Москва силиконовая

Царева Маша

Я остановилась как вкопанная. Что-то щелкнуло в голове, электрический заряд закоротил мозги, неожиданная мысль заставила губы искривиться в язвительной ухмылке. Давай, Дарья, действуй. У тебя получится. Ты их всех сделаешь.

И вот Людка поила меня дешевым мятным ликером – она настолько обрадовалась нежданному счастью общения, что вела себя как расшалившийся щенок таксы. Видимо, она была все же очень одинока, несмотря на напускную браваду. Знаете, есть такой сорт женщин, у них в глазах летают, сталкиваясь лбами, ведьмы на помеле, их завитые волосы имеют тот неестественный оттенок ржавого солнца,

по которому раньше легко отличали кудесниц продажной любви, их юбки – коротки, смех – громок, шутки – смелы, а сигареты – крепки, на их скулах – блестки. Причем они вовсе не обязательно карикатурно мелки, нет, иногда им свойственна самоирония и даже философская покорность предсказуемому будущему. Глядя на них, хочется улыбаться, они, как сквозняк. Но вместе с тем их самая донная часть воет и скулит от черного отчаяния, за ними чувствуется такая депрессивная пропасть, что поневоле стараешься не впускать их дальше протянутой руки, словно боишься, что и тебя может затянуть в их воронку.

Людка вцепилась в меня, как питбуль. Ее дешевый кухонный стол был заляпан кулинарным жиром, потеками выпитого в одиночку красного вина и переслащенного чая. На ее подоконнике цвела герань – это было так по-старушечьи, так трогательно.

Вообще, ее квартира была ладонью, по которой Людка разгадывалась со стопроцентной гарантией. На полу – дешевый синтетический ковер, истоптанный, стыдливо прикрывающий потемневший линолеум. Мещанские детали вроде кружевных салфеточек, грубо сработанных стеклянных балерин, вычурных вазочек с позолотой, многослойных штор с люрексом и фотографией самой Людки того периода, когда она была чуть более молодой и менее пропитой, мирно уживались с «авангардными» вкраплениями. Журнальный стол, стекло и сталь. Привет вездесущей Икее. Плакат с Мэрилин Монро в интерпретации Энди Уорхолла. Книги: яркие томики Донцовой благоразумно прячутся под девственно не читанными томиками неоклассиков. Кофейные чашки с изображением фаллоса.

И курила-то она через мундштук.

И глаза-то ее были подведены синим.

И по дому она ходила в лжешелках, да еще и богато отороченных лжесоболями.

И говорить-то пыталась с придыханием, правда, все время забывалась и срывалась на пулеметный темп речи: еще не истерика, но уже невроз, корнями вросший в ее слепленное из самоварного золота благополучие.

Начала она, разумеется, за здравие.

– На прошлой неделе с та-аким мужчиной познакомилась. – На слове «та-аким» глуповатые глаза закатились, а ярко накрашенные губы округлились. – Банкир, красивый. Розы дарит. Замуж зовет. В Анталью с ним поедем.

– Всего неделю знакомы, а уже замуж? – Я осторожно отпила ликер.

– Ну он еще этого не говорил, но чувствую, все к тому идет. Так смотрит на меня, так смотрит! А я, дура, еще не верила в любовь с первого взгляда.

– Где же вы познакомились?

– Да в баре за углом, где ж еще, – простодушно объяснила она. – Я больше и не хожу никуда. А чего, там чистенько и дешево.

– Что же твой банкир пошел в такой дешевый окраинный бар?

– Ну мало ли, – Людка занервничала. – Может, настроение такое было… Захотелось бродяжничества. А может, он почувствовал.

– Что встретит тебя? – насмешливо подсказала я, и Людка, не разгадав сарказма, со вздохом кивнула.

– Даша, это было нечто! Мы выпивали всю ночь, только в шесть утра ушли. Ну, естественно,

ко мне. Я ведь не тургеневская девушка, я – так… Нет, а что в этом плохого? – тоном рыночной торговки, которую обвинили в том, что она переоценила курагу, спросила она.

– Ничего, ничего такого, – я поспешила ее успокоить, – ты просто современная девушка.

– Вот именно, – приосанилась она. – Сейчас такое время… Да и мужиков нормальных раз, два и все. И потом, ну могу я хоть раз в жизни пойти на поводу у примитивного желания. Не вечно же мне быть нежным созданием, которое надо кормить ирисками, поить компотом и ублажать стихами Цветаевой.

– Все правильно, – я еле сдерживала смех.

Сколько раз меня будили на рассвете гортанные всхлипывания и наигранные возгласы в духе классики скандинавской порнографии, раздававшиеся из-за стены. Сколько раз я видела, как ее, пошатывающуюся, с размазанной по всему лицу помадой и почти отклеившимися накладными ресницами, вели домой мужчины, как правило, тоже пьяные? Сколько раз я входила в арку во дворе и там видела ее, целующую очередного районного маргинала?

Вообще-то более правильным будет спросить не «сколько раз», а «сколько раз в неделю».

– И что это была за ночь! Я, правда, почти ничего не помню. Наверное, от счастья. Знаешь, все как в детстве, когда я ходила с родителями в парк каруселей, а потом не могла внятно рассказать подругам, что именно там было. Потому что одно сплошное счастье, понимаешь?

– А в детстве ты тоже баловалась коктейлем «Отвертка»? – невинно уточнила я.

– Нет, ну ты всегда все опошлишь, – расстроилась Людка. – Ну ладно, да, мы немного выпили. Но если хочешь знать, это только обостряет ощущения.

– И теперь вы встречаетесь, да?

– Вообще-то… – Ее лицо потемнело. – Вообще-то после той ночи мы еще ни разу не встречались. Но мы обмениваемся эсэмэсками, и он пишет, что все время думает только обо мне. А когда спит с женой, представляет меня на ее месте!

– Так он еще и женат?

– Ну а ты думала? Разве достойный взрослый мужик может быть не прибранным к рукам? Хронические холостяки всегда казались мне подозрительными, – деловито объяснила она. – Ну ничего, это дело поправимое.

– А с Антальей что? Ты вроде сказала, что вы вместе собираетесь?

– Ну да… Уже под утро, когда мы лежали, обнявшись, на ковре, он сказал: Людка, мол, хорошо-то как… Сейчас бы оказаться с тобой на теплом песочке, у моря, где-нибудь в Анталье! Я себе загадала, что мы непременно поедем. Вот только денег подкоплю.

Мешанина ее представлений о жизни плясала перед моими глазами пьяной каруселью. Я даже встряхнула головой, чтобы угомонить этот бессмысленный поток сюжетов и лубочных картинок.

– Постой-постой, но ты начала с того, что он банкир? Думаешь, у него не хватит денег на то, чтобы вывезти любовницу на турецкий курорт?

– Просто я хочу показать, что я – самостоятельная взрослая женщина, – сжала накрашенные губы Людка, но по грустинке, вдруг всплывшей из самой глубины ее глаз, я поняла, что она и сама в замешательстве. Впрочем, она быстро перевела разговор на другую тему: – Ну а ты как?

– А я решила увеличить грудь, – без реверансов пошла я в атаку, плюхнув на стол рекламные каталоги Luxis. – Представляешь, мне изменил мужчина. С… ладно, неважно с кем, но она гораздо меня младше. И вот теперь я чувствую себя такой неуверенной, и с этим надо что-то делать.