Мост над бездной
Шрифт:
Ршава закрыл глаза. Даже эта темнота была не столь чернильной и мрачной, как вызванная его колдовством. Прелат знал, что по другую сторону век есть свет. А ведь совсем недавно он мог исчезнуть из вселенной. И знание того, что свет будет, когда Ршава проснется, помогло ему уснуть.
Когда пришло утро, он в этом убедился. Это знание тоже было приятным. И позавтракать он спустился в очень недурном настроении.
На душе у него еще больше полегчало, когда никто из постояльцев, завтракавших ячменной кашей и запивавших ее первой за день кружкой вина, не пожаловался, что этой ночью ненадолго ослеп.
Мальчишки на конюшне вычистили хаморских лошадок, придав им максимально привлекательный вид. Да, они не очень-то смотрелись рядом с лошадьми видесских пород. Но внешность мало что значила для Ршавы. Он успел понять, что степные лошадки будут идти еще долго, после того как падут большие и красивые лошади.
Когда он выезжал из южных ворот, часовые попросили их благословить. Ршава выполнил просьбу, гадая, принесет ли его благословение то благо, на которое они надеялись, или обратится против них, как обратилось против него заклинание, в котором он заменил именем темного бога имя владыки благого и премудрого. Ршава пожал плечами. Он снова уедет прежде, чем сможет это выяснить.
Крестьяне и пастухи махали ему, когда он проезжал мимо. Он махал в ответ — почему бы и нет? Время от времени Ршава оборачивался и глядел на северо-восток. Нет, никто за ним не гнался. Прелат улыбнулся. Или тела Гимерия и чародеев еще не нашли, или не предположили, что он как-то связан с их преждевременной кончиной. То же самое, похоже, можно сказать и про мужчину с ножом, которого прелат убил во время драки в таверне.
В каком-то смысле это было забавно. Ршава олицетворял собой намного большую угрозу давно устоявшимся видесским обычаям, чем даже гражданская война между Малеином и Стилианом. Однако никто, кроме него, об этом не знал.
Угрозу…
Несколько секунд он не обращал внимания на всадников, пустивших своих лошадей пастись в середине широкого луга. Ршава смотрел вперед, в сторону Длинных Стен. Он их пока не видел, но знал, что до них уже недалеко. А за Длинными Стенами — столица.
Но эти всадники… Они не были видессианами. Они были хаморами, одетыми в обычные для кочевников кожу и меха. И лошадки у них были такие же низкие и мохнатые, как и у Ршавы. Хаморы не направились к нему. Похоже, они приехали сюда не убивать или грабить. Они здесь просто… были — так же, как и дикие животные, время от времени попадавшиеся на глаза. Но кочевники не были волками или стервятниками. Они были людьми.
И они проехали сквозь все имперские заслоны, словно те и не являлись для степняков помехой. Для них как будто вовсе не существовало преград. Ршава слышал разговоры о том, что кочевники бродят поблизости от столицы. Он не верил в это — до сих пор. Так же как не верил прежде, что Скотос могущественнее Фоса. Однако в обоих случаях увиденное заставило его передумать.
Ршава подумал, не проклясть ли ему этих кочевников? Но какой в этом смысл? Поблизости наверняка есть и другие. Если они останутся там, где находятся сейчас, то рано или поздно солдаты или даже собравшиеся крестьяне их прогонят. Покачивая головой при виде жалкого состояния, в каком оказалась империя, он поехал дальше.
Если
— Я могу показать Видессу истину, — произнес он, точно убеждая кого-то. — Я могу показать храмам истину.
Вскоре мимо него по дороге проскакал отряд кавалеристов в позвякивавших кольчугах и синих плащах. Интересно, отдыхают ли еще хаморы на том лугу? Если да, то имперские кавалеристы заставят их об этом пожалеть. Но кочевники уже заставили империю пожалеть гораздо сильнее. И Ршава сомневался, что этому вскоре придет конец.
Когда он подъехал к воротам в Длинной Стене, у него колотилось сердце. Если имя и приметы опередили прелата, часовые могут попытаться его схватить. А с ними даже может оказаться чародей — достаточно сильный, чтобы с ним справиться.
Но если он хочет оказаться в столице, то рано или поздно ему придется выдержать это испытание. И прелат решил, что чем скорее, тем лучше. Чем дольше он станет ждать, тем шире распространятся сведения о нем.
Часовой очертил напротив сердца солнечный круг.
— Доброе утро, святой отец, — сказал он подъехавшему Ршаве. — Откуда вы и куда направляетесь?
— Да благословит тебя Фос, — отозвался Ршава и, наслаждаясь своим лицемерием, вслед за часовым очертил солнечный круг. — Мне повезло спастись с северо-востока, и я собираюсь вернуться в столицу.
— Значит, вы уже давно в пути, — заметил часовой.
— О, еще как давно, клянусь благим богом!
Это не только было правдой, но и заставило часового рассмеяться, на что Ршава и надеялся.
— И еще вам повезло, что вы преодолели все препятствия на пути.
— Да, я знаю, что мне повезло, — согласился Ршава уже серьезнее. — На то была воля владыки благого и премудрого. Надо будет поблагодарить его так, как он заслуживает, когда я попаду в столицу.
«Да. Именно так, как он заслуживает», — подумал Ршава.
— Но сперва я должен вас спросить… — Часовой опустил пику, преградив ему путь. — Кто законный автократор видессиан?
— Автократор Малеин, разумеется, — без малейшего колебания ответил Ршава. Он считал, что это так.
Разумеется, так считал и часовой. Широко улыбнувшись, он поднял пику:
— Проезжайте, святой отец!
— Благодарю. — Ршава очень постарался сказать это слово так, чтобы за ним не угадывался довесок в виде слова «болван». Это оказалось нелегко, ибо он был человеком сардонического темперамента еще до всех несчастий последних шести месяцев; но он справился.
Земля внутри Длинных Стен и часть территории на другой стороне пролива Бычий Брод считались пригородом столицы. Здесь густо теснились деревни и городки. На многих фермах выращивали необычные овощи и фрукты для столичных рынков. Здесь и там располагались виллы и поместья столичных вельмож. Малеин владел несколькими. У семьи Ршавы тоже имелась вилла, но располагалась она возле моря, в стороне от пути, по которому прелат ехал в столицу. Он вспоминал ее с нежностью.