Мотив омелы

Лиезе Хлоя

Какими бы ни были мотивы Джонатана использовать это сексуальное влечение, которое я не могу отрицать так же, как не могу отрицать кудри на своей голове или цвет своих глаз, я должна это прекратить. Прямо сейчас. Больше ни секунды не размышлять о страстном желании в его взгляде, этой сексуальной почти-улыбке, когда он вышел из раздевалки и увидел меня там. Больше не нужно думать о моём идеальном горячем какао с мятой, или об его запасе мятных шоколадных конфет, или об его способности оценить любовные романы, или об его искренних извинениях…

Или

об этих поцелуях. Боже, эти поцелуи.

С другой стороны… может, каждая сладкая, чувственная вещь, которую этот мужчина втиснул в один маленький час — это именно то, о чём мне следует думать. Возможно, пришло время использовать оружие Джонатана Фроста против него самого.

Спотыкаясь, я бегу в свою комнату и рывком открываю дверцу шкафа в поисках платья, которое превзойдёт все платья на свете. Я достаю его, затем вешаю на дверцу шкафа и осматриваю, наклонив голову. Имбирный Пряник бросает один взгляд на платье, затем издает протяжное мяуканье.

— Согласна, Пряничек. Это довольно эффектно для работы, но ты же знаешь поговорку: отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Если Джонатан Фрост думает, что добьётся моего увольнения, то его ждёт сюрприз.

Я накручиваю себя и подбадриваю, разглаживая отпаривателем складки на каждой малиновой детали моего платья, и выбираю идеальную пару великолепных праздничных серёжек. Я помню огонь в глазах Джонатана, когда он сказал мне: «Я не уйду, не поборовшись за своё место, Габриэлла».

Я ненавижу себя за то, что стала жертвой его хорошего поведения в машине.

Я ненавижу себя за то, что целовала его так же крепко, как он целовал меня, за то, что позволила ему прижать меня к своему телу, неистовому, горячему и твёрдому, когда предполагалось, что он не тот, кого я хочу.

Я ненавижу то, что глядя, как за моим окном падает снег, всё, что я вижу — это снежинки, венчающие его тёмные волосы, а всё, что я ощущаю, облизывая губы — это первое опьяняющее прикосновение его рта к моему.

Плюхнувшись на кровать после глажки красного платья, готового, как доспехи, к завтрашней битве, я обхватываю Пряничка руками и зарываюсь лицом в её бархатисто-мягкий мех. Она мяукает, с любопытством глядя на меня.

— Какой у меня план, спрашиваешь? — я целую её идеальный розовый носик. — Завтра я пойду на работу и поставлю Джонатана Фроста на колени.

***

Прошлой ночью я сдалась и послушала любовный роман в формате аудио, потому что отчаянно недосыпала, и мне нужно было отдохнуть перед планом нападения. К сожалению, это привело к очередному эротическому сну про аристократа в библиотеке, и этот сон посрамил своего предшественника.

Я не могу думать об этом.

Во всяком случае так, чтобы не покраснеть с головы до ног и не вспомнить каждое место, где прошлой ночью побывали руки и рот Джонатана.

Вот почему, направляясь по тротуару к книжному магазину, я делаю всё возможное, чтобы отвлечься. Мысленно проверяю

свой список дел на оставшуюся часть недели, в наушниках у меня звучат праздничные мелодии, и я полностью полагаюсь на своё зрение, чтобы убедиться, что меня не снесёт машиной, как запасную кеглю для боулинга. Это означает, что мои наушники блокируют не только шум уличного движения, но и звук приближающихся шагов, оставляя меня совершенно неподготовленной, когда чья-то рука обхватывает мой локоть.

Я инстинктивно вскрикиваю и роняю своё горячее какао с мятой на тротуар, поскольку срабатывает механизм самозащиты. Я собираюсь схватить незнакомца за запястье и, как учила меня мама, потянуть вперёд, затем вывернуть, но он отпускает мою руку раньше, чем я успеваю это сделать.

Как раз в тот момент, когда я разворачиваюсь, чтобы ударить его по носу тыльной стороной ладони, знакомый запах одеколона разносится по воздуху и будоражит мою память.

— Трей!

Светлые волосы, короткие по бокам, длиннее на макушке. Большие небесно-голубые глаза. Он похож на куклу Кена, которого застали врасплох.

Тяжело дыша, я срываю наушники и поворачиваюсь к нему лицом.

— Какого чёрта, Трей? Ты меня напугал!

Он открывает рот, чтобы ответить мне, но я слышу не его голос. Это голос Джонатана.

— Габби!

Чёрт возьми. Это его голос Сири-встань-на-колени. Повелительный, глубокий и оглушительно громкий.

Я теряю дар речи, когда смотрю мимо плеча Трея, наблюдая, как Джонатан подбегает всё ближе и ближе.

Трей, кажется, чувствует, что у него очень мало времени.

— Габби, послушай меня, — говорит он. — Дни «Книжного Магазинчика Бейли» сочтены. Приходи работать со мной. Принеси это очарование маленького магазинчика в «Страницы Поттера». Независимые книжные магазины умирают, почти вымерли. Остаётся лишь привнести то, что тебе в них нравится, в работу сетевых магазинов.

Я отшатываюсь от его слов.

— Я этого не хочу. Я хочу спасти «Книжный Магазинчик Бейли».

— Ты не можешь, — возражает он, делая шаг ко мне. — Не будь наивной. Твой идеализм не спасёт…

К счастью, Трею не удается закончить эту снисходительную мысль. Он резко умолкает, когда Джонатан одним плавным движением нейтрализует его, прижав к ближайшему зданию.

Он мог бы обыскать его и жестоко расправиться с ним, но Джонатан контролирует себя, оставив Трея невредимым, только оглушённым и слабо хрипящим под его предплечьем.

— Ты пострадала? — спрашивает Джонатан, окидывая меня взглядом в поисках признаков повреждений.

— Я в порядке. Он застал меня врасплох и напугал, но не причинил мне вреда. Ты можешь отпустить его.

Джонатан немедленно убирает руку и направляется в мою сторону, игнорируя Трея, который демонстративно кашляет и потирает горло.

Если не считать огня в его глазах и плотно поджатых губ, Джонатан выглядит совершенно спокойным. Он даже не запыхался.

— Ты уверена, что он не причинил тебе вреда?