Мотивация и личность
Шрифт:
В главе 3 мы акцентировали внимание на принципиальных отличиях между понятием "мотив" и понятием "причина". Ошибочно думать, что мотивация – единственная детерминанта психической жизни человека, у нее есть и другие основания – физиологические, ситуационные и культуральные. Доказательством этого тезиса могут послужить такие феномены как гормональные особенности, изменения характера, связанные с возрастом, ретроактивное и проактивное торможение, латентное научение.
У истоков этого заблуждения стоит Фрейд (141), и его ошибку можно считать роковой: с той поры огромная армия психоаналитиков в любом явлении, будь то экзема, колики в животе, описка или оговорка, настойчиво ищет мотив.
В главе 5 мы привели несколько примеров, наглядно демонстрирующих, что за многими психологическими феноменами не стоит никакой мотивации. Эти феномены носят скорее эпифеноменальный
Эксперимент по изучению эффектов знакомства (309), проведенный в 1937 году, показал, что контакт с объектом, многократно повторенный, пусть даже не подкрепленный никаким вознаграждением, приводит к тому, что человек начинает отдавать предпочтение этому объекту как старому знакомому, даже если поначалу этот объект не вызывал у него ничего, кроме неприязни. Поскольку данный феномен, бесспорно, представляет собой образец ассоциативного неподкрепленного научения, то даже теоретики научения, так много толкующие о роли вознаграждения и подкрепления, вряд ли сочтут его мотивированным.
В главе 13 мы провели грань между стереотипизацией и свежим, смиренным, рецептивным, даосским познанием конкретного, самобытного, неповторимого переживания, – между рубрификацией и наивным постижением, свободным от предвзятости, ожиданий, желаний, надежд, страхов и тревог. Мы обнаружили, что большинство из так называемых познавательных актов на самом деле не имеет никакого отношения к познанию и представляет собой не что иное, как бездумный процесс группирования и перегруппирования множества существующих в нашем сознании стереотипов. Это ленивое, рубрифицирующее восприятие в корне отличается от конкретного, рецептивного созерцания, только созерцание дает нам действительно полное представление об объекте, позволяет постичь его уникальность и многогранность, позволяет оценить его и насладиться им. Рубрификация есть не что иное, как попытка незрелого индивидуума остановить движение и изменение реальности, продиктованное страхом стремление сделать мир статичным, и в этом смысле рубрификация, несомненно, мотивирована. В ее основе лежит желание избежать тревоги. Восприятие, не обремененное страхом неизвестности, способное увидеть многозначность явления (135), не столь мотивировано. Далее в этой же главе мы предположили, что тесную взаимосвязь между мотивацией и восприятием, тщательно исследованную Мерфи, Брунером, Ансбахером, Мюрреем, Сэнфордом, Мак-Клелландом, Кляйном и многими другими учеными, скорее следовало бы считать не признаком нормы, а патологическим симптомом. Со всей категоричностью хочется заявить, что эта взаимосвязь есть именно симптомом болезни. Вы вряд ли не обнаружите ее у самоактуализирующихся людей, тогда как у невротиков и психопатов она отчетливо выражена и выступает в форме иллюзий и галлюцинаций. Другими словами, познавательные процессы здорового человека не столь мотивированы, как познавательные процессы больного человека. Феномен латентного научения как один из примеров немотивированного познания подтверждает это клиническое наблюдение.
Исследования самоактуализирующихся индивидуумов со всей очевидностью показали, что мотивация этих людей в корне отличается от мотивации среднестатистического индивидуума. Для самоактуализирующегося человека жизнь – бесконечный процесс развития и самоосуществления, чудный процесс постижения высших, абсолютных ценностей Бытия. Среднестатистический индивидуум постоянно озабочен удовлетворением своих базовых потребностей, он живет в постоянном напряжении, вынужден ежеминутно прилагать усилия, чтобы восполнить ощущаемый им дефицит. Самоактуализирующийся человек может просто жить, может быть самим собой, может расти и развиваться. В его жизни нет места борьбе и преодолению в житейском смысле этих понятий, предполагающем неудовлетворенность существующим положением дел и мучительные потуги изменить действительность к лучшему (например, он не чувствует страстного желания отчаянно карабкаться вверх по социальной лестнице). Другими словами, самоактуализирующийся человек живет на уровне метамотивации или мотивации роста, в отличие от среднестатистического индивидуума, жизнь которого наполнена стремлением к восполнению дефицита. Если мы выведем понятие метамотивации из общей классификации мотивов, а это заставляет нас сделать ее крайняя непохожесть на дефициентную мотивацию, то мы вправе счесть самоактуализацию немотивированным психологическим явлением. Самоактуализация или полное развитие и осуществление всех способностей и возможностей организма не имеет ничего общего с научением или с процессом формирования навыков. Самоактуализация не приобретается извне, скорее она сродни процессу роста и взросления, то есть представляет собой процесс постепенного развертывания скрытых возможностей организма. Спонтанность на уровне самоактуализации есть здоровая спонтанность, естественность на уровне самоактуализации ничем не мотивирована; и в данном случае спонтанность можно рассматривать как антоним мотивации.
И наконец, в главе 10 мы подробно обсудили экспрессивный поведения и его значение для теории психопатологии и психосоматики. Особо мы подчеркнули, что экспрессию следует считать относительно немотивированным феноменом, тем самым противопоставив ее функциональному компоненту, в основе которого можно найти и мотив и цель. Единственной альтернативой этому противопоставлению может стать семантическое и концептуальное переосмысление понятия мотивации.
Там же нами было показано, что такие феномены, как депрессия, катастрофическое поведение, описанное Гольдштейном, и лихорадочное поведение, о котором говорил Майер, феномены катарсиса и самоосвобождения можно с полным правом отнести к разряду экспрессивных, а значит, немотивированных феноменов. Оговорки, описки, тики и свободные ассоциации, столь любезные Фрейду, содержат в себе и экспрессивный, и функциональный (мотивационный) компоненты.
Принято считать, что любое поведение устремлено к достижению некой цели, то есть направлено на изменение внешней ситуации. Мне однако представляется, что эта точка зрения получила столь широкое распространение только потому, что в ряду психологических феноменов, подлежащих анализу и исследованию, пока не находилось места для субъективного состояния. Целью поведения, как я понимаю ее, очень часто становится чувство удовлетворенности. Если мы откажемся признать, что инструментальное поведение зачастую имеет ценность для человека только потому, что приносит ему удовлетворение, то феномен поведения с научной точки зрения превратится в полную бессмыслицу (492). Мне кажется, что особая живучесть бихевиоризма объясняется тем, что в его методах и в мировоззрении его апологетов как нельзя лучше воплотился сам пуританский дух нашего общества. Мысль об этом заставляет меня добавить к длинному списку прегрешений бихевиоризма еще и этноцентризм.
ПРИМЕРЫ ОТНОСИТЕЛЬНО НЕМОТИВИРОВАННЫХ РЕАКЦИЙ
Выше мы приводили примеры реакций, которые имеет смысл отнести к разряду немотивированных или слабомотивированных, в зависимости от различных определений понятия мотивации. Однако мы затронули лишь малую часть феномена немотивированного поведения, и сейчас вкратце обсудим его. Эти реакции нечасто становились объектом психологического исследования, и этот факт сам по себе весьма поучителен. Он прекрасно иллюстрирует мою мысль о том, что узость восприятия – главная причина узости мышления. Для плотника, который только плотник, весь мир сделан из дерева.
ИСКУССТВО
Подтолкнуть творца к созданию произведения искусства может либо желание творца сообщить зрителю или слушателю некую мысль, либо стремление вызвать определенные эмоции. Но в этом же произведении можно увидеть и немотивированный, или почти не мотивированный феномен, особенно если в нем очевидны экспрессивные черты, если заведомо известно, что творец не преследовал цели воздействовать с его помощью на других людей. Нет сомнения – даже экспрессивный акт, несмотря на присущую ему безличность, может стать причиной для межличностных эффектов, но в любом случае эти эффекты будут вторичными.
Всякий раз, когда мы обращаемся к теме экспрессии, перед нами встает вопрос: "Существует ли потребность в экспрессии?" Если мы утвердительно ответим на этот вопрос, то вынуждены будем признать, что артистическое самовыражение и сопутствующие ему феномены катарсиса и самообнажения столь же мотивированы, как поиск пищи и любви. По моему мнению, данные новых экспериментов в скором времени заставят нас признать, что любой импульс, возникающий в организме, требует выражения, побуждает организм к действию. В этом-то и состоит парадокс, ибо любая потребность, любая потенция организма, по существу, – не что иное, как импульс и, следовательно, требует выражения. Следует ли, в таком случае, рассматривать экспрессию как самостоятельную потребность (импульс), или все-таки ее следует счесть универсальной характеристикой любого импульса?