Мостовые ада
Шрифт:
– Новичок, - сказал Маркс троим присутствующим.
Он обошел стол, оперся на него локтями, и все четверо студентов с одинаковым сонным равнодушием уставились на Артура.
В наступившей тишине раздавалось только равномерное гудение часов.
Девушка вынула достала карточку и вложила ее в стоящий перед ней ортотайпер.
– Имя?
– Артур Ба... Артур Барбур.
– Точно?
– спросила девушка с легкой улыбкой.
– Точно.
Застрекотал ортотайпер.
– Возраст? Предыдущее место жительства? Образование? Предыдущий род деятельности?
Артур
На половине пути Артур остановился.
– В чем дело?
– Она ошиблась. Здесь написано "Себастьян Ридлер".
– Это твое имя. Пойдем.
Артур снова двинулся за ним. Они спустились по пандусу в комнату с голыми серыми стенами, разделенную на две части длинным прилавком. За прилавком стоял еще один сонный молодой человек в горчичном балахоне, а за ним виднелись длинные ряды полок. Эмалированная табличка над его головой сообщала, что это "Магазин продуктов общего потребления Пасадены, отраслевая лицензия 9". Часы, точно такие же, как в приемной, щелкнули, когда минутная стрелка перескочила на одно деление.
Артур положил свою карточку на прилавок. Клерк смерил его взглядом, направился к одной из полок, вернулся со стопкой одежды и положил ее на прилавок.
– Это все, что тебе сейчас нужно. Если понадобится что-то еще, приходи в Магазин.
Он опустил карточку Артура в аппарат на прилавке, умело пробежался пальцами по клавишам и вернул карточку.
Артур повернулся, чтобы идти.
– Подожди минуту.
Клерк достал штемпельную подушку и большую круглую печать.
– Наклонись, - велел он Артуру.
– Зачем?
– Делай, как он говорит, - сказал Маркс.
Клерк прижал печать к подушечке, а затем приложил ее по очереди ко лбу и обеим щекам Артура.
– Не прикасайся, пока не высохнет. Давай сюда руки.
Он снова увлажнил печать и приложил ее к тыльной стороне ладоней Артура. "Чернила" были совершенно бесцветными, как вода.
Артур перевел взгляд с клерка на рыжеволосого. Оба студента наблюдали за ним с мягкой усмешкой.
– Ладно, куда теперь?
– спросил Артур.
– Ты что, не хочешь узнать, зачем это все?
– А ты бы ответил, если бы я спросил?
– Нет, - ухмыльнулся рыжий.
– Тебе придется догадаться самому.
Артур повернулся к двери, и замер на месте. Что-то в комнате изменилось. Что именно? Звук...
Он бросил быстрый взгляд на часы.
– Правильно, - одобрительно сказал Маркс.
Белокурая секретарша Лодермилка встретила его радостным возгласом:
– Привет, Френсис! Хорошая была поездка?
– Отвратительная, - ответил Лодермилк, улыбаясь ей.
– Столько волнений - я до сих пор дрожу, как в лихорадке. Сегодня я не принимаю никаких посетителей с проблемами, Бетти. Пропускай ко мне только спокойных и положительных людей, я намерен расслабиться...
У секретарши вытянулось лицо.
– О нет!
– воскликнул Лодермилк.
– Меня уже кто-то
– Посол от Фабитала. Он в вашем кабинете. Прибыл полчаса назад. Его зовут Эзиус Мильоцциус.
– Да, да, я помню.
– Лодермилк вздохнул.
– Ну, по крайней мере, у него нет проблем, я надеюсь.
– Зато он сам может оказаться проблемой.
– Хм.
– Лодермилк внимательно посмотрел на секретаршу.
– Он тебе не нравится?
– Не слишком. Хотя это не предчувствие.
– Ладно. Спасибо, Бетти.
Он шагнул к двери.
– Френсис!
Лодермилк обернулся с видом легкого недовольства.
– Ты принимал пилюли?
– Да, да, - нетерпеливо сказал Лодермилк.
– Н-ну... честно говоря, нет.
Он достал коробочку с пилюлями, вытряхнул на ладонь две капсулы, красную и зеленую, и проглотил их с ужасной гримасой.
Девушка усмехнулась ему. Лодермилк переступил порог кабинета, и тотчас хмурая гримаса на его лице сменилась выражением безупречной вежливости. Гость архидепутата сидел в кресле у окна и курил сигарету в длинном красном мундштуке. Это был смуглый, темноволосый, худощавый джентльмен.
– Domine Migliozzie, salve, salve. Maereo guod te salutare non hic eras, sed, verum... (Приветствую вас, господин Мильоцциус. Прошу простить, что не смог встретить вас, но, правду сказать...)
– Я вас умоляю, архипрокуратор, - сказал Мильоцциус, пожимая руку Лодермилка.
– Пусть мое ожидание послужит знаком того глубокого уважения, которое я к вам питаю. Мне было приятно вас ждать.
Мильоцциус улыбнулся, и его коротко подстриженные черные усы встопорщились, как у кошки. Он поклонился Лодермилку, и в ответ на жест архидепутата опустился обратно в кресло, изящно поддернув брюки и расправив тогу, чтобы не помялись.
Они с Лодермилком обменялись еще несколькими любезностями, каждый на языке другого. Потом Мильоцциус запутался в какой-то особенно заковыристой фразе и сдался. Они перешли на новую латынь.
– С тех пор, как моя группа имела счастье встретиться с группой вашей милости, мы всегда стремились отправить к вам кого-то из нас, дабы он мог скромно постигать ваш опыт. Это было весьма непросто осуществить, даже при вашей драгоценной поддержке. А потом мы долго не могли решить, кто же из нас поедет. Поэтому я должен извиниться за свое скверное знание английского, ваша милость; как вам известно, в Фабитале не поощряется изучение иностранных языков. А ваши познания в латыни весьма совершенны. Могу я узнать, как вы?.. Возможно, вам случалось бывать с межобщественной комиссией в Италии?
– Нет, я никогда не имел такой чести, - смущенно ответил Лодермилк. Видите ли, честно говоря, меня частенько мучает бессонница, и я должен чем-то занять время. Так случилось, что у нас в библиотеке есть несколько книг на латыни, а перевода к ним нет. "Сумма теологии" Фомы Аквинского, например. Обидно, видите ли, терять любое знание.
– Ах, - сказал Мильоцциус, энергично кивая.
– Прекрасно. Восхитительно! И какого вы мнения о "Сумме"?
– Шедевр. Вне всякого сомнения, творение мастера. Очень поучительная книга, вы не находите?