Москва-сити
Шрифт:
– Да ну, Юрий Степанович, – протянул Якимцев. – Это вы, пожалуй, слишком. – Резче выражать свое сомнение в присутствии других членов группы он постеснялся: как-никак Калинченко все-таки его руководитель.
– Ну и что? Я, может, тоже думаю, что слишком, – усмехнулся Калинченко. – Но считай, что это рабочая гипотеза, пока другого ничего не предложено. И напрасно, между прочим, ты эту гипотезу так сразу, с порога, отметаешь. Ты вспомни-ка ревизию Кольцевой дороги и скандал из-за Горбушки. Ну вспомнил? И почему нельзя предположить, что этот Топуридзе, к примеру, заложил своего пахана, мэра то есть? Или что они там не поделили какие-то барыши?…
– Не понял, – буркнул Якимцев, у которого в душе все сопротивлялось одному предположению,
Если к МКАД, где специальная комиссия совсем недавно проверяла и количество уложенного песка, и количество гравия, и ширину асфальтового покрытия, Топуридзе еще мог иметь отношение, то к скандалу с «электронным» рынком, именуемым Горбушкой, он вряд ли был причастен хоть каким-нибудь боком вообще.
– При чем Горбушка, спрашиваешь? А помнишь, стоило мэру уехать на несколько дней, как тут же один из его замов… дай бог памяти… Рождественский, тут же заявил, что Горбушку никто не закроет и закрывать не собирается. Только торгаши воспряли духом, а тут и мэр вернулся. Как даст кулаком по столу: «Горбушки в прежнем виде и на прежнем месте больше не будет!» А о чем это, как ты думаешь, говорит?
Якимцев пожал плечами, так и не поняв, при чем тут Топуридзе.
– А говорит это о том, что там у них, наверху, что называется, клубок единомышленников. Все жулье, все ядовитые гады, извини за невольную резкость. И как раз из этого и надо исходить, приступая к работе над этим, согласен, очень непростым делом. В общем, если и искать на кого компромат, то в первую очередь именно на Футболиста и его приближенных.
Футболистом многие звали мэра, большого поклонника этой игры и любителя самому, несмотря на годы, погонять мяч. И уже одна даже эта слабость не вязалась никак с предположением о том, что именно мэр – убийца или заказчик убийства…
Словно не замечая, как замкнулся Якимцев, не принимая во внимание его очевидное несогласие, Калинченко, выстроив свою гипотезу, воодушевился, глаза его горели вдохновением и жаждой новых разоблачений.
– Ты чего скис-то, Якимцев! – хлопнул он Евгения по плечу. – Тебе в кои веки приплыло в руки такое дело – чуть не на всю страну резонанс, а ты, я смотрю, выше рядовой уголовки и подняться не хочешь, подталкивать тебя приходится! Ты это брось, парень! Эка важность – очередного жулика подстрелили! Они там такими деньжищами ворочают, я удивляюсь еще, как их тут в Москве каждый день не стреляют! Да поднимись, поднимись ты над мелочовкой, посмотри шире! – Теперь глаз его просто полыхал огнем от вдохновения. – Ты представляешь, что будет, если мы доложим наверх, что в шайке мэра идут натуральные криминальные разборки? Представляешь, как там, наверху, это всем понравится? А что понравится – это я тебе гарантирую. Да мы с тобой тут же генералами станем, парень, честное слово! Сразу утрем нос всем этим москвичам гребаным! А ну-ка давай-ка еще раз изложи, что вы там накопали. Давай, давай – посмотрим теперь на дело новыми, так сказать, глазами!
Якимцев доложил ему еще раз то в общем-то немногое, что было пока известно по делу.
– Так ты что, считаешь, что стрелял непрофессионал? – спросил Калинченко, подводя итог.
– Нет, я как раз считаю, что стрелял-то профессионал, – живо возразил Якимцев, – и даже очень профессионал. А вот как киллер, как убийца вполне конкретной личности, он как раз дилетант…
– Ну загнул, – покрутил головой Калинченко и потребовал: – А ну разъясни.
– Судя по осмотру автомобиля, характер попаданий свидетельствует как раз о том, что киллер пользовался оружием как профи. Что же касается всего остального – тут одни недоумения. Во-первых, место выбрано крайне неудачно, и как раз это обстоятельство – выбор места – заставляет меня предполагать, что спланировал покушение не москвич: москвичу, полагаю, даже не пришло бы в голову затевать всю эту историю в таком начиненном милицией и видеокамерами месте. Второе, из чего я делаю вывод о непрофессионализме киллера, он выполнял свое задание с совершенно нехарактерной для киллера позиции – чуть ли не в открытую и в некотором, кроме того, возбуждении. Чем только и можно объяснить тот факт, что, стреляя в упор, он не попал, что стрелял не в пассажира, как должен был, а в водителя… Да и контрольный выстрел был произведен как бы наугад…
Калинченко внимательно слушал его, свесив голову набок, отчего его второй подбородок некрасиво лег на ворот форменного пиджака.
– Пока, – сказал он, – не вижу ничего противоречащего моей версии. Ладно, давай подбивай бабки.
Якимцев даже не раздумывал: выводы у него были готовы еще с вечера, и менять их он не видел никаких причин.
– Выводы мои такие. Во-первых, киллер не москвич. Во-вторых, явно привлечен для разовой акции – иначе чем объяснить, что он не скрывался совсем? Что, его нам нарочно показывали или он контуженный на голову? Кстати, такого труднее будет искать… Если приехал откуда-нибудь из Новгорода, допустим, то сейчас он уже дома, скорее всего – лег на дно, и хрен его теперь выявишь…
– А может, наоборот, – задумчиво сказал Калинченко. – Ведь фоторобот мы на места разослали. Наверно, местной ментуре легче установить его там, в небольшом городе, чем в такой громадине, как Москва.
– Может, и так. А может, его уже и убрали, – во всяком случае, на некоторых новостных сайтах появились сообщения о том, что киллер, скорее всего, уже мертв…
– Ну… это еще бабушка надвое сказала… А потом, он ведь был, наверно, не один, кто-то ведь должен был его страховать, а?
Якимцев согласно кивнул:
– Да, судя по всему, их было как минимум двое…
– И что, по-твоему, второго тоже убрали? Тебе не кажется, Женя… – Он едва ли не впервые назвал так Якимцева, и оба они остро отреагировали на это новшество: Калинченко ждал, не станет ли подчиненный проявлять неудовольствие, Якимцев же, как мог, старался сделать вид, что ничего особенного не произошло – хочет, ну и черт с ним, пусть зовет так. Лишь бы вязался поменьше. – Тебе не кажется, Женя, что это какая-то очень накладная операция получается, а? Всего-то одно покушение, да и то неудачное, а тут и киллер какой-то ненастоящий, да еще привезенный неизвестно откуда, и «чистильщик» безрукий… Нет ощущения, будто что-то здесь не то? По-моему, моя версия хоть как-то, а кое-что здесь проясняет. Допустим, если это идет от мэра… Не нанимать же ему уголовников, верно? Попросил какого-нибудь друга-губернатора: пришли парочку спецназовцев или там десантников, есть небольшое дельце.
Якимцев скептически поджав губы, покачал головой: нет, мол, нереально.
– Что, не можешь себе такое представить? Молод ты еще, Женя. А поживешь с мое – перестанешь удивляться вообще…
Евгений Павлович, наверно, не смог бы сформулировать словами то, что он чувствовал, слушая сейчас своего нового начальника. Ничто не могло бы заставить его согласиться с этой дикой гипотезой Калинченко – просто шеф, как новая метла, учуял «социальный заказ», нечто разлитое в московском воздухе. Учуял и решил не упустить сам плывущий ему в руки шанс выслужиться, шагнуть по должностной лесенке наверх, стать замом, а то и прокурором столицы…
– Экие вы тут в Москве… неживые, – напутствовал его шеф на прощание. – Хоть сам за дело берись! Ну что ты, Женя, как барышня, а? Раскрути ты это дело на полную катушку! Чтоб из них, из начальничков этих московских, аж сопли брызнули!… Подумай, подумай как следует! Знаешь, я человек простой. Могу кому-то в доверии напрочь отказать – это да. Но уж если я человеку поверил… А плохого я еще никому не посоветовал, Женя, поверь мне на слово. И не ошибешься, клянусь…
Интернет– новости: