Мостовые ада
Шрифт:
– Увы, я ее не читал. Я полагаю, у нас существуют экземпляры этой книги, однако нам недостает вашей американской скрупулезности. Древние дискуссии о боге и ангелах сейчас в высшей степени неактуальны. Достаточно нам ангелов в повседневной жизни!
– Именно так, - согласился Лодермилк.
– Однако ваше время дорого, а я тут развлекаю вас пустой болтовней. Я полагаю, сейчас мы с вами пройдемся по колледжу, и вы глянете вкратце, как у нас поставлено дело. А после обеда, если вы не будете слишком утомлены, вы начнете осматривать колледж более детально.
–
– Достопочтенный сэр, - запротестовал Лодермилк, - среди нас не приняты такие обращения. Мы - друзья, и прошу вас называть меня Френсисом.
– С величайшим удовольствием, - любезно ответил Мильоцциус. После недолгого колебания он добавил:
– И вы тоже зовите меня Эзиус.
Лодермилк отошел к столику в углу и налил два стакана кьянти, себе и гостю.
– Bene tibi!
Архидепутат отпил глоток вина, умело скрыл гримасу, поставил стакан на стол и произнес:
– Я так понимаю, Эзиус, что ваша группа не располагает колледжем для обучения молодежи. Только обычные учебные заведения Фабитала и Унимеркса.
– Да, мы весьма отстали от вас в этом направлении, - ответил Мильоцциус, сверкнув белыми зубами.
– Нам всегда казалось, что это слишком опасно. Мы обучаем своих детей дома, сами. Именно поэтому нас так интересует...
– Но вы совершенно правы!
– вежливо воскликнул Лодермилк. Разумеется, в Фабитале можно обучать детей дома. Мы бы тоже поступали так в большинстве случаев, но большинство обществ Северной Америки отрицает частную жизнь. Во многих случаях можно сказать, что дома практически не существует.
– И все-таки мы знаем, что вы преодолели большие трудности, Френсис. Собрать такой кулак под носом у стандартных! Ведь вас в любой день могут разоблачить и уничтожить...
Лодермилк хлопнул в ладоши.
– Вы мне напомнили... Нужно вас пометить, прежде чем мы начнем обход колледжа.
– Пометить?
– У Мильоцциуса отвисла челюсть.
– Да. Это одна из предосторожностей... Впрочем, нет, мы сделаем по-другому. Сначала я проведу вас по колледжу непомеченным и покажу вам то, что увидит обычный сторонний посетитель, прибывший сюда без предупреждения. Университетский чиновник, например, или инспектор из департамента священных наук.
Мильоцциус беспомощно пожал плечами.
Артур смотрел на часы. Они монотонно гудели на одной ноте. Минутная стрелка бесшумно миновала деление и поползла к следующему.
– Раньше они тикали, - сказал Артур.
– И что?
– Погодите, - сказал Артур, лихорадочно размышляя.
Он сообразил, что один раз это уже произошло. В приемной. Когда Артур с провожатым вошли, часы щелкнули, а потом загудели. Но какое это имеет отношение к веществу, которое только что нанесли на его лицо и руки?
– Почему я запретил тебе разговаривать на улице?
– задал наводящий вопрос Маркс.
У Артура чуть не сорвался с языка ядовитый ответ. Но он вдруг вспомнил, что рассказывал ему о колледже Лодермилк прошлой ночью, и прикусил язык.
– Ой.
– Что-что?
– поинтересовался
– Здесь есть люди, которые не останутся учиться. Не иммунные.
– Верно, - сказал клерк.
– И дальше?
Артур посмотрел на свои руки. Чернила высохли, не оставив ни малейшего следа. Он понюхал кожу. Ничего.
Но какая-то разница должна быть, иначе зачем... И тут в голове Артура все встало на свои места. Так просто! В Магазине для некоторых эффектов использовали священный свет. На праздничных службах потребители играли в "спрячь-кредит", и Артуру не раз случалось наблюдать за залом через специальные очки. Обычный свет при этом выключали, но Артур видел, как "кредит" (большую пластиковую букву "К") передают из рук в руки. Потом он подсказывал другому младшему помощнику продавца, у кого из потребителей спрятан "кредит" Все было очень просто - если знать секрет. Но на потребителей всегда производило хорошее впечатление.
– Ну?
– спросил клерк.
Артур очнулся. Оказывается, он успел погрузиться в размышления и силе источника света и оттенке стекол в очках, необходимых для того, чтобы чернила были ясно видны оснащенному специальными очками наблюдателю, но незаметны невооруженным глазом.
– Единственное, чего я не могу понять, - сказал Артур, обводя взглядом помещение, - это где вы прячете проектор и наблюдателя.
Маркс сверкнул глазами.
– Тебе известно достаточно, - сказал он, и увлек Артура прочь из комнаты.
– Пойдем.
Артур шел за ним, погруженный в глубокие размышления. Минуту спустя он сказал:
– Что, если я догадался, почему на моей карточке стоит не то имя, которое я назвал?
– Рассказывай.
– "Барбур" - это кодовое слово. Оно значит, что я не могу воспользоваться собственным именем, поэтому мне дали первое из списка имеющихся.
Рыжий студент одобрительно фыркнул.
– Я прав?
– Частично. Как тебя зовут?
– Ээ... Себастьян Ридлер.
– Хм.
Они вернулись в вестибюль. За столом сидели все те же трое. Девушка перегнулась через стол и обратилась к Артуру, жестикулируя карандашом в такт словам.
– Ну вот, теперь ты понимаешь, верно? На улице не говори вообще. В помещении можешь говорить только тогда, когда часы гудят. Если ты услышишь, как они тикают, и увидишь, что стрелка идет рывками, что ты будешь делать?
– Я замолчу, - сказал Артур.
– Правильно. Если кто-то - неважно, кто, - заговорит с тобой в тот момент, когда ты должен молчать, сделай знак, что твой рот на замке.
– Она провела двумя пальцами по губам.
– Если кто-то попросит тебя рассказать о себе что-нибудь, кроме имени - откуда ты приехал, как зовут родителей, ну и так далее, - ты должен отвечать "ниоткуда", "никто", "ничего". Понятно? Все это написано в правилах для новичков, которые тебе придется выучить. Ты поймешь, что запомнить правила и строго их придерживаться - в твоих интересах. В колледже используется система взысканий. Новички отрабатывают по часу на хозяйственных работах за каждое полученное взыскание.