Москва Поднебесная
Шрифт:
– Я обыкновенный человек. Зовут меня Василий. Это мой ангел-хранитель, а это холодильник марки «Samsung».
– Позвольте, но если вы такой же человек, как и любой из нас, – Прикидыш указал на коллег, – то почему же с нами нет наших ангелов и, я извиняюсь, холодильников?
– Извинения не принимаются! – обиженно прогудел помятый железный герой, вызвав бурю удивлённых возгласов и перешептываний.
– Кто ваши координаторы? – не удержался секретный генерал. Сдержанность его испарилась куда-то, и теперь он кипел, как чайник, забытый на плите.
– Их нет.
– Чья это
– Понятия не имею, – ответил Василий, глядя на генерала в упор сквозь идеально ровное стекло.
– Это что же получается, холодильник ваш живой, что ли? Разумный? У него, может быть, и душа есть?
– Душа есть у всех. Даже у вас. Весь вопрос в том, какая она: прекрасная или ужасная? Ваша, по всей видимости, совсем плоха. Вы хотите знать, кто нас координирует? Так вот, никто, да я и не уверен, может ли кто-то в этом обществе координировать такое, – ответил загадочный задержанный.
– То есть, надо понимать, что вы сами, по своей прихоти, совершили все эти преступления?
– Преступления?
– А как ещё можно назвать похищение воздушного судна, подрыв башни, генетическое изменение состава спирта и прочие ваши фокусы? – злобно проскрипел генерал.
– Мы не похищали самолёт. Мы спасли людей от авиакатастрофы! Да и башню никто не подрывал, мы лишь показали всем её действительную, реальную суть наглядно, – усмехнулся дерзко Василий, – а что касается водки, то с этим давно пора было покончить…
– Боже! – всплеснула руками Саблеухова Катерина Святославовна, единственная женщина среди собравшихся. – Браво! Браво, молодой человек! – И захлопала театрально.
Учёная коллегия презрительно осмотрела женщину. В их глазах читалась свойственное каждому мужчине снисходительное бешенство, непременно проявляющееся, когда разговор о вреде спиртного происходит в присутствии дам. Саблеухова же, не изменяя своей позиции, ответила всем с вызовом:
– Водка – зло! – жарко произнесла она и кивнула холодильнику одобрительно. Тот в ответ мигнул ей лампочкой морозильного отделения.
– Меня не интересуют ваши оправдания! – вскричал дико Жирков. – Мне важно знать, как вы всё это сделали? Кто вам помог?! – он испытующе впился в нахала жёсткими глазками. – Признайся, гад, это американцы?
Василий молчал.
– Исламские террористы? Чечены? Кто?
– Я вам повторяю: никто за нами не стоит.
– Извините, молодой человек, – встрял в разговор старичок в маленьких кругленьких очках, повисших на кончике его длинного носа, – но тогда как вы объясните это с научной точки зрения?
Задавший вопрос старичок был не кто иной, как доктор психологических наук Зоркич Иван Кузьмич. Он поджал тонкие губы, придав лицу крайнюю озабоченность, напустил в глаза тумана интеллектуальной загадочности, так что казалось, сами стёклышки его очков подёрнулись дымчатой пеленой, и замер, ожидая ответа.
– А никак, – ответил Василий, пожав плечами.
– То есть, совсем никак? – изумился Зоркич.
– Никак совсем. Просто всё происходит так, как я хочу.
– Как вы хотите?
– Да. Именно так.
– Позвольте, выходит, вы захотели, чтобы башня трансформировалась,
Василий кивнул.
Генерал Жирков в этот момент быстро переглянулся со своим помощником.
– И с самолётом то же самое?
– То же самое, – согласился Василий.
– Невероятно! Но ведь тогда получается, вы маг! Всемогущий человек! Волшебник!
Загадочный задержанный лишь слабо улыбнулся в ответ, и ничего не сказал.
– Молодой человек, – вдруг с совсем иной интонацией начал генерал, – а нет ли у вас желания сослужить родине службу? – Глаза Жиркова загорелись. Весь его вид излучал торжественность, словно перед ним неожиданно открылась тайна благородного, высокого происхождения арестанта.
– Вы о чём? Хотите с помощью меня завоевать мир?
– Зачем же завоёвывать, – смутился Жирков, нервно дёрнув веком, – завоёвывать ничего не нужно, но престиж страны поднять было бы ой как кстати… С такими возможностями, как у вас, горы можно свернуть…
– Вам бы всё горы сворачивать, – забывшись, тихо пробубнил уфолог Никромантов, надеясь, впрочем, что никто его не услышит. Однако, напротив, услышали его все. И мало того, что услышали. Фраза, вылетевшая из его рта, была тут же записана помощником генерала в блокнот. Никромантов, видя это, совсем сник, став похожим на моллюска, выброшенного волнами из родной водной стихии на безжалостный берег. Он погрузил голову в воротник пиджака и молча уставился на табло своего загадочного прибора.
– Я не собираюсь вам помогать, – ответил молодой человек за стеклом.
– Почему же? Вы не любите свою родину? – заискивающе-подозрительно осведомился Жирков.
– Люблю.
– А что же тогда вас останавливает?
– Во-первых, как я уже говорил, мне претит действовать по чьей-либо указке. Во-вторых, раздражает ваше желание легко и просто решить проблему, созданную поколениями воров и идиотов, занимающих самые высокие посты, имеющих власть, и, вдобавок к ней, наглость. Проблему, возникшую по вине разгильдяев, пользующихся авторитетным положением в обществе, обладающих связями, имеющими политический и финансовый вес, а также доступ к государственным ресурсам. Я не собираюсь исправлять ошибки зарвавшихся параноиков и откровенных преступников, которые сочли себя правыми распоряжаться страной и приведшие её к краху! – Василий раскраснелся, и голос его стал совсем трагичен, а тем временем загадочный металлический его подельник, сопереживая хозяину, начал нервно прохаживаться внутри отсека, постукивая по полу шнуром электросети.
– Однако эти люди зачастую приветствуются обществом! – продолжал Василий. – Оно их любит. Возносит на пьедестал. Некоторым поклоняется, давая волю распоряжаться собой как угодно! Люди готовы исполнить любое желание своего кумира; пойти на войну и умереть за нелепую идею, строить немыслимые утопические социальные модели, жить, питаясь крохами со стола господина. И самое дикое, что повсеместно это считается нормой! – Василий сделал паузу, презрительно осмотрев учёных. Некоторые из них стыдливо опустили глаза, а некоторые еле заметно согласно кивали. Но были и такие, что сидели с видом наглым и беспечным.