Мост над бездной
Шрифт:
Солдат опять переглянулся со своими товарищами. Некоторые из них улыбались, двое с трудом удерживались от смеха. Кавалерист махнул рукой:
— Проезжай, священник. А Стилиан выкорчует этих кочевников, как только выиграет войну. Можешь на это рассчитывать.
— Да будет так.
Сжав коленями бока лошади, Ршава тронул ее с места. Он даже не позволил плечам опуститься и показать, какое облегчение он испытывает. Прелат чувствовал, что любое проявление слабости заставит солдат пленить его. Спина у него зачесалась — и свербела еще долго после того, как он отъехал на расстояние полета стрелы.
А сколько
«Им я могу назвать свое имя и должность. Это уже кое-что». Но сперва надо будет убедиться, что это люди автократора. Ршава отнюдь не хотел, чтобы солдаты Стилиана пленили его и сделали заложником.
Он криво усмехнулся. Если им это и удастся, они мало что выгадают. Малеин ответит, что они могут делать с Ршавой все, что им угодно, и займется своими делами, забыв о нем уже через минуту. Разумеется, будет так. Ведь после отъезда в Скопенцану Ршава не видел своего родственника, да и прежде они не были близки. Малеин был осторожным и заботливым администратором, но никто и никогда не мог обвинить его в излишней образованности, а ничто прочее для Ршавы значения не имело.
Кроме того, Ршава знал, что автократору трудно поддерживать дружеские отношения с кем угодно, даже (или, может быть, особенно) с членами семьи. Ведь они в глазах правителя — готовые соперники. Поскольку многие люди амбициозны, правитель вынужден считать, что амбициозны все. Однажды дав слабину, он пожалеет. Малеин доверял Стилиану, насколько автократор может доверять генералу, — и сами поглядите, что из этого вышло. Если он переживет гражданскую войну, то эту ошибку никогда больше не повторит.
«Он слишком полагался на Фоса и на силу добропорядочности». Прелат задумчиво кивнул. Чем больше он вглядывался в мир, тем более истинной казалась Ршаве открывшаяся его новая структура. Он снова кивнул, на сей раз на запад, в сторону столицы. Да, ему придется много проповедовать, когда он туда приедет… и приводить много примеров.
На северо-востоке империи города были малочисленными и располагались далеко друг от друга. Скопенцана была самым значительным из них. Южнее Заистрийских гор все обстояло иначе. Здесь урожаи были обильнее и природа — богаче, чем на окраине империи. А Видесс правил этими землями почти тысячу лет. По сравнению с ними северные области выглядели захолустьем.
«Малеин именно так к ним и отнесся», — угрюмо подумал Ршава. То, как автократор вывел гарнизоны из городов, показало, что ему наплевать на их судьбу. И сделало горькую участь этих городов более вероятной, почти неизбежной. А Стилиан оказался ничуть не лучше. Забрать людей из приграничных фортов… Видесс будет расплачиваться за это годами, если не веками!
Долгое путешествие, совершенное Ршавой, показало, насколько верен этот вывод. А нынешний, короткий отрезок говорил о том, что вряд ли автократора будет волновать судьба провинции. Здесь, в относительной близости от столицы, все выглядело почти нормально. Именно это Малеин и видит. Если
Но даже если автократор захочет это сделать, чего он сможет добиться? Скольких солдат уже сгубила гражданская война? Скольких людей уже убили хаморы? Какую силу сможет выставить против них Видесс? Достаточную? Этого Ршава не знал. И вряд ли это знает его царствующий родственник — или, если уж на то пошло, мятежный генерал.
Крестьянин, пропалывавший поле, помахал Ршаве. Тот махнул рукой в ответ. К комку земли, отброшенному крестьянской мотыгой, подскочил дрозд и тут же улетел с червяком в клюве.
— Благословите меня, святой отец, — попросил крестьянин.
Ршава вздохнул. Его уже начинало тошнить от этих просьб. Но крестьянин набросился бы на него с мотыгой, если бы прелат благословил его так, как полагал истинно правильным. И потому, прекрасно сознавая свое лицемерие, Ршава очертил на груди символ солнца и нараспев произнес:
— Да хранит тебя владыка благой и премудрый, сын мой.
Крестьянин отсалютовал ему мотыгой, точно она была солдатским копьем.
— Спасибо за вашу доброту, святой отец, — поблагодарил он и стал выкорчевывать сорняки дальше.
Доброту? Поехав дальше, Ршава покачал головой. Он бы так не сказал. И все же… Разве многие священники не ощущают себя лицемерами, благословляя мирян? Они ведь прекрасно знают, что люди заболевают, умирают или совершают ужасные преступления, несмотря на все благожелательные слова. Святые отцы редко задумываются над тем, что это может значить. «А у меня хватило смелости пойти туда, куда вела логика», — подумал Ршава.
Но идти туда самому — это одно. Теперь он должен убедить и других последовать за ним. Он опять взглянул в сторону столицы. Именно для этого он туда и едет.
На полях работало совсем немного крестьян. Если они не будут пахать, сажать, полоть и собирать урожай, то ни им, ни горожанам нечего будет есть. Из-за того что Ршава видел крестьян, он не сразу понял, что на лугах почти нет скота: ни лошадей, ни овец… Сперва он удивился, но быстро понял причину: с началом гражданской войны по этой дороге в обе стороны проходили маршем армии. Они наверняка уже съели местный скот или угнали с собой, либо же его спрятали крестьяне.
Как и повсюду, возле ферм располагались огороды. Обычно там работали жены и дочери фермеров. Ршава тоже не сразу заметил, что на огородах нет женщин. А чего не видит он, того не увидят и солдаты.
Он печально покачал головой. Сколько понадобится времени после окончания этой несчастной войны, чтобы жизнь в империи Видесс снова стала нормальной? На какой части империи она уже никогда не станет нормальной? И как победивший автократор, кем бы он ни оказался, может лелеять надежду изгнать хаморов с теми жалкими ресурсами, что останутся в его распоряжении?
— И они скажут, что такова воля благого бога, — насмешливо пробормотал Ршава. — Скажут, что это великое испытание жизни. — Он ехидно рассмеялся. — Да они не способны увидеть то, что лежит у них под носом. Да, это божья воля. Но какого бога? Кто из богов сильнее? Я не боюсь взглянуть правде в глаза.