Мой большой... Босс
Шрифт:
Я неловко поворачиваюсь спиной к главному Боссу, не задумываясь об этичности подобного действия. Просто хочется быть готовой выйти сразу, как откроются двери.
И буквально через секунду ощущаю в полной мере дыхание хищника затылком.
Это… Это что-то до ужаса материальное. Меня словно обволакивает тяжелым, чуть сладковатым ароматом парфюма, и я более чем уверена, что это — парфюм Биг Босса.
Он довлеет надо всем, привычно и тяжеловесно.
Он словно трогает, прикасается.
Двери схлопываются, и лифт начинает
— А вы из отдела дизайна, девушки? — интересуется Тимур Анварович, к которому Аня стоит полубоком.
В отражении зеркал лифта я вижу его заинтересованный взгляд, скользящий по ладной фигурке коллеги, хищную ленивую усмешку.
Он знает, что хорош, знает, что ему ничего не стоит заполучить кого угодно, и сейчас вяло играет. Как сытый тигр. Развлекается. Разевает громадную пасть, чуть трогает клыками, наслаждаясь реакцией жертвы.
Я смотрю на Тимура, просто потому, что боюсь смотреть на Темирхана, молчаливой громадой возвышающегося за моей спиной.
Если Тимур похож на тигра, то Темирхан… Он похож на буйвола, царя степей, которого боятся и обходят десятой дорогой все хищники. И тигры в том числе.
— Да, Тимур Анварович, — кокетливо шевелится в лапах зверя Аня, — дизайн интерьеров.
— Так вот благодаря кому мы перевыполнили план по продаже квартир под ключ в прошлом квартале…
Голос Тимура бархатный, томный такой. Игривый. Прикусит — отпустит… И опять… Словно раздумывает, куда ему клыки вонзить. Чтоб поудобней, помягче. Повкусней.
А Темирхан молчит. И его молчание звучит куда насыщенней голоса его брата.
Его молчание — это тяжеловесная поступь зверя, ты его еще не видишь, но уже чувствуешь. И понимаешь, что бежать — уже поздно. Ты уже никуда не денешься.
— Ой, ну там коллективная работа, — игриво отнекивается Аня.
— Ну конечно… Если бы не ваши шикарные рендеры, то продаж было бы в разы меньше…
Лифт отсчитывает этажи, я слушаю милый, ни к чему не обязывающий треп Ани и Тимура.
И обмираю от напряжения, которое, как мне кажется, нарастает между мной и Биг Боссом.
Не смотрю на него, специально не смотрю…
Смотрю.
Просто невольно скашиваю взгляд в зеркало… И вижу, как он чуть наклоняется, уверенный, что никто не заметит… И едва заметно втягивает воздух над моей макушкой подрагивающими ноздрями.
Сердце ухает вниз, обгоняя лифтовую кабинку, прямо в шахту. С воем и болью.
Этого не может быть! Он не может… Он же меня едва помнит! Да? Да???
С невыносимым ужасом, с бессильным замиранием всего моего бедного организма, наблюдаю, как добела сжимаются пудовые, огромные кулаки… Словно он… Словно он борется с собой, чтоб… Чтоб что? Дотронуться? Положить ладонь на плечо? Схватить? Что?
От понимания, что никто, никто этого не замечает, но могут заметить, вот-вот могут заметить, сердце сковывает уже не ужасом, нет! Паникой, дикой и мало контролируемой. Мне кажется, что еще чуть-чуть — и я полезу на стену, начну бегать обезумевшей мышкой по стеклянной банке!
И в то же время все тело пронизывает сладкой дрожью от одной, дичайшей по своему разврату и возбуждению мысли: если бы мы были одни… Он бы сдерживался? Или… Нет?
Неосознанно прикусываю губу, выпрямляю спину, делаясь похожей на каменный памятник, со страхом отмечаю, как неконтролируемо краснеют щеки. Опять пятнами, опять!
А он стоит за моей спиной, все это время, молча.
Просто стоит.
А кажется, что трогает.
Опять трогает, как тогда, ночью… И, что еще чуть-чуть, еще немного… Между нами словно струна натягивается, тонкая, звонкая, вот-вот лопнет!
Аня и Тимур болтают, кажется, уже чуть ли не договариваясь о встрече, флиртуют! И это звучит таким далеким и незначительным фоном, это так незаметно, по сравнению с тем, что происходит сейчас между нами!
Мы с Темирханом стоим, словно в кокон обернутые, и нет ничего рядом, и никого нет!
Опять скашиваю взгляд на зеркало и в дикой панике замечаю, как он опять наклоняется, а еще руку разжимает! И тянет ко мне! Еле заметно! Пока незаметно для окружающих! Но меня словно волной жара от его движения прошибает. Боже, я просто горю, плавлюсь и умираю! Прямо тут, в этом чертовом, так медленно едущем лифте!!!
Он что хочет сделать? Он хочет до меня дотронуться? Прямо вот так? При всех? Развернуть к себе? Погладить? Что???
Если дотронется… Я точно упаду и умру здесь!
Тут неожиданно лифт останавливается, двери с шипением раскрываются, и я, не успев даже осмыслить ничего, вылетаю из кабинки с такой скоростью, словно за мной черти гонятся!
Не представляю, как в этот момент выгляжу, красная, с бешеными глазами и выскакивающим из грудной клетки сердцем!
В спину что-то с недоумением говорит коллега, но мне плевать сейчас, плевать, плевать!
Бегу прочь, не дожидаясь Аню, интуитивно соображая, где здесь туалет.
Мне срочно нужно побыть одной, срочно!
Забегаю в туалет, сразу закрываюсь в кабинке и замираю. Ни вздохнуть ни выдохнуть. Один ужас внутри меня.
Один сладкий, томительный ужас.
Ужас внутри меня
— Я так и не поняла, чего ты убежала, — Аня берет с витрины тарелку с салатом, придирчиво разглядывает, затем ставит себе на поднос, я, тоже с подносом, в центре которого гордо и одиноко стоит стакан сока, двигаюсь следом, — живот, что ли, прихватило?
Ответа она, естественно, не дожидается, да ей он и не требуется, похоже. Так, рассуждения вслух. Мне знакома эта манера общения со мной. Варька часто так делала. Спрашивала, сама отвечала на свои же вопросы. Получалась милая, а, главное, информативная беседа.