Мото
Шрифт:
Я мудро подбираю следующие слова.
– Нет, я так не думаю.
Риз напряженно почесывает кожу головы всеми десятью пальцами.
– Эй, послушай. Мои руки – медицинское оружие. И они кое-что с тобой сделают. – мои слова вызывает у него ухмылку.
– Просто успокой меня.
– Обещаю, что исправлю твою проблему. – стараюсь, чтобы все звучало легко. Последнее, что сейчас нужно – чтобы Риз залез себе в голову.
– Тук, тук. – Кайла заходит в трейлер. – Все одеты?
– К сожалению, – шутит Риз, подходит и становится рядом с ней. На ней солнечно-желтое платье, ее длинные
– Как поживает пациент?
– Готов к бою. – я встаю. Я могу находиться здесь, чтобы поддержать Риза, но видеть их вместе до сих пор убивает меня. Душит, колет и отравляет одновременно. – Подожду снаружи.
– Эй! – Риз крадет мой стетоскоп. – Думаешь, уже можно услышать сердцебиение? – он вставляет прибор в уши.
Кайла смеется, когда Риз перемещает резонатор к ее животу.
– Еще слишком рано, – сообщает она ему, охваченная счастьем. Я умираю внутри, пока они вдвоем купаются в своей радости. Не перестаю задаваться вопросом: если бы я не был таким идиотом, если бы не позволил эгоизму встать на пути, был бы я частью их блаженства? Негодование, раскаяние и уныние нависают надо мной, словно угрожающая грозовая туча.
«Когда придет сожаление, вспомни, что ты сам во всем виноват».
Я помню, брат. Я, бля*ь, никогда этого не забуду.
Осматриваю окрестности в поисках ближайшего паба, отчаянно нуждаясь в пинте пивка.
Глава 40
Риз
Самая тонкая грань между победой и смертью находится прямо передо мной, на трассе.
Сжимаю руль, ожидая сигнала «вперед». В этой гонке сольный старт, а это значит, что все взгляды устремлены на меня. В том числе и самый важный из всех.
Последний поцелуй Кайлы все еще ощущается на губах, когда я завожу двигатель, звучащий словно мурлыкающая кошка. Я пытался запомнить каждый уклон, изгиб и поворот, но тридцать семь миль – это слишком много для запоминания. Страх охватывает меня, когда я наклоняюсь, становясь единым целым с машиной. Вот она. Моя последняя поездка. Одна книга заканчивается, чтобы началась другая. Мои последние соревновательные шесть кругов. Двести тридцать миль рекордной скорости.
Вижу сигнал «вперед», отпускаю тормоз и яростно трогаюсь с места, передняя шина слегка отрывается от земли. Это начало конца.
Держу ровный темп, отслеживая время по своим маркерам. Мне нужно быть не только самым быстрым, но и самым умным.
Я сосредоточенно сворачиваюсь в кокон, наблюдая, как тикает стрелка спидометра, колеблющаяся где-то между ста тридцатью и ста пятьюдесятью милями в час. Поток адреналина не прекращается, когда я наклоняюсь и непрерывно поворачиваю по маленьким узким улочкам провинциального городка, прижимаясь к высоким каменным стенам и лавируя сквозь кроны деревьев. Круги сливаются воедино, поскольку высокая скорость и сложная местность расширяют все физические и мысленные рамки. Сухожилия в пальцах начинают напрягаться после четвертого круга, а бедра и поясница горят после пятого. Пот льет ручьем, и сердце колотится, когда я обдаю струями воздуха зрителей
Я наблюдаю, как гонщик спускается с горного склона прямо передо мной и теряет управление передним колесом на скорости сто пятьдесят миль в час, сваливаясь с предательского перевала. Сердце колотится, меня мотает, грохот пугает меня до чертиков. Перестраиваю свое внимание, отбрасывая ужасающий образ упавшего гонщика позади себя. Остается менее пятнадцати миль до победы, но первое место еще не однозначно. Я соревновался с этим с ирландцем-ветераном всю гонку, у нас почти одинаковое время. Но я не из тех, кто отступает перед вызовом, жесткая конкуренция лишь разжигает во мне жажду победы.
Мы мчимся нос к носу по прямой, наше время колеблется на доли секунды. Вижу финиш на расстоянии четверти мили. Злоупотребляю дроссельной заслонкой, разгоняясь до двухсот миль в час, и становится почти невозможно удержать машину на земле. Мчусь на ракете к финишной черте, но ирландец неумолим. Я прижимаю свое тело к байку так плотно, как только могу, стараясь избежать как можно большего встречного ветра. Вырываюсь на первое место за несколько сантиметров до белой линии, в поле моего периферийного зрения развевается клетчатый флаг. Приближаюсь к трибуне, где, как я знаю, сидят Кайла и Дэв. Эмоции взрываются, и нервная система тоже, когда чувство эйфории распространяется по конечностям, словно контактный кайф. Я ВЫИГРАЛ!
Подъезжаю на байке к обозначенной территории и просто ради веселья газую; поднимая огромное облако дыма, создавая одно большое гребаное зрелище.
Такое ощущение, что я выиграл турнир большого шлема в Мировой серии и нокаутировал Майка Тайсона одним ударом. Я нахожусь на вершине мира, и вид оттуда чертовски захватывающий.
Спешиваюсь со своего «R1». Люди поздравляют меня справа и слева, пока я ищу свою жену. Она и наш еще нерожденный ребенок – единственное, что может оживить этот монументальный момент.
Замечаю, как она бежит ко мне, улыбается и прыгает, такая же взволнованная, как и я. Но как бы я ни старался добраться до нее, мне вдруг кажется, что я бреду по песку. Мои конечности становятся тяжелыми, легкие сдуваются, а грудная клетка разрывается. Я прижимаю руку к сердцу, и колени подкашиваются.
Слышу леденящий кровь крик Кайлы, когда падаю на землю. Ввижу панику на ее лице и ужас в ее глазах, когда она нависает надо мной.
– Риз! – ее расстроенный голос – последнее, что я слышу, прежде чем мир погружается в полную темноту.
Эпилог
Риз
18 лет спустя
– С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, дорогая Сиси, с днем рождения тебя.
Открываю глаза и вижу маму, держащую розовый кекс с зажженной свечой. Она будит меня каждый день рождения одинаково. Приподнимаюсь, мои длинные темные волосы в совершенном беспорядке.
– Папа разозлится, что ты спела песенку без него. – делаю глубокий вдох и задуваю свечу.