Мотивация и личность
Шрифт:
ПСИХОТЕРАПИЯ И ХОРОШЕЕ ОБЩЕСТВО
По аналогии с тем определением, что мы дали хорошим человеческим отношениям, определим хорошее общество. Хорошее общество – это такое общество, которое предоставляет своим членам максимум возможностей для самоактуализации. Это означает, что социальные институты хорошего общества питают, поддерживают, поощряют развитие хороших человеческих отношений и сводят к минимуму вероятность плохих отношений. Отсюда можно сделать вывод: понятие "хорошее общество" синонимично понятию "психологически здоровое общество", а понятие "плохое общество" синонимично понятию "больное общество", – в данном случае "болезнь" и "здоровье" означают не что иное, как степень удовлетворения базовых потребностей. Очевидно, что в больном обществе, в обществе, зараженном страхом, недоверием, подозрительностью и враждебностью, люди не имеют возможности в полной мере
Следует подчеркнуть, что воздействие общества и социальных институтов само по себе еще не вызывает психотерапевтических или психопатологических последствий, а только создает почву для того или иного процесса (делает его более возможным, более вероятным). Человеческая природа настолько податлива, настолько пластична, что может приспособиться к любым, даже самым неблагоприятным условиям существования, а с другой стороны, сформировавшаяся структура характера может быть настолько прочной, настолько самодостаточной, что некоторые люди умудряются не только оказывать сопротивление социальным влияниям, но и пренебрегать ими (см. главу 11). В самом воинственном обществе обязательно найдется хотя бы один миролюбивый человек, так же как и в самом мирном, в самом гуманном сообществе всегда найдется особь; у которой "чешутся кулаки". Мы достаточно знаем человеческую природу, мы не станем вслед за Руссо искать в общественном устройстве причины всех человеческих пороков, мы не будем тешить себя тщетной надеждой на всемогущество социальных реформ. Еще ни одна общественная реформа не смогла сделать всех людей счастливыми, мудрыми и здоровыми.
Что касается нашего общества, то мы имеем возможность взглянуть на него с разных точек зрения, каждая из которых будет полезной для той или иной цели. Если сопоставить влияния различных социальных сил нашего общества и вывести среднестатистическое значение, то мы, по всей видимости, вынуждены будем признать общую обстановку неблагоприятной для развития человека. Однако на мой взгляд было бы полезнее попытаться проранжировать все реальные социальные силы нашего общества по степени их патогенности и определить, каким образом терапевтические социальные влияния уравновешивают действие патогенных сил. В нашем обществе, несомненно, действуют и те, и другие силы, находящиеся между собой в неустойчивом равновесии.
Оставим в стороне соображения общего порядка и перейдем к рассмотрению индивидуально-психологических факторов. Первый фактор, с которым нам приходится столкнуться, мы назовем феноменом субъективной интерпретации. С этим феноменом мы сталкиваемся, когда невротик заявляет, что общество, в котором он живет – больное общество. Мы можем его понять, ведь во всем, что его окружает, невротик видит главным образом опасности, угрозы, эгоизм, равнодушие и унижения. Мы не удивимся, когда его сосед, живущий в том же самом общество, среди тех же самых людей, станет утверждать, что общество, в котором он живет – это совершенно нормальное, здоровое общество. С психологической точки зрения здесь нет противоречия. Каждый глубоко нездоровый человек ощущает себя живущим в плохом, нездоровом обществе. Если вернуться к нашим рассуждениям о взаимоотношениях между психотерапевтом и пациентом, то можно сказать, что психотерапия – это попытка воссоздания хорошего общества в миниатюре, в рамках взаимоотношений между терапевтом и пациентом.77 Такая интерпретация психотерапевтических отношений уместна даже в том случае, если мы имеем дело с обществом, которое большинством членов общества воспринимается как больное.
Выходит, что психотерапия служит своего рода социальным противовесом, уравновешивающим базовые стрессы и тенденции больного общества. В данном случае неважно, насколько запущена болезнь общества, психотерапия дает возможность каждому отдельно взятому индивидууму противостоять патогенным социальным влияниям. Психотерапия, образно говоря, помогает человеку плыть против течения, она восстанавливает природу человека против нездоровья общества, она революционна и радикальна в самом корневом смысле этих слов. А о психотерапевте в таком случае можно сказать, что это человек, в одиночку восставший на борьбу с патогенными социальными влияниями, на борьбу с обществом.
Если бы арена этой борьбы стала шире, если бы психотерапевт имел дело не с тремя десятками, а с тремя миллионами пациентов в год, то социальная значимость психотерапии ни у кого не вызывала бы сомнений. Общество, несомненно, претерпело бы огромные изменения, которые в первую очередь коснулись бы характера межличностных отношений. Мы обнаружили бы тогда, что люди стали более добрыми, более гостеприимными, более дружелюбными, более щедрыми по отношению друг к другу, и это, в свою очередь, стало бы предпосылкой преобразования экономической, политической и законодательной систем (347). Можно надеяться, что наблюдаемое сейчас стремительное развитие всевозможных психотерапевтических групп, групп встреч и так называемых групп личностного роста вызовет ощутимые изменения в нашем обществе.
Однако мне кажется очевидным, что никакое общество, даже самое хорошее, самое здоровое, не застраховано от патологии. Угроза неизбежна, потому что корни ее лежат не только в природе человека, но и во внешней по отношению к человеку реальности. Стихийные бедствия, фрустрация, болезни, смерть – все это источники угрозы. Уже сам факт склонности людей к общественной жизни наряду с очевидными преимуществами таит в себе и угрозу. Мы вынуждены считаться с потребностями и желаниями других людей и при этом зачастую должны поступаться своими собственными потребностями и желаниями. Не стоит забывать о том, что и в самой человеческой природе нередко произрастают ростки зла – не в силу врожденной порочности человека, но в силу невежества, глупости, страха и т.п. (см. главу 9).
Отношения человека с обществом настолько сложны и противоречивы, что мы, движимые желанием получить однозначные ответы на все вопросы, нередко впадаем в ту или иную крайность, анализируем одну сторону дела, не замечая другой, и в результате приходим к ошибочным заключениям. Чтобы не пускаться в длинные рассуждения, я отсылаю вас к заметкам, изданным мною в качестве пособия к семинару по утопической социальной психологии (311b). Вопросы, сформулированные мною для студентов, не следует воспринимать как пустые, неосуществимые фантазии, это практические вопросы, которые подлежат эмпирическому исследованию. В этих заметках я призываю своих студентов мыслить количественными категориями, в терминах сравнений и процентных соотношений, предостерегаю их от мышления в терминах "или-или", "да или нет", "черное или белое". Задача исследования проблемы взаимоотношений человека и общества сформулирована мною в следующих вопросах: насколько хорошее общество допускает человеческая природа? Насколько хорошего человека допускает общественное устройство? Насколько хорошего человека мы вправе ожидать, учитывая естественные ограничения человеческой природы? На сколь хорошее общество мы можем надеяться, зная о естественных ограничениях общественного устройства?
Если вы спросите мое мнение, то я скажу, что совершенство для человека не только недостижимо, но и немыслимо, однако я уверен, что в каждом человеке скрываются гораздо большие возможности для совершенствования, нежели мы привыкли думать. Мечта о совершенном обществе так же несбыточна, как и мечта о совершенном человеке. Как мы можем ждать совершенства от общества, если мы до сих пор не приблизились к нему в самых простых отношениях – в супружеских, в дружеских, в отношениях между родителями и детьми? Если истинная любовь так редко встречается в семьях, в малых группах, то разве можем мы говорить о любви, связывающей миллионы людей? Или миллиарды? И все же я не сомневаюсь в том, что даже если отношениям в семье, в малых группах и обществе в целом не суждено стать совершенными, все-таки их следует совершенствовать. Мы можем добиться того, чтобы они из очень плохих превратились в очень хорошие.
Мы знаем достаточно, чтобы не ждать легких побед и быстрых перемен. Совершенствование даже одного индивидуума требует огромной психотерапевтической работы, которая может длиться долгие годы, которая только приблизит человека к совершенствованию, даст ему возможность для дальнейшей работы над собой. Мы можем рассуждать об инсайте, о прозрении или пробуждении, но мы должны отдавать себе отчет в том, что мгновенная самоактуализация, стремительный переход из одного состояния в другое возможен, но настолько нетипичен, что на него не стоит особенно полагаться. Психоаналитики уже научились этому, они говорят о необходимости "проработки" пациентом открывшейся ему сути вещей, о медленном, постепенном, болезненном процессе накопления и использования частных прозрений. Духовные наставники восточных религий подчеркивают, что человек в каждый момент жизни должен работать над собой, каждый миг должен стремиться к совершенству. К этой же мысли постепенно склоняются и наиболее вдумчивые, и наиболее серьезные организаторы психотерапевтических групп, групп встреч, групп личностного роста и эмоционального обучения, – все они, пусть и нехотя, пусть и через силу, но все же начинают признавать, что самоактуализация не выражается формулой: "Бац – и готово!"