Москва. Путь к империи
Шрифт:
Казанцы приготовились к штурму. Руководил ими хоть и молодой, но опытный шурин хана. Литовцы, выждав момент, повели прицельную стрельбу по бегущим к стенам казанцам. Первым же залпом был убит военачальник штурмующих крепость. Увидев полководца мертвым, они стушевались. Раздался второй, а затем и третий залп — ряды атакующих дрогнули. Махмет-Аминь снял осаду. Деморализованное войско с позором бежало от стен города.
Воевода Хабар Симский выполнил обещание. Литовцы со славой и с большой наградой за воинский подвиг отправились на родину. Иван III послал на казанского хана стотысячное войско, но Махмет-Аминю удалось без потерь уйти от жестокой расправы. А вскоре после этого болезнь свалила с ног великого князя всея Руси, и 27 октября 1505 года Иван III Васильевич скончался.
В
Новые законы для новой жизни
Одним из важнейших итогов деятельности Ивана III Васильевича стал Судебник 1497 года — свод законов нового Русского государства. До этого начиная с XIII века на Руси рядили суды по Кормчим книгам, представлявшим собой сборники церковных и светских законов, источниками которых являлись болгарские и сербские переводы византийских Номоканонов, а также Русская правда, княжеские уставы и так далее. Коренное изменение государственной структуры, государственного строя потребовало изменения законов, ориентации их на новые условия жизни.
В 1491 году Иван III выдал дьяку Владимиру Гуляеву собственное Уложение, «писанное весьма ясно и основательно», и повелел проработать, где нужно исправить Кормчие книги, все древние законы. Через шесть лет Судебник был готов.
«Главным судиею был великий князь с детьми своими: но он давал сие право боярам, окольничим, наместникам, так называемым волостелям и поместным детям боярским, которые, однако ж, не могли судить без старосты, дворского и лучших людей, избираемых гражданами. Судьям воспрещалось всякое пристрастие, лихоимство; но осужденный платил им и дьякам их десятую долю иска, сверх пошлины за печать, за бумагу, за труд» [139] .
139
Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 319–320
Надо признать, что кажущиеся на рубеже XX–XXI веков «варварскими» некоторые пункты Судебника 1497 года вполне соответствовали духу той эпохи. На Руси, например, по вновь принятому закону «все решалось единоборством». То есть истец и ответчик выходили на бой и «острым железом» определяли виновность того или другого. А, скажем, в Южной Азии в XVI–XVII веках лакмусовой бумажкой, выявлявшей преступника, служили… пятки обвиняемого. При всем честном народе он, предварительно попарив пятки в горячей воде, чтобы стали они мягче, чувствительнее, бросался на беговую дорожку, густо усыпанную раскаленными углями. Если ему удавалось пробежать несколько десятков метров по огненной дорожке и не упасть, то он, еще не очень счастливый, подходил к судьям и показывал им свои ступни, распаренные и обожженные огнем. Вина преступника устанавливалась моментально: у большинства огненных спринтеров на ступнях появлялись кровавые волдыри. Подобные методы судопроизводства практиковались в те же века и в других частях планеты.
Иван III, приняв закон о единоборстве как о самом надежном средстве определить виновного, культивировал в народе уважение к силе, а не жестокость или толстокожесть пяток. Стране нужны были воины сильные и ловкие. Она только-только начала свой путь в большой истории и обязана была не просто защищать сильных, иначе они быстро превратились бы в слабых, но создать условия для воспитания сильных. Судебные поединки содействовали этой благородной цели.
Очень уж мягкотелые люди обвиняют Ивана III, да и других русских царей и императоров, в том, что они не отменили телесные наказания. Иван III в Судебнике 1497 года тоже ввел этот метод воспитания преступников. По степени жестокости кнутотерапия мало чем отличалась от других «цивилизованных» способов наказания. В Европе, например, в те века ярко пылали костры инквизиции, на Индостане палачами служили хорошо натренированные слоны, подбрасывающие приговоренных высоко вверх, а затем нанизывающие их на острые толстые бивни. Средневековое человечество понимало гуманность несколько иначе, чем в более поздние века. Но Иван III и в этом оставался великим патриотом.
Однажды он стал свидетелем страшного для русского человека поединка. Жил в те годы в Москве прекрасный боец. Никто не мог его одолеть. Схватился он на поле брани с литовским поединщиком. Русский-то силушкой и ловкостью намного превосходил соперника, но литовец был хитер и знал неизвестные на Руси приемы военного единоборства. Да, в стародавние времена, еще до прихода в Восточную Европу варягов, здесь были великие мастера этого дела. О них ходили легенды далеко за пределами Восточной Европы. Еще в VI веке нашей эры разведчиков-славян охотно нанимали в войска Велизарий и Нарзес — знаменитые византийские полководцы. Куда все делось?! Кольчуга варягов отучила славян, совершавших подвиги похлеще, чем современные ниндзя, воевать тем, что дает им в руки природа, — разумом. Литовец исхитрился, провел один прием, затем другой, и русский боец — из Москвы родом — запутался, потерял бдительность, получил смертельный удар в висок.
Тут Иван III Васильевич разволновался не на шутку. Наших бьют! Разве это мыслимо?! Надо что-то делать, и очень срочно, пока на поединках не полегли все русские богатыри. Времени на обдумывание ситуации у великого князя, к сожалению, не было. А то бы он открыл в каком-нибудь монастыре школу военного искусства, дал бы приказ русским богатырям в совершенстве овладеть всеми хитростями и подлостями искусства военного единоборства, но… в этот раз он так сказал: не нужны нам судные поединки между русскими и чужеземцами, без них разберемся, кто прав, а кто виноват. И баста. Хороший пример монаршего патриотизма продемонстрировал Иван Васильевич.
Город-солнце
Следил он и за порядком в стольном граде: учредил полицию, организовал почту, ямы, селения на почтовых трактах. Особое внимание великий князь уделял дорогам.
При Иване Васильевиче было положено начало чиновной иерархии. Высшим чином в государстве стал боярин, им жаловал своих подчиненных сам великий князь, а затем и другие цари. Чуть ниже находился чин окольничего. В первые годы XVI века в Москве стал функционировать разряд (приказ), следивший за внутренним порядком в городе, а также посольский приказ…
В конце XV столетия Москва представляла собой большой деревянный город, с многочисленными куполами церквей, возвышавшихся над изящной кремлевской стеной, разбросанных по посадам, Подолу. Много церквей было срублено из местной сосны, но в Кремле каменные храмы уже не являлись редкостью. На Боровицком холме разместились среди церквей княжеские, боярские и монашеские дворы (подворья); городских дворов здесь становилось все меньше из-за огромной стоимости земельных участков. Кремль превращался в административный, духовный, культурный центр, ядро не только Москвы, но и быстро развивающейся, расширяющейся страны.
Гораздо дешевле стоила земля на Подоле — низменной части кольца кремлевских укреплений, где размещались служебные постройки князей и бояр, проживающих на вершине холма. В XV веке Подол стал резко уменьшаться. На него со стороны Боровицкого холма надвигались строения Кремля, а с противоположной стороны — Посад. Подол, современное Зарядье, — древнейшая часть Китай-города.
В конце XV века «Подол пользовался особой юрисдикцией, тогда как остальная нагорная территория великого посада, начиная от Варварки, составляла иной судебный округ. Небольшие размеры судебного округа в Подоле по сравнению с другими частями Москвы объясняются его большой населенностью… Китайгородская гора заселялась позже низменного Подола, поэтому она составила вместе с прилегавшими к ней районами новый судебный округ Москвы» [140] .
140
Тихомиров М. Н. Средневековая Москва. М.: Книжный сад, 1997. С. 71.