Мост через вечность
Шрифт:
– Но ты мне не ответила, – сказал я. – Помимо съемок фильмов – какова твоя жизнь, как ты себя чувствуешь в качестве Мэри Кинозвезды?
Она взглянула на меня, некоторое время поколебавшись, а затем решила, что мне можно доверять.
– Вначале это захватывающе. Ты думаешь, что ты отличаешься от других, что в тебе есть что-то особенное, и это даже может быть правдой. Затем ты вспоминаешь, что ты такой же человек, каким был всегда: единственное .b+(g(% в том, что внезапно твой фильм начинают смотреть везде, о тебе пишут статьи, где рассказывают, кто ты, что ты говоришь и куда отправишься вскоре, и люди останавливаются на улицах, чтобы посмотреть на тебя. Ты теперь знаменитость.
Она подумала и добавила:
– И дело не в том, что люди превращают тебя в знаменитость. Это что-то другое. Это то, что ты символизируешь для них.
Когда разговор становится важным, пробегает волна возбуждения, и мы ощущаем быстрый рост новых сил. Слушай внимательно, Ричард, она права!
– Другие люди думают, что знают, кто ты: слава, секс, деньги, власть, любовь. Все это может быть сновидением газетчика, которое не имеет к тебе никакого отношения. Может быть, это нечто, что тебе совсем не нравится, но это то, что они думают о тебе. Люди бросаются к тебе со всех сторон, они думают, что получат все это, если прикоснутся к тебе. Это пугает, и ты возводишь вокруг себя стены, толстые стеклянные стены, и в то же время ты пытаешься думать, пытаешься не падать духом. Ты знаешь, кто ты внутри, но люди снаружи видят что-то другое.
Ты можешь сделать выбор в пользу образа, но тогда ты отказываешься от себя какой ты есть, или же ты продолжаешь быть собой, но чувствуешь, что твой образ становится фальшивым.
И еще ты можешь выйти из игры. Я думала, если быть кинозвездой так великолепно, почему в Городе Знаменитостей живет столько пьяниц и наркоманов, почему там так много разводов и самоубийств? – Она взглянула на меня открыто, беззащитно. – И я решила, что игра не стоит свеч. Я уже почти полностью прекратила сниматься.
Мне захотелось обнять и прижать ее к себе за то, что она была так откровенна со мной.
– Ты – Знаменитый Автор. – сказала она. – Ты тоже так себя чувствуешь? Имеет ли это какой-то смысл для тебя?
– Очень большой. Мне совсем невредно было бы побольше узнать обо всей этой дряни. Газеты, например, они с тобой так поступали? Печатали то, что ты никогда не говорила?
Она засмеялась.
– Не только то, что я никогда не говорила, но и то, что я никогда не думала, чему никогда не верила и чего никогда бы не подумала делать. Однажды обо мне напечатали фиктивную историю, с прямой речью, где все «дословно». И все выдумка. Я никогда не встречалась с этим репортером: он даже никогда не звонил мне. И вот, пожалуйста, напечатали! И ты молишься, чтобы зрители не поверили тому, что пишут о тебе в таких газетах.
– Со мной так не бывало, у меня есть теория.
– Какая теория? – спросила она.
Я рассказал ей о том, что знаменитости являются примером для всех нас, подвергаясь в мире всевозможным испытаниям. Моя теория не прозвучала так убедительно, как то, что сказала она.
Она наклонила голову ко мне и улыбнулась. Когда солнце зашло, я заметил, что ее глаза изменили свой оттенок и приобрели цвет лунного света на морской волне.
– Хорошая у тебя теория, о примерах, – сказала она. – Но ведь каждый человек является примером, разве не так? Разве каждый не воплощает в себе то, что он думает, все те решения, которые он принял до этого времени?
– Правда. Однако я не знаю ничего об обычном человеке; такие люди ничего не значат для меня до тех пор, пока я не встречусь с ними лично, или не прочитаю о них, или не увижу их на экране. Когда-то по телевизору была передача о каком-то ученом, который проводит исследования, почему скрипка
Но затем я изменил свое мнение. Миру нужны примеры людей, которые живут интересной жизнью, проводят исследования и меняют характер современной музыки. Что делают со своими жизнями те люди, которые не страдают от бедности, не пали жертвой преступного мира или войны? Мы должны знать людей, которые сделали в жизни такой выбор, какой мы тоже можем сделать, чтобы стать людьми по праву. В противном случае у нас может быть вся пища в мире, но зачем она нам? Нам нужны модели! Мы любим их! Как ты думаешь?
– Наверное, так же, – сказала она. – Но мне не нравится это слово, модель.
– Почему? – спросил я, и сразу же понял сам. – Ты была когда-то моделью?
– В Нью-Йорке, – ответила она так, будто это был постыдный секрет.
– А что в этом плохого? Модель – это общественный пример особой красоты!
– Это-то и плохо. Трудно соответствовать такому уровню в жизни. Это пугает Мэри Кинозвезду.
– Почему? Чего она боится?
– Мэри стала актрисой, потому что в студии решили, что она хороша собой. И с тех пор она боится, что миру станет известно, что она не так уж красива и никогда не была красивой. Быть моделью довольно непрестижно. Когда ты называешь ее общественным примером красоты, это ухудшает ее репутацию.
– Но Лесли, ведь ты действительно прекрасна! – Я покраснел. – Я имею в виду, что ни у кого не может быть сомнений в том, что ты: что ты: очень привлекательна:
– Спасибо, но то, что ты говоришь, не относится к делу. Что бы ты ей ни говорил, Мэри считает, что красота – это образ, который другие создают для нее. И она находится в плену у этого образа. Даже когда она идет за продуктами, она должна выглядеть идеально – вот что это значит. Если чтото будет не так, найдется кто-то, кто узнает ее, и скажет своим друзьям: «Вам нужно получше присмотреться к ней! Она даже наполовину не так красива, как о ней думают!» И тогда все разочаруются в Мэри. – Она снова улыбалась, на этот раз немножко грустно. – Каждая актриса в Голливуде, каждая красивая женщина, которую я знаю, притворяется красивой и боится, что мир откроет секрет ее привлекательности рано или поздно. Это касается и меня.
Я покачал головой.
– Сумасшедшая. Ты совсем сумасшедшая.
– Мир сходит с ума, когда речь идет о красоте.
– Я думаю, что ты красива.
– А я думаю, что это ты сошел с ума.
Мы засмеялись, но она не шутила.
– Верно ли то, – спросил я ее, – что у красивых женщин трагически складывается жизнь? – Это был вывод, который я сделал, общаясь со своей Совершенной Женщиной во многих лицах. Возможно, правильнее было бы говорить не о трагичности, а о сложности. Незавидности. Тягостности.
Она немного подумала.
– Если они считают, что их красота – это они сами, – сказала она, тогда они стремятся к бессмысленной жизни. Когда все зависит от того, как ты выглядишь, – ты полностью теряешь себя, глядя в зеркало, и никогда не находишь вновь.
– Кажется, ты все же нашла себя.
– Все, что я нашла, я нашла не благодаря красоте.
– Расскажи мне.
Она рассказывала, а я слушал и мое удивление переходило в восхищение. Лесли, которую она в себе нашла, была найдена не на съемочной площадке, а в антивоенном движении, комитете обозревателей, который она организовала и ".'#+ "+o+. Подлинная Лесли Парриш провозглашала речи, боролась на политических митингах, выступала против американского правительства, которое поддерживало войну во Вьетнаме.