Мост над бездной
Шрифт:
— Я прошел долгий путь от самого северо-востока. Я видел множество жестокостей — как сотворенных хаморами, так и видессианами против видессиан. Мы живем воистину в печальные времена.
— И ты все равно хочешь сказать мне, что я еретик, — с горечью заметил одноухий. — Ну и пошел ты сам знаешь куда, синерясник!
Ршава покачал головой:
— Нет. Я собирался сказать, что согласен с тобой. Из двух богов Скотос сильнее. Только слепой или дурак ныне не согласится с этим, взглянув на то, что творится
Мужчина, тоже предположивший, что Скотос сильнее, уставился на Ршаву так, будто не поверил собственным ушам. Его примеру последовали и все, кто находился в таверне. Глаза распахнулись. Челюсти отвисли. Несколько человек очертили солнечный круг.
— Ересь! — воскликнул кто-то. — Ересь от священника! Значит, дела и впрямь хуже, чем я думал.
— Ну не знаю, — отозвался кто-то другой. — Когда посмотришь на все, что пошло наперекосяк в последнее время, то поймешь, что в его словах больше смысла, чем хотелось бы.
— Лжец! Ты сам еретик!
Еретик или нет, но обвиненный в ереси врезал обвинителю кулаком в нос. Это воспламенило всех в таверне, подобно факелу, поднесенному к пропитанным маслом дровам. Люди орали друг на друга, дрались, лягались и кусались. Он били друг друга кружками, а потом и кувшинами с вином. Трактирщик испустил театральный вопль ужаса, но никто не обратил на него внимания.
Кто-то с размаху наступил Ршаве на ногу, и он вскрикнул от боли.
— Мерзкий и бесстыжий еретик! — гаркнул другой мужчина и врезал прелату в живот. Ршава согнулся — и возможно, это стало для него удачей, потому что брошенная кружка лишь скользнула по его черепу. Если бы он стоял прямо, она угодила бы ему в лицо.
В ответ Ршава пнул ногой человека, который его ударил. Возможно, прелат и не сделал того типа евнухом, но результатом он вполне мог быть доволен. Приверженец ортодоксальной веры истошно завопил и рухнул, схватившись за пах.
Неподалеку блеснул нож. Мужчина, выхвативший его, самозабвенно горланил церковный гимн. Ршава направил на певца указательный палец: глаза мужчины остекленели, и он осел на пол, выронив нож. В воцарившемся хаосе этого никто не заметил — или не обратил внимания на его смерть.
Ршава огляделся в поисках человека, у которого хватило духу заявить о своей приверженности Скотосу. Но одноухого рядом не было: он или сбежал, или был забит ортодоксами. В любом случае Ршаве надо было выбираться отсюда самому… если получится.
Это оказалось нелегко. В синей рясе и с бритой головой, он стал легкой мишенью для всех приверженцев Фоса в таверне. Ршава схватил стул и, размахивая им перед собой как серпом, принялся расчищать путь к выходу.
— Что там за сумасшествие? — спросил кто-то из толпы, уже собравшейся возле таверны: зевак неотвратимо привлекали доносившиеся изнутри грохот
— Бунт грешников и еретиков, — ответил Ршава. И если в толпе ересь оценивали по другим критериям, отличным от его понятий, он не собирался вдаваться в подробные комментарии.
Следом за Ршавой из таверны, пошатываясь, вышел человек в драной тунике и указал на Ршаву пальцем.
— Вот он, еретик! — крикнул мужчина.
— Лжец! — ответил Ршава и швырнул стул в лицо крикуну. Застонав, тот упал. Ршава кивнул собравшимся на улице: — Видите, до чего дошло?
— Ну и наглец этот мерзавец! Назвал священника еретиком! — воскликнула женщина.
Здесь и там в толпе согласно закивали.
Еще один мужчина, лицо которого заливала кровь из ссадины над левым глазом, выскочил из таверны. Правым, все еще зрячим глазом он яростно уставился на Ршаву.
— Скотосопоклонник! — завопил он.
— В лед тебя! — рявкнул уже не Ршава, а кто-то из толпы.
Этот же человек выбежал вперед и ударил окровавленного по лицу. Однако тот оказался крепким орешком: он сцепился с новым противником, швырнул его на землю и ударил ногой по ребрам.
Тогда двое других из толпы накинулись на окровавленного, повалили и принялись бить ногами уже его. Кто-то еще вышел из таверны и бросился на выручку своему приятелю. После этого драка на улице началась всерьез.
Ршава не рассмеялся — вслух. Но ситуация все равно получилась забавной. Люди на улице и большинство людей в таверне были на одной стороне. Но они этого не знали и вдобавок накинулись друг на друга слишком яростно, чтобы любая из групп получила возможность высказать свою точку зрения.
Полюбовавшись некоторое время на хаос, который он помог породить, Ршава вернулся в конюшню. Он собирался сказать конюхам, что решил переночевать в другой гостинице. Однако говорить оказалось некому: и мальчишки, помогающие конюхам, и сами конюхи убежали, чтобы принять участие в драке. Ршава оседлал своих лошадей и уехал.
Вместо того чтобы выбрать другую гостиницу, он уехал из города. Если он останется, его почти наверняка запомнят и сумеют при необходимости опознать… Но в пути Ршава сообразил, что его уже запомнили — независимо от того, уехал он или нет.
Теперь беспокоиться из-за этого было поздно. Оставалось надеяться, что у сторонников автократора вскоре появятся более важные заботы, чем поиски священника, вокруг которого копятся странные подозрения. Сейчас весна. Вот-вот начнется сезон военных действий. Солдаты Малеина, равно как и солдаты Стилиана, выйдут в поход. Вторгшиеся в империю хаморы — тоже.
А когда война загремит с новой силой, кто станет чрезмерно дергаться из-за одного священника? Никто, — во всяком случае, Ршава на это надеялся.