Мой безумный Враг
Шрифт:
Слава не сводил взгляда с бледного лица Полины. А перед глазами – ее удивительная волшебная улыбка.
– Какие прогнозы? Как она? Как ее состояние? – отрывисто выдавил мужчина.
– Пока что девушка без сознания, – после секундной заминки ответил врач, – мы ждем результат повторных анализов. Дальше будет видно, сможем определиться с протоколом лечения. Организм молодой и крепкий. Надеюсь, все будет...
– Доктор, – тряхнул головой Барновский, – вы мне сейчас четко ответьте. Насколько сильно пострадала моя жена?!
– Мы проводим обследования,
– Она все еще без сознания! – Слава уже кричал, нависая над доктором.
– Понимаете, мы не знаем. Последствия могут быть различного характера. От паралича, до... Вратислав Павлович, нужно ждать. Уверяю вас, мы со своей стороны делаем всевозможное, – негромко отвечал профессор, а Слава сжал лицо ладонями.
Вздохнул, вновь повернулся к прозрачной стене, отгородившей его от любимой. Бригада медиков все еще суетилась вокруг Поли.
– К ней можно? – едва ворочая языком, спросил наконец Барновский.
– Понимаете…, – начал было говорить врач, однако Барновский всего на секунду переключил внимание на мужчину. Остановил на нем тяжелый неподъемный взгляд. – Да, конечно. Я отдам соответствующие распоряжения.
***
Слава ничего не замечал вокруг. Его мир сузился до крохотных размеров. Казалось, что он находится в каком-то тесном и темном туннеле. И этот туннель упирается в бледное неподвижное лицо любимой женщины. Все потеряло свой смысл, прекратило свое существование. И даже в голове у Славы было катастрофически пусто.
Он мог думать лишь о том, что он подвел ее. Подвел свою девочку, подверг ее смертельной опасности, не уберег, а ведь должен был. Был обязан.
Глава 15
– Вера Геннадьевна, к вам посетитель.
Захарова продолжала смотреть в окно своей темницы. Женщина так и воспринимала это учреждение. Темница. Тюрьма. Клетка.
Нет, нареканий ни на персонал, ни на условия не было. Сама атмосфера здесь такая. А еще угнетало количество охраны, которая торчала рядом с Верой. И документ, который единожды адвокат показал ей. Медицинское заключение о принудительном лечении. Оказывается, Вера Геннадьевна больна и нуждается в помощи специалистов.
Бред! Это ведь полнейший бред! Она не больна. Она – здорова.
Захарова усмехнулась. Надо же, как повернулась жизнь. Теперь Вера находится по ту сторону ворот. А к ней приходят гости.
Разумеется, она знает, что у охраны есть четкие распоряжения. К ней впускают только нескольких человек. И сейчас Вере было крайне любопытно, кто же явился к ней. Кто вспомнил о ее существовании. Вратислав? Маловероятно. Судя по новостям, бывший муж крайне занят вступлением в новую должность.
Тогда кто?
Двери светлой, но все же камеры, открылись. Вера повернула голову.
Прежде комната казалась Захаровой просторной, светлой, пожалуй, даже уютной. Но сейчас, когда в центре помещения возник мужчина, Вере начало казаться, что стены сужаются, а пол уходит из-под ног.
Она никогда не жаловала этого человека. Избегала его. Несколько раз даже требовала, чтобы муж уволил его.
Бывший муж. Мысленно исправила Вера. Уже бывший. Уже целый год Барновский является ее бывшим мужем, а Захарова так и не привыкла к этому факту.
– Чего тебе? – высокомерно, стараясь не выдать своей нервозности, шикнула женщина.
Украдкой Захарова отметила, как дернулась изуродованная щека подхалима и лакея Барновского. В душе Веры даже мелькнуло что-то похожее на смелость.
– Не нужно так нервничать, Вера Геннадьевна, – усмехнулся Белявский и без разрешения устроился в кресле напротив Веры. – Как ваше здоровье?
Вера торопливо убрала забинтованную руку в карман. Надо же, здоровьем ее интересуется.
Захарова промолчала. Ей не нравилось, что именно Белый явился к ней в клинику. Она и прежде недолюбливала этого человека, а с тех пор, как Слава с ней развелся – фактически ненавидела. Потому что общаться приходилось с мужем именно через непробиваемого и вечно невозмутимого Белого.
– Я переговорил с вашим лечащим врачом, Вера Геннадьевна, – в том же тоне продолжил говорить Белявский, – говорит, что как только швы снимут, вас выпишут. Можете потихоньку собирать вещи.
Захарова видела, как уродливое лицо помощника Барновского исказила ухмылка.
Вот же сволочь! Урод долбанный! Насмехается над ней! Да как он смеет!
– И чему ты радуешься?! – прошипела Вера, а внутри заклокотала злоба и раздражение на все вокруг.
– Да так, веселюсь потихоньку, – хмыкнул Белый и подался вперед, – Знаете, Вера Геннадьевна, счастливая вы женщина. Мне так кажется.
– Что за чушь ты несешь, Федор! – прищурилась Захарова, почему-то от намеков и ухмылки Белого ей становилось не по себе.
– Ну вот сами подумайте, – продолжил Белявский, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, скрипнувшего от немалого веса мужчины, – как только окажетесь за порогом этого славного учреждения, то сразу же попадете в ласковые объятия собственного папочки. А вы ведь так любите отца, да, Вера? Я прав?
Захарова застыла, глядя на собеседника. Выпишут? Врач не говорил, что ее могут выписать в ближайшее время. И потом... Как ее выписывать, если она не здорова! Сами ведь выдали чертово заключение!
– А он очень любит вас, Вера Геннадьевна, – продолжал ухмыляться Белый.
– Это тебя не касается! – огрызнулась Захарова.
– Меня, возможно, – кивнул Федор и перестал ухмыляться, отчего Вере показалось, что он стал еще страшнее, – Вера Геннадьевна, хватит играть в дурочку. Вы же понимаете, что именно Захаров едва не убил вас. А если бы Слава вернулся на пару минут позже? Вы не думали об этом?
Захарова молчала. Думала. Конечно, думала. По большому счету, она только об этом и думает с тех пор, как пришла в себя в этой самой клинике. И врачи все ей популярно объяснили насчет повышенного содержания разнообразных препаратов в крови, насчет порезанной вены, насчет всего остального.