Мой бедный, бедный мастер…
Шрифт:
«Что так-кое?!» — крикнуло в голове у Берлиоза при словах «Иван Николаевич». Иван поднялся. Он был немного бледен.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Помилуйте, товарищ Бездомный, кто же вас не знает,— улыбнувшись, ответил иностранец.
— Я извиняюсь…— начал было Бездомный, но подумал, еще более изменился в лице и кончил так: — Вы не можете одну минуту подождать… Я пару слов хочу товарищу сказать.
— О, с удовольствием! Охотно,— воскликнул иностранец,— здесь так хорошо под липами,
— Миша… вот что,— сказал поэт, отводя в сторону Берлиоза,— я знаю, кто это. Это,— раздельным веским шепотом заговорил поэт,— никакой не иностранец, а это белогвардейский шпион,— засипел он прямо в лицо Берлиозу,— пробравшийся в Москву. Это — эмигрант. Миша, спрашивай у него сейчас же документы. А то уйдет…
— Почему эми…— шепнул пораженный Берлиоз.
— Я тебе говорю! Какой черт иностранец так по-русски станет говорить!..
— Вот ерунда…— неприятно морщась, начал было Берлиоз.
— Идем, идем!..
И приятели вернулись к скамейке. Тут их ждал сюрприз. Незнакомец не сидел, а стоял у скамейки, держа в руках визитную карточку.
— Извините меня, глубокоуважаемый Михаил Александрович, что я в пылу интереснейшей беседы забыл назвать себя. Вот моя карточка, а вот в кармане и паспорт,— подчеркнуто сказал иностранец.
Берлиоз стал густо красен. «Или слышал, или уж очень догадлив, черт…» Иван заглянул в карточку, но разглядел только верхнее слово «professor…» и первую букву фамилии «W».
— Очень приятно,— выдавил из себя Берлиоз, глядя, как профессор прячет карточку в карман.— Вы в качестве консультанта вызваны к нам?
— Да, консультанта, как же,— подтвердил профессор.
— Вы — немец?
— Я-то? — переспросил профессор и задумался.— Да, немец,— сказал он.
— Извиняюсь, откуда вы знаете, как нас зовут? — спросил Иван.
Иностранный консультант улыбнулся, причем выяснилось, что правый глаз у него не улыбается, да и вообще, что этот глаз никакого цвета, и вынул номер еженедельного журнала…
— А! — сразу сказали оба писателя. В журнале были как раз их портреты с полным обозначением имен, отчеств и фамилий.
— Прекрасная погода,— продолжал консультант, усаживаясь. Сели и приятели.
— А у вас какая специальность? — осведомился ласково Берлиоз.
— Я — специалист по черной магии.
— Как?! — воскликнул товарищ Берлиоз.
«На т-тебе!» — подумал Иван.
— Виноват… и вас по этой специальности пригласили к нам?!
— Да, да, пригласили,— и тут приятели услышали, что профессор говорит с редчайшим немецким акцентом,— тут в государственной библиотеке громадный отдел старой книги, магии и демонологии, и меня пригласил как специалист единственный в мире. Они хотят разбират, продават…
— А-а! Вы — историк!
— Я историк,—
— Видите ли, профессор,— смущенно улыбаясь, заговорил Берлиоз,— тут мы, к сожалению, не договоримся…
— Он существовал,— строгим шепотом повторил профессор, изумляя приятелей совершенно, и в частности, тем, что акцент его опять куда-то пропал.
— Но какое же доказательство?
— Доказательство вот какое,— зашептал профессор, взяв под руки приятелей,— я с ним лично встречался.
Оба приятеля изменились в лице и переглянулись.
— Где?
— На балконе у Понтия Пилата {61} ,— шепнул профессор и, таинственно подняв палец, просипел: — Только т-сс!
«Ой, ой…»
— Вы сколько времени и Москве? — дрогнувшим голосом спросил Берлиоз.
— Я сегодня приехал в Москву,— многозначительно прошептал профессор, и тут только приятели, глянув ему в лицо, увидели, что глаза у него совершенно безумные. То есть, вернее, левый глаз, потому что правый был мертвый, черный.
«Так-с,— подумал Берлиоз,— все ясно. Приехал немец и тотчас спятил. Хорошенькая история!»
Но Берлиоз был решителен и сообразителен. Ловко откинувшись назад, он замигал Ивану, и тот его понял.
— Да, да, да,— заговорил Берлиоз,— возможно, все возможно. А вещи ваши где, профессор,— вкрадчиво осведомился он,— в «Метрополе»? Вы где остановились?
— Я — нигде! — ответил немец, тоскливо и дико блуждая глазами по Патриаршим прудам. Он вдруг припал к потрясенному Берлиозу.
— А где же вы будете жить? — спросил Берлиоз.
— В вашей квартире,— интимно подмигнув здоровым глазом, шепнул немец.
— Очень при… но…
— А дьявола тоже нет? — плаксиво спросил немец и вцепился теперь в Ивана.
— И дьявола…
— Не противоречь…— шепнул Берлиоз.
— Нету, нету никакого дьявола,— растерявшись, закричал Иван,— вот вцепился! Перестаньте психовать!
Немец расхохотался так, что из липы вылетел воробей и пропал.
— Ну, это уже положительно интересно! — заговорил он, сияя зеленым глазом.— Что же это у вас ничего нету! Христа нету, дьявола нету, папирос нету, Понтия Пилата, таксомотора нету…
— Ничего, ничего, профессор, успокойтесь, все уладится, все будет,— бормотал Берлиоз, усаживая профессора назад на скамейку.— Вы, профессор, посидите с Бездомным, а я только на одну минуту сбегаю к телефону, звякну, тут одно безотлагательное дельце, а там мы вас и проводим, и проводим…