Мотивация и личность
Шрифт:
Степень взаимосвязанности в организме
В книге, посвященной физическим гештальтам, Кёлер (239) возражал против чрезмерного обобщения принципа внутренних связей, его распространения вплоть до потери способности выбирать между общим монизмом и полным атомизмом. Соответственно, он акцентировал внимание не только на внутренних связях гештальта, но и на факте обособленности гештальтов. По его мнению, большинство гештальтов, с которыми он работал, представляли собой (относительно) закрытые системы. Он проводил анализ только до момента исследования связей внутри гештальта. Гораздо реже он обсуждал вопросы взаимосвязей между гештальтами – как физическими, так и психологическими.
Достаточно очевидно, что когда мы имеем дело с организменной информацией, то сталкиваемся с совсем иной ситуацией. Дело в том, что в организме почти нет закрытых систем. В нем все взаимосвязано – хотя иногда в довольно слабой и даже неуловимой форме. Кроме этого, организм как единое целое существенным образом
Чтобы оспорить это ограничение, нужно выйти за его пределы. Можно сделать очень сильный ход, сказав, что теоретически в мире все взаимосвязано. Мы можем найти определенные связи между любыми его частями, если, конечно, сможем распутать густую сеть. При желании выглядеть более практичными, а также ограничиваясь только одной сферой рассуждений, а не всеми подряд, можно допустить, что системы относительно независимы одна от другой. Так, с психологической точки зрения универсальная взаимосвязанность явно нарушается, так как существуют части вселенной, которые психологически не связаны с другими частями, даже если они связаны с ними химически, физически или биологически. Кроме того, взаимосвязанность мира может быть нарушена и биологами, и химиками, и физиками – правда, в несколько иной манере. В наилучшей, на мой взгляд, из возможных на сегодняшний день формулировок говорится о том, что существуют относительно закрытые системы, но эти закрытые системы отчасти есть продуктом мировоззрения. Правда, то, что представляется нам (или кажется, что представляется) закрытой системой сегодня, через год может больше не представляться таковой, потому что за это время научные методы могут усовершенствоваться настолько, что позволят увидеть ее взаимосвязи, кажущиеся не существующими на данный момент. Если бы требовалось ответить на замечание, почему мы занимаемся какими-то теоретическими внутренними связями, вместо того, чтобы продемонстрировать существование реальных физических процессов, тогда следовало бы заметить, что философы-монисты никогда не заявляли об универсальных физических внутренних связях, но говорили о многих других видах внутренней связи. Однако, так как этот вопрос не есть главным пунктом нашего изложения, нам нет необходимости на нем задерживаться. Вполне достаточно будет просто указать на феномен (теоретический) универсальных внутренних связей внутри организма.
СВЯЗИ МЕЖДУ СИНДРОМАМИ
В этой области исследований следует привести хотя бы один тщательно изученный пример. Станет ли он общим или частным, предстоит выяснить в дальнейшем.
Говоря в терминах простой линейной корреляции, между уровнем защищенности и уровнем самоуважения существует положительная, но незначительная связь, в количественном выражении r = 0,2 или 0,3. В области индивидуальной диагностики нормальных людей становится ясно, что эти два синдрома представляют собой практически независимые переменные. У некоторых групп могут существовать особые связи этих синдромов: у евреев (в 40-х годах) проявлялся высокий уровень самоуважения и низкий уровень защищенности, в то время как у женщин-католичек наблюдались обратная картина. У людей, страдающих нервными заболеваниями, уровни обоих синдромов были низкими.
Однако, более удивительным, чем эта зависимость (или ее отсутствие), кажется тесная взаимосвязь уровня защищенности (или самоуважения) и качества самоуважения (или защищенности). Наиболее наглядно эта взаимосвязь может быть показана с помощью противопоставления двух личностей, которых мы условно назовем А и В, имеющих высокий уровень самоуважения, но абсолютно разные уровни защищенности. А (высокий уровень самоуважения и высокий уровень защищенности) выражает свое самоуважение совершенно иначе, чем В (высокий уровень самоуважения и низкий уровень защищенности). А, обладающий сильным характером и чувством любви к ближнему, проявляет эти качества в благожелательной, сердечной и заботливой манере. В противоположность ему В, которому присуще также сильные, но отрицательные черты характера – ненависть, презрение или страх перед ближними, вероятно всего, воспользуется ими для подавления окружающих, причинения им страданий или для уменьшения неуверенности в своем положении. Поэтому сила его характера будет представлять угрозу для окружающих. Таким образом, можно сказать, что высокому уровню самоуважения могут сопутствовать как качества защищенности, так и качества незащищенности. То же самое касается и низкого уровня самоуважения – другими словами, в этой группе можно наблюдать как мазохистов, так и подхалимов, а также мягких, ласковых, услужливых и несамостоятельных людей. Подобные различия в качествах, присущих защищенности, связаны с различиями в уровнях самоуважения. Например, неуверенные в своем положении люди могут быть либо скрытными и замкнутыми, либо открыто враждебными и агрессивными, в зависимости от того, каков уровень их самоуважения – низкий или высокий. Уверенные же в своем положении люди могут стать смиренными или гордыми, ведущими или ведомыми также в зависимости от уровня их самоуважения.
ЛИЧНОСТНЫЕ СИНДРОМЫ И ПОВЕДЕНИЕ
В общих словах, предваряя более детальное исследование, можно сказать, что связи между синдромами и внешним поведением действуют примерно следующим образом. Каждое действие имеет тенденцию быть проявлением всей целостной личности. Более конкретно это означает, что каждое действие имеет тенденцию быть определенным как каждым по отдельности синдромом, так и всеми вместе личностными синдромами (помимо прочих факторов, о которых будет сказано в дальнейшем). По какому-то одному действию – например, по тому. как человек смеется или отвечает на шутку – теоретически можно выяснить, в какой степени он чувствует себя защищенным, насколько уважает себя, свою энергию, ум и т.д. Такая точка зрения явно противоречит устаревшей в наше время теории характерных особенностей, согласно которой каждый тип поведения определяется своей характерной особенностью. Продекламированное нами заявление наглядно иллюстрируется при поиске решения задач, которые часто называются "наиболее важными" – к примеру, связанные с художественным творчеством. Создавая картину или музыкальное произведение, автор безусловно целиком погружается в работу, а ее результат, соответственно, является выражением всей его личности. Но такой пример, или, лучше сказать, такая творческая реакция на неструктурированную ситуацию – как в тестах Роршаха, находится на одном краю континуума. На его другом краю находится обособленное, конкретное действие, которое слабо связано или даже вовсе не связано со структурой характера. Примером такого действия может служить немедленная реакция на требование текущей ситуации (отскочить в сторону с пути внезапно появившегося грузовика), привычные поступки, обусловленные культурными традициями, психологический смысл которых для большинства людей неизвестен (мужчина должен вставать, когда в комнату входит женщина) и, наконец, рефлекторное поведение. Между двумя этими крайностями мы найдем множество промежуточных состояний. В частности, среди них могут быть поступки, которые почти целиком определяются одним или двумя синдромами. Заслуживающие особенного внимания проявления доброты связаны с синдромом защищенности более тесно, чем с любыми другими синдромами. Чувство скромности в значительной мере определяется степенью самоуважения и т.д.
При знакомстве с вышеприведенными фактами может возникнуть законный вопрос: если существует такая тесная взаимосвязь между различными синдромами и поведением, то, может быть, в первую очередь следует заявить, что поведение в целом и определяется именно всеми синдромами?
Очевидно, если бы мы затеяли чисто теоретический спор, приверженцы холистической теории действительно начинали бы с подобного утверждения, в то время как сторонники атомистического подхода сразу же приступили бы к отбору отдельных, дискретных типов поведения, лишенных всех связей с организмом – основанных, к примеру, на ощущениях или условных рефлексах. Здесь возникает проблема "поиска центрирования" (то есть поиска точки, вокруг которой должно нагромождаться построение). В атомистической теории простейшей фундаментальной величиной стала бы некая "частица" поведения, полученная с помощью редуктивного анализа – то есть вид поведения, лишенный всех связей с остальным организмом.
Вероятно, более уместным покажется утверждение, что первый тип взаимосвязи синдром-поведение более важен. Изолированные типы поведения обычно не занимают центрального места в повседневной жизни человека. Они оказываются изолированными просто потому, что не имеют значения для человека – то есть не имеют ничего общего с основными проблемами, задачами и целями организма. Абсолютно верно, что моя нога должна дернуться при ударе молоточком по колену, или что я привык есть оливки руками, или что я не ем вареный лук, потому что просто не переношу его. Это так же верно, как и то, что я имею свою собственную жизненную философию, люблю свою семью и имею кое-какой жизненный опыт – причем вот этот второй набор представляется мне более важным, чем первый.
Не вызывает сомнений, что внутренняя природа организма служит детерминантой поведения, но все же отнюдь не единственным определяющим его фактором. Культурный уровень окружающей среды, в которой действует организм и который помогает формированию его характера, также выступает детерминантой его поведения. Наконец, еще один набор важных факторов может быть сведен к общему понятию "непосредственной ситуации". В то время как намерения и цели организма определяются его натурой и характер этих целей определяется уровнем культуры, непосредственная ситуация определяет его реальные возможности: какое поведение будет благоразумным, а какое нет; какие промежуточные цели приемлемы, а какие нет; что представляет для нас угрозу, а что даст нам средства для достижения цели.
Когда мы поймем эту проблему комплексно, нам станет проще понять, почему поведение не всегда служит верным показателем структуры характера. Если поведение определяется внешней ситуацией и культурным уровнем в такой же мере, как и характером, если оно формируется под результирующим воздействием этих трех сил, то оно не может служить надежным индикатором влияния какой-то одной из них. На практике существуют определенные методы,96 с помощью которых мы можем "исключить" или свести к минимуму влияние культуры и ситуации так, чтобы поведение фактически могло служить надежным показателем характера.