Москва силиконовая
Шрифт:
– Ты не…
– О нет, я не мстительна. Подозреваю, что все произошло по взаимному согласию.
– Мы не…
– Правильно. Больше ничего друг другу не должны.
– Но я не…
– Кажется, ты начинаешь повторяться.
Я сама не ожидала от себя такого хладнокровия. Возможно, дело было как раз в том, что я к Федору чувствовала, вернее, в том, чего я никогда не чувствовала к нему.
Челси же была такой, какой можно себе позволить быть лишь в четырнадцать лет. Нарочито наглой, вызывающей, играющей фам фаталь
Одеться она не потрудилась, на ней были лишь бусы из речного жемчуга (как нетрудно догадаться, мои). Гордая своей крепко сбитой юной наготой, она плавно прошествовала к комоду, на котором валялись ее сигареты. Закурила, присела на подоконник, скрестив ноги, сладко потянулась, не смущаясь ни моего взгляда, ни запаха секса, который источало ее тело, ни собственной подлости, ничего.
Я молча ждала, что случится дальше.
– Ну и что ты на это скажешь? – наконец спросила она.
Уловив заискивающие нотки в этом нарочито вальяжном вопросе, я мысленно усмехнулась, все же чертова кукла понимала, что полностью зависит от меня. И решила сыграть ва-банк.
– А что тут скажешь? Складывай манатки, куплю тебе билет до Майами. Маме сама все объяснишь. Конечно, предварительно я отправлю ей е-мэйл. Но она, наверное, и так в курсе, что твоя сексуальная жизнь активна, а моральные принципы отсутствуют.
Не успела я добраться до слова «е-мэйл», как фам фаталь в корчах умерла в моей сестре. Она испугалась. Ее как ветром сдуло с подоконника, недокуренная сигарета отправилась в пепельницу, а Челси закуталась в застиранный домашний халат. Она произнесла фразу, которая заставила меня рассмеяться.
– Я хотела как лучше, – сказала она.
Мой смех имел эффект пощечины, она странно дернулась, ссутулилась, потемнела лицом.
– Как иначе было объяснить тебе, что он противный, гнилой и совсем тебе не подходит?
– Естественно, других способов не было. Только трахнуть его на моих простынях, предварительно выжрав мое лучшее вино. Об этом писали в «Космополитене»? «Как убедить старшую сестру, что ее мужчина ей не подходит?» Совет номер один: побрейте лобок и будьте сукой, совет номер два: включите дерьмовую музыку, Энрике Иглесиас вполне сойдет, совет номер три…
– Перестань! – она зажмурилась и сжала виски ладонями.
– Очень драматично, – похвалила я ее артистизм, – может быть, тебе стоит попробовать себя в кино?
– Можешь говорить, что хочешь, можешь считать меня подлой тварью, можешь выгнать меня из дома и что угодно сказать маме, только вот… Даш, ну не стоит он того. Между прочим, это было не в первый раз, – она насупилась.
– Вот как? И что, понравилось? Наверное, чувствуешь надо мной превосходство? – Мои губы дрогнули. Меньше всего на свете мне хотелось перед ней плакать.
Но Челси удивила меня в очередной раз. Она вдруг с разбегу бросилась мне в объятия и заголосила:
– Дашка, ну прости-и-и!
Мне еле удалось ее отпихнуть. По ее щекам катились крупные слезы.
– Даш,
– Да, я знаю, удобно прикинуться ребенком и свалить ответственность на другого. Одного я понять не могу: за что ты так меня ненавидишь?
– Да не ненавижу я, – буркнула Челси, – просто не понимаю. Презираю твое халатное отношение к жизни. Как ты вообще могла с ним связаться?! Не уважать себя до такой степени?! Да если бы я не вмешалась, ты бы и замуж за него вышла! Тебе нужен другой мужчина, совсем другой! Даже я это понимаю, а вот ты почему-то нет. Да я тебя, можно сказать, спасла!
– Ну вот что, мать Тереза. Я сейчас уйду, а когда через пару часиков вернусь, чтобы тут все было убрано, посуда вымыта, белье постирано и развешено на балконе, а ты сидела в закрытой дальней комнате и делала уроки.
Кажется, я уже вскользь упоминала о своей соседке по лестничной клетке, разбитной разведенке по имени Людмила, которая время от времени донимала меня назойливым вниманием и неизвестно по какой причине пыталась со мною дружить. Может быть, в глубине души она была настолько одинока, что даже случайному знакомству неосознанно пыталась придать колорит некой близости, а может быть, ей было просто все равно, с кем проводить досуг, лишь бы градус никогда не понижался, а в соседнем баре не переводились охочие до одноразовых приключений выпивохи.
Неважно. Главное, что тот вечер был наименее подходящим, чтобы на сцену театра абсурда, в который превратилась моя жизнь, выплыла эта пошатывающаяся от выпитого звезда. Но по закону подлости, стоило мне, громко хлопнув дверью, покинуть квартиру, как на лестничной площадке материализовалась она в псевдошелковом алом халате и кокетливых тапочках с меховыми помпонами.
– Дашка! – радостно воскликнула она. – Ну ты меня совсем забыла! Зайди, кое-чего покажу!
– Извини, не до тебя, – процедила я, – спешу.
– Да ладно тебе! Пять минут погоды не сделают! – У нее было потрясающее умение не замечать моей неприязни. – Я ведь на работу устроилась, представляешь?
– Рада за тебя. – Я уже начала спускаться по лестнице вниз.
Бежать, бежать на воздух, быстро идти вперед, как будто бы от собственной никчемной жизни можно оторваться хоть на сотую долю секунды. И получить олимпийскую медаль за бегство от самой себя.
– Да я тебе кое-чего предложить хотела! – кричала Людка мне вслед. – Я теперь работаю в бельевой фирме консультантом! Вот! Могу тебе нижнее белье продать со скидкой. Италия, все по-честному! И тебе дешевле получится, и я свой процент огребу. Да куда ты так несешься! Зайди, глянь хоть одним глазком! Там такие лифчики, грудь на три размера увеличивают. Я теперь только такие и ношу!