознь и в цилиндры-ограничители!
Спецназовцы в один миг сковали истерзанный милицейскими дубинками холодильник кожаными ремнями, которые, надо полагать, совсем не случайно обнаружились в сумке одного сотрудника в черном костюме. Сотрудник этот, как и его непосредственный начальник — Еремей Багдасарович, имел каменное выражение лица и безразлично-суровый взгляд, и был, что называется, правой рукой генерала. Звали его Павел Первородько. Бойцы поставили охладительное чудо техники на подготовленную заранее тележку и держа наготове автоматы, покатили его по длинному глухому
Задержанных доставили в отсек № 113. Отсек этот, представлял собой бронированную, ярко освещенную камеру одна стена которой была абсолютно прозрачной и совершенно непробиваемой. Он использовался на «Плакоме» в качестве сверхгерметичной лаборатории для проведения опытов, последствия которых могли бы оказаться крайне плачевны. Здесь, к примеру, испытывали вредоносные вирусы, новое молекулярное оружие и прочие кошмарные изобретения, итог которых прогнозам не поддавался. Это было самое надежное во всем бункере-полигоне помещение, способное даже выдержать взрыв водородной бомбы малой мощности и полностью его нейтрализовать.
Преступников, предварительно освободив от пут и саркофагов, по одному забросили в отсек № 113 и тут же заперли. Сквозь прозрачное стекло за троицей немедленно принялись наблюдать. Комиссия, должная произвести допрос злодеев совершивших невероятные в своей наглости и масштабности преступления, состояла из самого генерала Жиркова, его помощника Первородько, доктора психологических наук Зоркича Ивана Кузьмича, эксперта в вопросах взрывного дела Мурлонского, химика Прикидыша Петра Ильича, уфолога Никромантова, Саблеуховой Катерины Святославовны — главы института мозга и еще нескольких ученых и специалистов в различных областях наук и обороны.
— Ну что ж, господа, — с чувством обратился Жирков к собравшимся, — вот те самые выродки, что посягнули на нашу родину! Не знаю кто они, откуда взялись и чьи интересы представляют, кто их финансирует и какие ученые умы способствуют воплощению их фокусов в жизнь! Я имею в виду левитацию, мгновенную трансформацию останкинской телебашни, кражу самолета и прочие гипнотические эксперименты над гражданами, но знаю одно… — тут он сделал трагическую паузу и обвел взглядом всех замерших в ожидании ученых, — Все совершенные ими действия преступны! Они подорвали важнейшие стратегические основы государственности, разрушили управленческие механизмы, посягнули на наши идеологические принципы! Мы все с вами понимаем, как и чем держит народ в узде, власть! Это в первую очередь телевидение и алкоголь! Как и в любые времена, толпа хочет хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ господа! И более ничего!
Ученые и специалисты согласно загудели и одобрительно закивали, переглядываясь друг с другом. Каменно непреклонным остался только Первородько. Незаметно для остальных он бегал по аудитории глазками, словно выискивая в толпе собравшихся научных светил, несогласного предателя государственных основ.
— Они же, — продолжал Еремей Багдасарович, тыча с бронированное стекло пальцем, — в одночасье все это разрушили! О чем теперь будет думать страна? Народ о чем будет думать? Чего станет желать? — вопросительно уставился он почему-то на
Тут среди ученых пролетел печальный вздох, будто речь шла о почившем, горячо всеми любимом, товарище.
— Еще чего доброго, — гневно возмущался генерал, — книжки начнут читать! И при чем все сразу! А вы знаете, что пишут в книжках. Что карябают там эти, так называемые писатели? Эти контрреволюционеры пера! Какие мысли у них? Представляете, что будет? Представляете, если каждый начнет думать, а от чего это я так живу? И живу-то плохо… А к чему это я стремлюсь? И кто виноват в этом? Задумается он… И чего захочет такой человек? Такое общество?..
Жирков пожирал жестким взглядом аудиторию, и гробовое молчание разлилось по ней.
— Мы знаем историю. Знаем, что вызревает в головах масс от отсутствия возможности самореализации. Революции и войны вызревают. Вот что нас ждет! А виной всему эти выродки, — он ожесточенно кивнул на фантастическую троицу, — Вот к чему они нас ведут.
Тут генерал задумался минутно и обвел мрачным взглядом решительно всех.
— Как знать, может и среди вас есть те, кто мог способствовать этим фокусникам в осуществлении столь коварной диверсии?
После этих слов, итак сконфуженный вниманием оратора Никромантов как-то моментально покраснел и потупил взгляд, словно ненарочно воздух попортил. Некоторые скосились на него подозрительно, а Первородько что-то пометил у себя в блокноте, переглянувшись с генералом.
— Так вот, — генерал принялся расхаживать перед интеллектуальным собранием, заложив руки за спину, — наша задача как можно скорее вывести их на чистую воду, обнаружить идейного вдохновителя диверсии и ударить молниеносно! Со всей мощью, на которую только мы способны! А мы, уверяю вас, — Жирков почему то снова, хищно посмотрел на совсем уже бледного уфолога Никромантова, — можем многое!
Павел Первородько ехидно ухмыльнулся от этих слов и еле заметно кивнув, скосился на уфолога, снова что-то записав в блокнот.
— Думаю, что время нам теперь терять не стоит. Итак многое потеряно. Предлагаю прямо сейчас, немедленно и приступить к допросу! — генерал сосредоточено осмотрел ученую комиссию и никто не ответил ему возражением.
Все присутствующие расселись пред стеклом на стулья, обитые кожзаменителем, достали кто блокноты для записей, кто диктофоны, кто электронные записные книжки, а уфолог Никромантов Савелий Каримович, извлек из своего саквояжа странный измерительный прибор, похожий на амперметр, только если бы тот сделан был в эпоху палеозоя. На приподнятую вопросительно бровь генерала Жиркова, уфолог запинаясь объяснил, что собирается с его помощью зафиксировать «кармический синусоидальный фолиант» преступников и в особенности его интересует холодильник, так как подозревает его Савелий Каримович в связях с внеземными цивилизациями. И снова горе-уфолога наградили собравшиеся презрительными и даже оскорбительно-насмешливыми взглядами, словно тот был болен слабоумием, а генерал украдкой поинтересовался у своего помощника Первородько, кто этого идиота вообще пригласил?
— Состав комиссии составлен президентским советом и лично одобрен главой государства, — развел руками помощник, соратнически изображая на лице неприязнь к уфологу.
Наконец, когда все расселись по местам, допрос начался. Хотя больше это действо походило вовсе не на допрос. Скорее на закрытую пресс-конференцию.
— Кто вы такие? — вкрадчиво спросил взрывник Мурлонский, удостоившийся чести быть первым.
— А вы не видите? — изумился молодой человек по имени Василий. Он сидел за стеклом на простом табурете. На его печальном лице слева у скулы явно проступал свежий кровоподтек. Из разбитой брови выступала засохшая уже, а от того почти черная, струйка крови.