Мой бондфренд, или они друг друга стоят
Шрифт:
Соколов не ответил. Помолчал несколько секунд, глядя в лобовое окно, и завел мотор.
– Эээ, Марс?
– я нерешительно притронулась к его руке на руке.
– Помнишь, ты привела меня на ту крышу и рассказала о своей тайне?
– спросил он, продолжая смотреть прямо.
– Я тоже хочу рассказать тебе о своей.
Пока мы ехали, я извелась вся, представляя, о чем он может мне рассказать. Самая ужасная мысль была, что на самом деле он вернулся ко мне из-за приказа организации, а не из-за чувств, и что у него, после моей слезливой тирады, проснулась совесть, и он решил мне
К удивлению, мы приехали к его бывшему дому, где он жил с теми двумя напарниками, хотя я думала, что он сейчас обитает в гостинице.
Двери он открывал сам, а не как в прошлый раз Леся.
В квартите почти ничего не изменилось, кроме атмосферы: угнетающей и какой-то мрачной. Хотя ее, скорей всего, создавал Соколов.
– Присаживайся, - кивнул он на диван и вышел в другую дверь, которая, кажется, вела на кухню. Вернулся Соколов через пару минут с бутылкой чего-то и двумя стаканами.
– Ты, вроде не пьешь?
– аккуратно напомнила я, но мне не ответили, молча, разлили выпивку и подтолкнули стакан.
Соколов присел в кресло, схватил свой стакан, отхлебнул и задумчиво уставился в стену напротив.
Взяв свой стакан, я отхлебнула и тут же закашлялась. Это оказалось виски, притом очень крепкое!
– Мой отец убил мою мать у меня на глазах.
Стакан выпал из моих рук и упал на ковер, в комнате ощутимо запахло виски.
– Моя мать была красивой женщиной, и отец очень сильно ее любил и ревновал.
– Соколов отпил и поморщился, словно только распробовал градус алкоголя.
– Я не слишком хорошо помню свое детство, но точно помню, что отец сильно запил в последний год. Он считал, что она ему изменяет. Они постоянно ругались, доходило даже до избиения. Перепадало и мне, когда я пытался влезть и защитить маму. Когда отец напивался, то он становился неуправляемым. В ту ночь меня разбудил грохот, я соскочил с кровати, бросился в гостиную и увидел...
Я вскочила на ноги, подошла к нему и дотронулась до руки. Соколов перевел на меня взгляд. Его лицо было бледное и словно застывшая маска.
– Не нужно, - произнесла я, ощущая, как по моим щекам текут слезы.
– Пожалуйста, не надо.
Соколов взял мою руку, слабо дернул. Я послушно присела к нему на колени, и он вытер мои слезы пальцами.
– Я закричал, чтоб он остановился, но было уже поздно, - тихо продолжил Марс.
– Тогда он и "пробудился"... и "захватил" меня. Ты не представляешь, что это такое. Тебя наполняет такая энергия, сила, могущество, ты ощущаешь себя центром вселенной... Это невозможно объяснить. Когда я пришел в себя, моего отца уже не было. Были "воины" из организации, они забрали меня с собой, а потом один, Ардар О'Ши - он ирландец, усыновил меня. Я, для удобства, называю его дядя Андрей. До пятнадцати лет я тренировался, а потом вступил в отряд "воинов". Я хотел найти своего настоящего отца...
– Соколов посмотрел мне прямо в глаза, - и отомстить. Он присоединился к предателям, а только воинам позволено ликвидировать пробужденных. Я несколько раз выходил на его след, но поймать так и не смог. Больше года назад я почувствовал, что начинаю терять свою силу... и мне предложили двенадцать кандидаток. Выбрать тебя мне посоветовала Лес. Твой отец, после пробуждения, забрал в себя всю энергию, значит, у твоего пробуждения будет намного больше энергии, чем у других кандидаток. Если ты пробудишься, то
– А ты не можешь пробудиться?
– спросила я.
– Ведь, из-за отца, у тебя тоже есть пятьдесят процентов?
– Один. У "затянутых", есть только один процент собственного пробуждения. Это огромная редкость, в истории есть только двое, кто смогли, после использования позаимствованной энергии, пробудиться. И они получают огромное количество энергии. Когда пробуждаешься, то твой энергетический сосуд сжимается, а у них нет. Первого человека пробуждение просто-напросто разорвало на куски. Второй успел передать энергию своей жене и сейчас он является одним из восьми глав организации.
– Почему так происходит?
– Никто не знает, - пожал Марс плечами.
– Это огромная редкость, так что тут даже не один процент, а скорей одна промилле. Лэс бы могла сказать точнее.
– Проми-что?
– не поняла я, так как была далека от чисел, процентов и их вычислений.
– Промилле - это значит одна тысячная доля, - пояснил Соколов, благо без насмешки.
– Буду знать, - ответила я.
Минута тишины затянулась, я крепко обняла его за шею и спросила:
– Значит, мне нужно поблагодарить Лэс, за такой подарок судьбы на мою голову?
Мне хотелось отвлечь его хоть чем-то, лишь бы он вновь не вспоминал прошлое, так как утешать и соболезновать никогда не умела. Я была благодарна, что он открылся передо мной и поделился своим прошлым, и в тоже время мне не хотелось, чтоб он больше никогда не вспоминал об этой боли. И я уловила главное, что он хотел до меня донести: он из-за меня отказался не только от силы, он отказался от мести.
– Поначалу ты мне не нравилась, - выдал Соколов.
Я отодвинулась от него, с возмущением взглянула, фыркнула и призналась:
– Да ты мне тоже не особо.
– Я понял это, после твоего заявления о "гее".
– Геем я тебя не называла, - возразила я.
– И ты тогда меня довел. Мне до сих пор перед теми пожилыми людьми стыдно.
Соколов слабо улыбнулся и провел по моей спине рукой.
– Я впервые повстречал такую девушку, как ты. В организации у меня были девушки, но с ними у меня был лишь секс. С воинами редко кто заводит отношения. Вдобавок у нас девушки совершенно другие. Более спокойные, более высокомерные, более холодные. Поэтому ты мне и не нравилась. Не нравилась твоя сильная эмоциональность. Ты говорила все, что приходит в голову. Ты былая такая наглая, странная, непонятная, живая, что я даже не заметил, как увлекся тобой. Я пытался тебя просчитать, но все мои попытки были тщетны. Я хотел скорей влюбить тебя в себя, и когда ты влюбилась, понял, что сам влюбился и загнал себя в ловушку. Там, на крыше, я хотел рассказать тебе всю правду, но не успел. А потом, когда ты обо всем узнала, ты вела себя так отстранено и холодно, что мне было невыносимо больно, хотя я и понимал, что не прав. Но мне хотелось, чтоб ты ругалась, кричала на меня, мне невыносимо было видеть тебя такой... такой похожей на тех, кто служит в организации.
– Соколов нежно поцеловал меня, а потом зашептал у губ: - Как я рад, что ты не пробудилась и не изменилась. Что ты осталась собой. Я хочу быть с тобой, Лена. Хочу прожить с тобой всю жизнь.
– Соколов достал из кармана маленькую бархатную коробочку, открыл ее, показал сверкающее кольцо, заглянул в глаза и серьезно произнес: - Выходи за меня.