Мост
Шрифт:
А я все жену вспоминаю. Она добрые полвека назад дала дуба, а я будто наяву вижу ее костлявую рожу. Когда мы поженились, она оказалась не такой молодой, как выглядела. Я так и не узнал, сколько ей было лет. Талисман думает, как минимум тысяча. Обычно ведьмы стареют рано, а вот Ангарьен до самого конца сохраняла облик цветущей девушки. Сгорала, оставаясь молодой. Вряд ли стоит ее за это винить, но перед смертью видок у нее был еще тот. Она превратилась в статую, в резную фигуру из темного дерева. Жесткая, сморщенная — старуха старухой. Нам она завещала поставить ее в лесу, неподалеку от которого родилась. Мы так и сделали, и вскоре покойница пустила корешки. Зверек предсказал, что дерево вырастет высоким и красивым, а потом будет съеживаться и в конце концов обернется трухлявой колодой. А что после этого произойдет, никому не известно. Когда разговор у нас заходит о смерти, талисман выглядит грустным — понимает ведь, что вместе со мной умрет и он. Потому что без меня жить он не сможет. Распадется в прах, вот и все. Ему даже преисподняя не светит. Кстати говоря, а меня-то, интересно, пустят в ад после того, что я там натворил? Когда мы со зверьком вспоминаем былые деньки и как я его спасал, он до сих пор хихикает. По слухам, там весь режим охраны сменили после того, как бедолага Харон окаменел. Парочка сомнительных личностей, Вергилий и Данте, назвались временными правителями и верховодят в аду по сей день. Короче говоря, один бес знает, как меня встретят, когда я постучусь в пирламудровые врата, или что там у них нынче служит пропускной. Пустить-то, может, и пустят, но наверняка подготовили какой-нибудь мерзкий сюрприз. Короче, ничего нет удивительного в том, что я не спешу расстаться с этим светом.
— Ага!
— Чего — ага-то?
— А я думал, ты следишь за экранами.
— Да слежу, слежу, только… Э, погодь! Блин, это еще что за хрен с горы?
— Будь уверен, он не из тех, кто нам желает добра.
— У, бля!
По склону холма спускается мускулистый парняга со светлыми волосами и охрененно здоровенным мечищем. У него широченные плечи и металлические полоски по всему телу, высокие сапоги и что-то вроде набедренной повязки. А еще шлем с волчьей скалящейся головой на верхушке. Я сажусь на кровати, мне страшно. У меня уже давно все члены жесткие, кроме того, которому и неплохо иногда быть жестким. Это из-за ревматизма. А еще руки трясутся и очки нужны. Короче говоря, мне мало что светит, если дойдет до схватки с этим вооруженным амбалом.
— И что же с нашей долбаной зоной недоступности? Вроде кто-то обещал, что любой, кто сюда сунется, должен задрыхнуть?
— Гм… — произносит зверек. — Может, у него шлем с секретом? Может, в нем спрятано какое-то нейрозащитное устройство? Поглядим-ка, нельзя ли этого парня остановить лазером.
А жлобина знай себе марширует вниз по склону и на замок таращится. Бровищи белесые друг на дружку налазят, мускулы перекатываются, огроменный меч над головой крутится. И вдруг амбал, похоже, удивился, а через секунду клинок закрутился еще быстрей и превратился в туманное пятно, в кокон вокруг человека. Затем полыхнуло, и погас экран.
— У, бля! И что теперь?
Я пробую слезть с кровати, но старые мышцы будто в кисель превратились. Вдобавок я потею, как свинья. Тут снова зажигается экран, показывает входную дверь изнутри замка.
— Гм… — повторяет мой приятель с глубоким удивлением в голосе. — Неплохо. Держу пари, тут не обошлось без ограниченного ясновидения. Наш приятель знал, что по нему вот-вот пальнет лазер. Может, он всего на несколько секунд заглянул в будущее, но этого оказалось достаточно. Трудненько будет его остановить. С лазером — тоже ловкий трюк, наверное, клинок создает что-то вроде зеркального поля. Возможно, это и случайность, что отраженный луч попал в камеру. А если нет? Похоже, серьезный у нас соперник…
— А я пальцем шевельнуть не могу! Сделай чего-нибудь. На хрена нам с тобой сейчас серьезные соперники?! Когти надо рвать! Подымай летучий замок!
— Боюсь, мы опоздали, — говорит зверушка по своему обыкновению спокойно. — Давай-ка посмотрим, остановит ли его летательный нож.
— Чудеса долбаные! И что, больше нам нечего противопоставить этому ублюдку?
— Боюсь, что нечего. Разве что парочку не очень умных и не очень прочных люков шлюзовой камеры.
— И все? Дурак сучий, какого хрена распустил охрану, какого хрена…
— Пожалуй, старина, я дал маху, — говорит талисман и зевает. И запрыгивает мне на плечо. И мы оба смотрим на входной люк. Сквозь металл проникает острие меча и вырезает круг, который с лязгом падает на пол. И в отверстие пролезает этот светловолосый мордоворот. — Поля, — тихо произносит зверушка и кивает возле моего уха. — Люк армирован моноволокном; чтобы разрезать его с такой легкостью, необходимо очень тонкое силовое лезвие. Неплохим оружием разжился этот парень… хотя это еще как посмотреть, кто кем разжился.
— Где же этот долбаный кинжал? — кричу я вне себя от страха. Я готов нагадить в койку, а амбал топает по коридору замка и выглядит очень настороженным, но и очень решительным и машет мечом с самыми серьезными, судя по всему, намерениями. Потом глядит в сторону, и его взгляд мечет молнии.
К нему движется кинжальчик, но слишком медленно, как будто раздумывая. Блондин все так же свирепо таращится на него. Кинжал останавливается в воздухе, а потом и вовсе падает на пол и катится в угол.
— У, бля! — восклицаю.
— Я же говорил: это дешевая копия. Система опознавания на нем стоит, но, наверное, меч нашего приятеля, а может, шлем послал фальшивый сигнал «свой». Настоящие вещи обладают волей, они достаточно смышлены, чтобы поступать по-своему, и поэтому они совершено бесполезны для таких, как мы с тобой.
— Хорош чушь нести, ты же не барыга-оружейник! Сделай чёнибуть! — кричу на зверька, но он лишь пожимает серыми плечиками и глубоко вздыхает.
— Боюсь, старина, слишком поздно.
— Ты баишся? — ору я ему в мордочку. — Так это ж не тебя в Хадесе ждут нидаждутся! Представляешь хоть, каких пакостей там могли для меня напридумывать за триста лет?
— Да успокойся ты, дружище. Разве нельзя, глядя смерти в лицо, сохранять достоинство?
— В жопу достоинство! Я жить хочу!
— Гм… Это хорошо, — говорит зверушка, а светловолосый битюг исчезает с экрана. Где-то за дверью спальни раздается оглушительное лязганье, пол ходит ходуном.
— У, бля! — Я намочил простыню и матрас. Просто взял и описался. — Маматчка! Папатчка!
Дверь распахивается. Передо мной стоит, заполнив весь проем, здоровенный светловолосый ублюдок. Он еще больше, чем казался на экране. А мечище долбаный — длиной с мой рост, не меньше. Я свернулся в калачик на кровати, я весь трясусь. Воин входит, пригнув голову, иначе бы шлем с волчьей башкой задел притолоку.
— Т-ты чё, в натуре? — спрашиваю. — К-каки праблемы?
— Никаких праблем сынуля, — отвечает жлоб и приближается к кровати. Не человек — гора долбаная. И поднимает надо мной меч.