Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова
Шрифт:
Очень возможно, что этот разговор товарищей про Владимира Арбенина отражает действительный факт – поведение Лермонтова, вызванное неожиданной встречей с Наташей Ивановой. Нахлынувшее волнение заставило юношу вскочить и убежать, «как будто потолок над ним проваливается».
На самом верху страницы, над сценой для «Странного человека», есть небольшое стихотворение, которое говорит о новой вспышке чувства:
К*
Не верь хвалам и увереньям, Неправдой Истину зови. Зови надежду сновиденьем… – Но верь, о верь моей любви [176]–176
М.
И через три страницы – еще одна сцена для драмы.
Лирический дневник, расположенный на страницах между этими двумя новыми сценами для «Странного человека», представляет собой большой интерес для характеристики внутреннего состояния Лермонтова в этот период его отношений с Н. Ф. Ивановой. Развлечения студенческой «веселой ватаги», похождения, который позднее послужат Лермонтову материалом для поэмы «Сашка», чередуются с возвышенными порывами. Картины окружающей зимней природы врываются в лирический дневник юноши-поэта.
На одной и той же странице – два стихотворения, написанные под впечатлением бушующих зимних метелей:
Прекрасны вы, поля земли родной, Еще прекрасней ваши непогоды…И дальше:
Метель шумит и снег валит… [177]На одной и той же странице «Песня» и «Небо и звезды»; на развороте «Счастливый миг», а на следующей странице «Когда б в покорности незнанья…» За небольшим наброском еще одной сцены для «Странного человека» идет стихотворение, обращенное «К кн. Л. Г(орчаков)ой», двоюродной сестре Н. Ф. Ивановой. Лермонтов рассказывает ей о горестях неразделенной любви, но она не понимает его страданий и недоверчиво качает головой. Семнадцатилетнюю девушку радуют блестящие наряды, все ей кажется привлекательным – люди, жизнь и свет. Но, – с горечью прибавляет Лермонтов:
177
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 214 и 215.
Ты рождена для другого, более высокого, в тебе есть зерна мыслей, которым не суждено погибнуть [178] . А в самом низу страницы, под стихотворением, адресованным Горчаковой, опять небольшой набросок к драме.
Лермонтов долго бродит один ночью по снежным улицам Москвы и возвращается домой «в час утра золотой», когда над городом лежит туман и между храмов Кремля «с гордой простотой» «Как царь, белеет башня-великан».
178
Там же, стр. 221 и 484.
Волнение временно улеглось. Юноша овладел своими чувствами, вызванными новыми встречами с героиней. В его лирическом дневнике следует философское размышление в стихах:
Я видел тень блаженства…Но и здесь он признается:
Печалью вдохновенный, я пою О ней одной – и все, что чуждо ей, То чуждо мне…Звук ее речей для него отголосок рая, и
…для мученья моего она, Как ангел казни, богом создана –Теперь, как и раньше, он опять старается оправдать ее:
Нет! чистый ангел не виновен в том, Что есть пятно тоски в уме моем…Ему кажется, что это пятно тоски все ширится и растет, как «чумное пятно», оно жжет ему сердце [179] .
Поводы для ревности – на каждом шагу. Всякий новый повод заставляет его страдать.
На той же
179
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 223 и 234.
К***
О, не скрывай! ты плакала об нём…Она плакала о ком-то, кто был близок и Лермонтову, но ее слезы заставили бы его полюбить даже врага. И тут же он снова обращается к прошлому:
И я бы мог быть счастлив…Но он не хочет искать счастья в прошлом и с горечью замечает, что должен быть доволен и тем,
Что зрел, как ты жалела о другом! – [180]180
Там же, стр. 225.
В декабрьских стихах 1831 года перепевы мотивов недавней близости [181] сменяются припадками тоски и отчаяния, доходящими до предела, когда любовь готова перейти в ненависть:
Как дух отчаянья и зла Мою ты душу обняла…Иногда Лермонтову начинает казаться, что любовь прошла:
Я не люблю тебя –В его душе уживаются самые противоречивые чувства. Юноша-поэт то готов воздвигнуть алтарь своей героине, то оскорбить свое божество. В лирике этой зимы постоянно мелькает образ демона. Это демон, любовь которого оттолкнула Тамара.
181
«Настанет день», «Песня» («Желтый лист о стебель бьется»), «Силуэт».
Или:
Живу – как неба властелин – В прекрасном мире – но одни.Переживания этой зимы дадут Лермонтову материал для изображения внутреннего мира Вадима, героя его неоконченного романа.
Так подготовляется почва для эпиграммы «Н. Ф. И.». Новогодняя ночь является как бы гранью романа Лермонтова с Ивановой, рубежом, за которым начинается уже последний его этап.
182
М Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 238.
Эпиграмма «Н. Ф. И.» расположена в тетради [183] Лермонтова на одной и той же странице с двумя другими стихотворениями. Все три служат выражением одного и того же строя чувств, объединяются единым сюжетным стержнем:
Как дух отчаянья и зла Мою ты душу обняла…И дальше:
Я не люблю тебя; страстей И мук умчался прежний сон; Но образ твой в душе моей Все жив, хотя бессилен он… [184]183
Тетрадь 4-я Пушкинского дома.
184
М. Ю. Лермонтов. Соч., т. I, стр. 249.