«Моссад» - первые полвека
Шрифт:
Вашингтон также считал — и также небезосновательно, — что русские целенаправленно проникали в вооруженные силы Израиля. Большой опасности для США в текущий момент это вроде бы не представляло, но (это пример Энглтоновских конспирологических идей) в перспективе могло стать опасным: отставные офицеры пользовались в Израиле особым статусом, перед ними открывались прекрасные возможности дальнейшего развития карьеры на любом поприще, от журналистики и бизнеса до политики; успешная служба в армии становилась как бы окончательным гарантом особой благонадежности — и в результате агенты глубокого внедрения могли оказаться на важных, узловых местах.
Р. Шилой заверил американцев, что израильские службы безопасности будут проявлять бдительность и вообще, «Алия-Бет» на первой стадии, а «Шин Бет» на последующих уже и так пристально следят за евреями, прибывающими из-за «железного занавеса». Это вполне соответствовало действительности: к тому времени Шилой убедил премьер-министра Израиля, что ради упрочения союза с Соединенными Штатами стоило заплатить большую цену — набрать и подготовить кадры, которые смогут тщательно допрашивать всех иммигрантов и передавать информацию американцам, — пока не удастся полностью завоевать их, американцев, доверие. Эти евреи представляли самые различные социальные слои стран ОВД и были осведомлены (порой даже не осознавая, насколько глубоко) по многим вопросам науки, оборонного строительства, политики и экономики. Система тщательного зондажа, систематизации и обработки рассеянной информации, подтверждая приведенную Шилоем цитату из Библии «из горечи может истечь сладость» — то есть новых иммигрантов не надо бояться, их надо использовать, — вскоре была введена в практику спецслужб многих стран, в том числе и США.
Очень важным также оказалось использование квалифицированных специалистов в качестве референтов-переводчиков. Был создан (под патронатом Исследовательского отдела МИД Израиля) специальный «Институт научных переводов», который производил выборку научно-технической литературы из стран Восточной Европы, прежде всего из СССР — как открытых публикаций, полученных по официальным каналам, так и нелегально добытых копий. Размах работы Института, размещающегося в Реховоте, был впечатляющ: ежегодно американцам передавалось более 25 тысяч страниц, насыщенных научно-технической информацией. Кроме того, специалисты ИНП оказывали помощь в становлении схожих подразделений в спецслужбах США.
К стратегическому сотрудничеству с спецслужбами США были подключены и конттразведывательные структуры. Поддержание связей с ЦРУ было поручено руководящему работнику (впоследствии руководителю) «Шин Бет» Амосу Манору., Первый «подарок» американцам от «Шин Бет» состоял в том, что контрразведчики точно проследили, каким образом страны советского блока используют израильские компании в качестве прикрытия для преодоления западного эмбарго на экспорт в Советский Союз некоторых видов оборудования и технологий. Об этом Манор постоянно информировал ЦРУ и министерство торговли США. Американцы, со своей стороны, снабжали израильтян специальной техникой, включая подслушивающие устройства и средства дешифрования, и обучали «партнеров» их использованию. Начали проявляться и первые свидетельства более мягкого отношения к израильским спецслужбам. Так, когда в начале 1952 года ФБР установило, что два дипломата посольства Израиля в Вашингтоне занимаются шпионажем, хватило сделанного на соответствующем уровне заверения о том, что дипломаты занимались слежкой только за арабскими представителями — и скомпрометированным шпионам без какой-либо скандальной огласки позволили покинуть страну.
…В ноябре 1987 года, через год после смерти Энглтона, в присутствии бывших и действующих руководителей израильского разведсообщества был открыт «мемориальный уголок» в честь американского друга. Напротив фешенебельного отеля «Кинг Давид» в Иерусалиме, где Энглтон останавливался во время своих многочисленных поездок в Израиль, был установлен большой камень с надписью на иврите, английском и арабском языках: «В память дорогого друга, Джеймса (Джима) Энглтона».
В Лондоне тоже подписали официальное соглашение о сотрудничестве с «МИ-6», подобное тому, которое уже было у них с ЦРУ. Практическими действиями по выполнению соглашения руководил знаменитый «С». С израильской точки зрения «С», Олдфилд, стал английским вариантом Энглтона. Старший из 11 детей бедной фермерской семьи, Олдфилд проявил способности к разведке во время второй. мировой войны, когда он находился в зоне Суэца. Он знал Ближний Восток и знал Тедди Коллека. Они познакомились в конце 1940-х годов и подружились. Олдфилд признался Коллеку, что всегда восхищался сионизмом. Олдфилд также произвел на Коллека большое впечатление, и их дружба принесла серьезные плоды, когда в 1970-х годах Олдфилд был назначен директором «МИ-6» и стал известен под кодовым обозначением «Си». Руководителем он пробыл много лет и стал своеобразным родоначальником фольклора спецслужб; Олдфилд, реальный шеф «МИ-6», является прототипом начальника разведслужбы знаменитых «шпионских» сериалов: — «М» — у Яна Флеминга, и Джорджа Смайли у Дж. Ле Карре, авторов, которые произвели определенный литературный переворот. Их произведения стали не только классикой жанра и основой для многочисленных экранизаций и телеверсий, но и примером для бессчетного числа подражателей во всех странах. В реальности Олдфилд, английский джентльмен консервативных взглядов, всегда заботился о защите интересов Израиля в британском истэблишменте, где многие чиновники и дипломаты придерживались проарабских взглядов. Шеф разведки видел и при необходимости мог всегда указать оппонентам на конкретную выгоду, которую Великобритания получала от тайных связей с еврейским государством. Однако в целом надо сказать, что эволюция позиций официального Лондона в отношении Израиля происходила достаточно медленно. Считается, что в Британии нет антисемитизма как такового — как сказал один знаменитый англичанин, «мы не считаем себя глупее евреев». Но, скажем так, несколько излишне высокомерное отношение к маленькому, хотя и драчливому народу бывшей колонии и к сообществу эмигрантов, обосновавшихся на «подмандатных» территориях, сохраняется. В пятидесятые кровь и жизни израильтян были использованы Великобританией как пушечное мясо в конфликте по поводу Суэцкого канала; ещё в шестидесятых премьера Голду Меир ведущие лондонские политики могли назвать «какой-то еврейкой-эмигранткой», и только в последние десятилетия начали происходить существенные изменения. Отчасти — заслуженные реальной деятельностью Израиля, отчасти — нарождающимся пониманием истинной глобальной проблемы современности, противостояния НМР. Хотя настоящего сближения даже на уровне спецслужб нет; очень характерно в этом отношении непринятие весьма убедительных раззведданных, переданных Израилем, относительно «палестинского» следа в деле трагедии со взрывом самолета над Локерби. Но об этом — в других разделах.
Наряду с работой по укреплению союзнических отношений с США и Англией, где разведка в известной мере шагала за дипломатией, проходила строго конспиративная работа по сближению с отдельными структурами и даже лидерами режимов в странах, где никакая дипломатическая работа не могла проводиться.
Тайная дипломатия
В тот период израильская разведка практически создавала стратегические союзы с несколькими географически примыкающими к Ближнему Востоку странами. В первые же годы независимости Израиля Шилой убедился в возможности поддержания тайных контактов с соседними государствами, которые официально считались враждебными. Естественно, наиболее предпочтительны, как показывает мировая практика, открытые дипломатические отношения, даже если государства и не являются особо дружескими; тайные отношения в известной мере вынуждены и опасны для обеих сторон, но дополняют официальные и сами облегчаются при наличии последних. Но вскоре стало ясно, что многие иностранные партнеры предпочитали тайные связи. Особенно это касалось Ближнего Востока; фактически большая часть дипломатии осуществлялась столь деликатно, что её просто нельзя было отдавать на откуп министерству иностранных дел. Любое разглашение информации оборачивалось в лучшем случае прекращением сотрудничества или контактов, а в худшем — войнами и актами террора. Не удивительно, что задача осуществления стратегического партнерства в регионе, формирования союзов и обеспечения национальной безопасности была возложена на разведывательное сообщество.
Основные достижения на уровне лидеров государств связаны с переговорами, соглашениями и сотрудничеством с королем Трансиордании Абдаллахом; во встречах и этой с интереснейшей исторической личностью, [12] и с его премьер-министром, высшими чиновниками и военачальниками, которые проводили израильские политические руководители (Шаретт, Голда Меир, будущий известный военный руководитель Даян) неизменно принимал участие Рувен Шилой, «главный тайный дипломат» Бен-Гуриона.
12
Выходец из древнего арабского рода Хашимитов, Абдаллах в начале века возглавил восстание по изгнанию турок из Мекки и Медины. В 1920 году Конгресс арабских националистов провозгласил его королем Ирака (а его брата Фейсала — королем Сирии). При переделе колоний на Ближнем Востоке он уступил иракский трон Фейсалу, а сам возглавил созданный под протекторатом Великобритании небольшой эмират Трансиордании. После Второй Мировой эмират (во многом стараниями энергичного, умного и не слишком зашоренного национализмом политика заметно окрепший в экономическом и военном плане) превратился в независимое Иорданское Хашимитское Королевство, провозглашенное в 1950 году.
Вторым «государственным тайным партнером» был Иран. Шах Ирана, поставленный в определенные политические и идеологические рамки как лидер исламской нации, никогда не устанавливал дипломатические отношения с Израилем, но, похоже, с уважением относился к борьбе Израиля с более крупными арабскими странами. Ни сам Мохаммед Реза, ни большинство иранцев, похоже, не испытывали теплых чувств к арабам. В плане практических действий лояльная позиция шахского режима выражалась, в частности, в том, что были разрешены прямые полеты из Тегерана в Тель-Авив для вывоза евреев из Ирака на историческую родину. Шах санкционировал неофициальные межправительственные и межведомственные связи, и начало успешно развиваться сотрудничество во многих областях — об этом ещё будет сказано далее. Практическая координация действий осуществлялась на том этапе через представителя «Алии-Бет» в Иране, Сиона Коэна, который рассматривался властями как фактический представитель израильского правительства. Отделение «Алии Бет» в Тегеране стало своеобразным тайным дипломатическим представительством, торгпредством и конечно же резидентурой. Иранские мусульмане, которые всегда с гордостью подчеркивали, что они не арабы, а персы, представляли интерес для тесного сотрудничества и, забегая вперед, отметим, что это долгие годы, вплоть до «Исламской революции», приносило плоды и в известной мере продолжалось — порой принимая причудливые формы, и при режиме аятолл. «Моссад» и «Шин Бет» помогали в подготовке иранских военнослужащих и агентов «Савак» — государственной службы разведки и безопасности Ирана. Представители «Савак» были частыми гостями в Израиле; помимо решения оперативных вопросов, они по просьбе спецслужб помогали переправлять помощь, предоставлявшуюся Израилем, в мятежные районы Курдистана.
Тайная дипломатия в отношении других стран региона строилась на установлении союзнических отношений с отдельными, зачастую враждебными со своими правительствами, этнорелигиозными группами. Любой враг арабского национализма считался потенциальным союзником Израиля: маронитская община в Ливане, друзы в Сирии, курды в Ираке, христиане Южного Судана — все, кто страдал от угнетения со стороны исламского большинства.
Первую скрипку в тайной дипломатии играло разведсообщество Израиля.
Работу с курдским меньшинством в Южном Ираке начинал ещё сам Заслани-Шилой ещё в 1930-х годах. Горцы вели непрерывную борьбу с центральной властью за автономию. Еще до войны, по линии Шай, начали оказывать курдам небольшую (вынужденно) помощь — и естественно, пользоваться возможностями курдов, которые фактически контролировали большие территории и кроме того, имели отлаженные цепочки «связников» и «явок», используя общины и семьи, проживающие на ближних и дальних к лелеемому ими в мечтах, но так до сих пор и не реализованному Курдистану. Наиболее тесные контакты с «Моссад» относятся к 60-м годам, когда «Моссад» обучал курдских боевиков. Курдские друзья помогли трем тысячам евреев бежать из Ирака. Помощь курдам шла, естественно, не только по линии разведслужб: например, член кабинета министров Арьех Элиав, (надо отметить, отнюдь не новичок в сложной конспиративной работе: когда-то он был одним из ведущих оперативников «Алии-Бет»), в 1966 году лично провез через горные перевалы полевой госпиталь для повстанцев.
Шилой также провел тщательный анализ работы зарубежной израильской агентуры. Задача стояла двуединая: определиться, кто и как из резидентов и старших оперативников может продолжать работу, и насколько эффективными являются агентурные сети, созданные каждой резидентурой из граждан соответствующих стран. Секретные агенты продолжали работать, несмотря на «забастовку» старших оперативных работников и офицеров связи — внутренние конфликты и перестройки в руководстве не скоро становятся достоянием гласности и многие, если не большинство из агентов, попросту не знали, что в руководстве происходят какие-то разборки. Смена контактёров и связников дело в агентурной разведке рутинное.