Мой ангел

1

Агидель пробиралась сквозь буреломы и терновник, бормоча заклинания, периодически останавливалась и смотрела на звезды. «Да, – думала она, – руны не ошиблись, ночь выбрана благоприятная, тихая, и речное течение не должно быть сильным». Лунный свет мягко стелился по земле освещая все вокруг, факела она не зажигала, чтобы он не мешал ей читать путь по звездам. Лиственный лес сменился на хвойный, гигантские ели и пихты с необъятными стволами, казалось упирались своими макушками в небо, смыкались, закрывая небосвод. Стало темно. Агидель зажгла факел, звезды ей больше не нужны, она знала, что она на верном пути. Этот путь она проделывала не впервые, но ей не разу не удавалось приблизиться к намеченной цели. Бурное течение реки, находящейся за высокими деревьями не давало ей переплыть на другую сторону и приблизиться к заветным каменным горам, за пределами которых происходило что-то таинственное и непостижимое.

Агидель была главной жрицей и имела большую

власть над людьми своего племени. Она очень боялась стать бессильной и потерять эту власть, поэтому ей нужны новые артефакты, чтобы творить заклинания и держать в своих руках не только простой народ, но и остальных жриц, которые ждали ее старости, или магического бессилия, чтобы самим диктовать законы и менять порядки в своем племени. «Уж они натворят делов…, дай им только волю», – думала она.

Агидель уже несколько лет расшифровывала язык древней книги, которая ей досталась от ее предков. В книге она прочла об этом месте. Там за высокими скалами находится «Лунная долина», куда прилетают крылатые небесные люди. «А может быть это не люди, а боги», – думала Агидель. Для каких целей они прилетают ей неведомо, но наверняка они оставили после себя что-то ценное, что пригодится ей в ее магических обрядах и в очередной раз утвердит ее могущество в глазах других жриц. Она подошла к реке и вытащила из кустов спрятанную, сделанную собственноручно лодку. Течение было спокойное и тихое. Она переплыла на другой берег и приблизилась к каменным утесам. Утесы состояли из высоких каменных глыб и камней, вздымающихся высоко ввысь, образующие где-то далеко за пределами человеческого глаза кольцо, внутри которого находится таинственная долина. Простому человеку нет возможности преодолеть их, чтобы перебраться на другую сторону, но древние оставили знаки, указывающие на тайный вход, туннель ведущий сквозь каменные глыбы. Агидель зажгла факел и стала медленно двигаться вдоль каменных стен, вглядываясь в темные камни.

Вдруг резко похолодало, подул ветер, могучие деревья зашумели, заскрипели своими стволами и ветками на другом берегу реки. «Надо уходить», – подумала жрица. Агидель не боялась диких огромных хищных зверей обитающих в этих местах, способных завалить жертву в два раза больше по размеру и разорвать ее в клочья, не боялась ночных птиц, которые имели когти подобные кинжалам – от них она знала заклинания. Но вот холода она боялась. Холод в этих местах накатывал внезапно и быстро, замораживая все живое, да и река сейчас взбудоражится и понесется так, что лодку унесет в неведанные края. Раздраженная Агидель быстро направилась к лодке – опять она ничего не нашла! Вдруг она обо что-то споткнулась и чуть не упала. Жрица нагнулась и в свете факела всмотрелась. У ее ног лежала серая бесформенная масса, смутно напоминающее чего-то когда-то живое. Конечности были съедены, над лицом поработали хищные птицы так, что оно превратилось в сплошное месиво. Жрица несколько секунд всматривалась, потом прикоснулась к останкам рукой, шепча заклинания. По ее телу пробежала дрожь страха, но тем не менее она сняла плащ, завернула находку и взвалив на плечи зашагала к лодке.

2

Агидель вернулась домой только к вечеру следующего дня. Она зашла в пещеру, где совершались жертвоприношения. У разведенного костра сидело несколько жриц, поджидающих ее прихода.

– Зачем ты принесла к нам труп? – недоуменно спросили они, когда она развернула свою находку.

– В нем что-то есть, живое. Я извлеку это из тела, посмотрим.

Жрица бросила в кипящую воду только ей самой ведомые компоненты, по пещере разнесся одурманивающий запах, вводящий всех в транс. Взяв нож, жрица извлекла из тела живое существо мужского пола. Все замерли от ужаса. Кожа у существа, как и у человека, может быть чуть светлее и с розоватым оттенком. На голове уже обозначились кучерявые волосы, – но о ужас! на голове виднелись маленькие рожки, – а ноги…! Ноги были не человеческие, их можно сравнить с передними ногами копытных животных, а на его спине жрицы разглядели зачатки крыльев.

– Его надо немедленно уничтожить – это демон, – вскричали жрицы.

– Нет, – заявила Агидель, – это ангел. Я его буду растить и воспитывать. Он будет сильным и крепким. Это наш защитник, имя ему Велибор! – в экстазе закричала главная жрица.

По своему статусу жрицы были главными в своем племени. Остальные жители селения, проживающие чуть обособленно от жилищ жриц, подчинялись всем правилам и законам продиктованными жрицами. Жители были уверенны, что их благополучие зависит только от заклинаний, которыми владели жрицы. Они занимались различной работой, чтобы прокормить свою семью, но главная их задача состояла в защите жриц от врагов – охотников. Охотники за жрицами, так называли жителей проживающих на другом берегу реки, протекающей недалеко от селения. Для жриц и особенно для их дочерей берег реки и его окрестности были запретным местом. Были случаи, когда охотники, почувствовав, что здоровых и молодых мужчин в племени жриц оставалось немного, прокрадывались на территорию жриц и похищали их в собственных жилищах. Для чего им нужны были жрицы, что с ними потом происходило, было неведомо никому. Когда наступали такие времена, когда защитников оставалось недостаточно, жрицы прибегали к кровавому ритуалу – приносили в жертву одну из своих дочерей. Для жриц

совершить такой ритуал было настоящей трагедией. Они все любили своих дочерей и долго потом их оплакивали, но что делать, ритуал всегда срабатывал, и охотники несколько лет не тревожили их. Жрицы за это время молились, чтобы в их племени семейные пары нарожали побольше сыновей – будущих защитников. Жрицы не вступали в брак. Их дочери появлялись на свет благодаря мужчинам племени, которые не знали своих дочерей, а дочери не знали своих отцов. Об этом знала только главная жрица, которая сама выбирала ночного гостя для своих жриц. Она приводила селянина с завязанными глазами и при полной темноте он становился продолжателем рода жриц, у которых, как правило рождались только девочки – будущие жрицы. Редко бывало, что какая-нибудь жрица разрешалась мальчиком, но тогда его относили в семью отца, где он рос и воспитывался воином-защитником.

– Боги нам послали великий дар! Я чувствую его силу! Теперь наши враги не посмеют к нам приблизиться! – торжественно провозгласила жрица и приготовилась совершить благодарственный обряд своим богам.

3

Небесный ребенок, посланный богами, очень быстро рос и развивался, но не ласк, не любви он не чувствовал, хотя очень в них нуждался. Жрицам он был неприятен, все относились к нему с презрением. Когда он попытался первый раз встать неуклюже на свои ноги, то не услышал ни слов поддержки, ни слов одобрения. Только главная жрица кое-как к нему обращалась, воспитывала. У него прорезались зубы, кривые, острые как кинжалы клыки. Он радостно улыбнулся жрице, думая, что и она разделит с ним его радость, но жрица резко одернула его и запретила ему открывать рот. Крылья ему тоже не разрешают показывать, они связаны у него за спиной, их скрывает одежда, так как, объяснили ему – это уродство, как и его ноги. Ему сшили специальные сапоги, которые он имел право снимать только ночью, а на голове всегда должен днем носить шапку. Ему приказано никогда не показывать свою истинную внешность, а в одежде он выглядел как обычный мужчина племени, хотя выглядел мешковатым и неуклюжим. Он оправдал надежды жрицы – рос сильным и крепким воином. В его обязанности входило следовать по всюду за жрицей и выполнять всякую тяжелую работу, которую она ему поручала, а также обучаться владению оружием. Постепенно он превратился в покорное и молчаливое существо, таково его предназначение: охранять и выполнять приказы жриц, каждый раз внушала ему Агидель. Когда Велибор достиг половой зрелости, жрица научила его угождать ей в постели, теперь еще и эта обязанность появилась, которую он выполнял с особой покорностью. «Мой хранитель», – называла она его, когда говорила о нем с кем-нибудь.

Агидель была горда и довольна собой. Она вырастила сильного воина-защитника. Не один мужчина в племени не мог сравниться с ним силою, а чужаки, узнав про хранителя, теперь боятся приближаться близко к племени. У жриц и у всего народа племени наступили тихие и спокойные времена.

4

Жрица состарилась. Ей надоел, да и не нужен был хранитель. Она чувствовала, что смерть пока издалека, но подкрадывается к ней. Она почувствовала смерть, так как стала безразлична к власти и другим житейским делам. Жрица удалилась в пещеру и погрузилась в старые книги, полные магией, ища на их страницах ведомое что-то только ей одной.

После того как Агидель удалилась в уединение, старшие жрицы на совете решили не назначать больше главную жрицу. Всех их объединяли родственные связи – между собой они являлись сестрами. Так пусть же правит на равных правах сначала старшее поколение, а потом их дочери. Велибора же решили передавать по очереди, на несколько лет, в услужение каждой жрице по старшинству их дочерей.

У Велибора теперь новая молодая жрица. Он покорно следует за ней и выполняет все ее требования. У них рождается ребенок. Он родился еще большим уродцем чем Велибор. Вместо крыльев у него на спине кривые человеческие конечности, не к чему не приспособленные. Жрицы с омерзением посмотрели на него, но убивать не стали – авось на что-нибудь да сгодиться. Мать даже не притронулась к нему, не приложила к своей груди. Его отдали Велибору – пусть развлекается как с домашним питомцем.

Велибор полюбил своего сына. Он кормил его козьим молоком, учил ходить и разговаривать. Теперь у него есть существо, которому можно подарить свою любовь. С ним теперь, когда рядом нет посторонних глаз, можно открывать рот и говорить по душам.

Когда ребенок окреп и немного подрос, жрицы решили отрезать ему болтающие уродливые руки. Операцию малыш не перенес – умер. Велибор почувствовал огромное опустошение и совсем замкнулся. Он чувствовал, что у него отняли его сердце, душу. Он безропотно и покорно, и с еще большим безразличием продолжил выполнять свои обязанности у жриц.

Прошло три года. Он порядком опротивел своей молодой жрице, его присутствие ей было невыносимо, и она ели дождалась, когда по сложившейся традиции его передадут в другой дом.

У Демиры было две дочери. Со старшей, Даной, решили провести церемонию передачи хранителя. Демира считала, что она плохо воспитала свою старшую дочь. Дана росла непослушным и строптивым ребенком, позволяла себе спорить и огрызаться с матерью. Дана с каким-то пренебрежением относилась к обучению жреческой науки, предпочитая заниматься простой домашней работой.