Мой босс - Оборотень
Шрифт:
— Тебе виднее, Накари, — голос старика холоден, как колонна под боком.
Только я устал и не настроен играть в слова.
— Максимилиан, я ненавижу теннис, — зверь некстати поднимает голову и желание отпустить его становится ярче. — И Ради я вам не отдам.
— Я могу расценить это как вызов, — усмехается старик и на этот раз не останавливает сына, когда тот выступает вперед, порыкивая.
— Или я.
— Ты…
Рычит Бекер-младший, кидается на меня. И я с удовольствием позволяю зверю показаться. Нити
Зверь рычит. Перехватывает Бекера, прижимает к колонне.
— Максимилиан, угомони своего пса.
Другой рукой швыряю старику свиток. Тот ловит его налету. Хмыкаю, уходя из-под удара Влада. Бью под дых. Мальчишка сжимается, делает рваный выдох, но на ногах стоит. Неплохо.
Старик разворачивает свиток. Читает. И холод его плавится яростью.
— Влад, остынь, — и голос старика сипит, а пальцы сминают бумагу. — Влад!
— Все, — поднимает руки, показывая моему зверю, что не будет нападать.
Врет. Опять его запах выдает. Горький, жгучий.
— Бумага все стерпит, — отпускаю мальчишку и тихим рыком разгоняю ощетинившихся "пиджаков". — Но это всего лишь копия.
— И…
— Обряд проведен старейшиной Илиамом по всем законам. Так что я прямо сейчас могу свернуть шею твоему щенку и мне ничего за это не будет, но…
Бекер-младший дышит тяжело, но успевает поддержать отца, когда тот покачивается. К злости примешивается страх с привкусом плесени.
— Но я просто уйду. Устал, знаете ли.
— Я соберу Совет. Это незаконно.
— А это пожалуйста. Сколько угодно. Вот только…обряд запечатан.
— Быть не может, — Бекер-младший изумлен. — Это вранье. И я заберу сестру.
— Влад, — останавливает очередной порыв сына старик. — Уходи, Лука.
Усмиряю зверя и возвращаюсь к байку, на котором приехал.
Все. Домой.
К своей девочке и неугомонному брату, который встречает меня настороженным взглядом.
— Все завтра, — отвечаю на все вопросы разом. — Пошли спать.
Глава 13.
Ради. Неделя шестая.
— Она просто спит, — низкий мужской голос звучит глухо, но твердо. Его хозяин пахнет лекарствами и дешевым табаком, от которого хочется чихать. — Жизненные показатели…
— Жизненные показатели?.. — этот голос с низким рычанием я узнаю из тысячи.
Лука. И сейчас он очень зол.
Почему? И что так противно пищит над самым ухом? Спать мешает.
Пытаюсь отмахнуться от звука, даже пальцы сжимаю в кулак, но замираю, когда Лука снова говорит.
— Ты мне это три недели повторяешь, — теперь в злости звучит усталость. — И ничего не меняется.
Его усталость соленая, что кровь на языке. Прокушенная губа саднит. Отлично, значит, живая. Уже хорошо. И писк не прекращается. Стискиваю зубы.
Три недели? Я сплю все эти три недели? Можно, конечно, спросить у Луки, но вряд ли расскажет. Лучше пока ему не знать, что я уже не сплю. И…
— Подслушиваешь? — насмешка в хриплом шепоте лучше всех признаний.
Лео.
Улыбаюсь. Оба брата в порядке.
А я? Ну да, подслушиваю. Верный способ выяснить нужную информацию без лишних вопросов. Особенно когда мне достались такие упрямые мужчины.
Осталось выяснить, где я, что произошло и как мои дети.
— С малышами все в порядке, — Лео будто читает мои мысли. — Они тоже спят. Одна из особенностей беременности самки оборотня. Оказалось, в тебе гораздо больше нашей крови, чем мы думали.
Я слышу его улыбку, которая согревает точно весеннее солнце. Выдыхаю, когда на живот ложится тяжелая ладонь. Кожу обжигает даже через покрывало. Не удивлюсь, если там останется отпечаток его ладони. Но я не против. И малыши отзываются на прикосновение.
— Привет, принцесса, — счастье ослепляет даже сквозь сомкнутые веки.
Его счастье. Терпкое. Мужское. Такое осязаемое, что хочется заграбастать его в ладони и ни с кем не делиться.
Бум…
Ощутимый толчок в мужскую ладонь выбивает дыхание. Еще один. Кто надел на моего ребенка тяжелые бутсы? Кажется, у меня в животе живот настоящий футболист, перепутавший мамин живот с мячом. Еще один такой пинок и этот несносный ребенок продырявит меня и выйдет наружу.
— Вредина, как мама, — фыркает Лео, поглаживая живот и что-то нашептывая на непонятном языке. И малышка — неужели все-таки футболистка? — больше не пинается, только едва ощутимо толкается, словно в ладушки играет с отцом.
Выдыхаю, прислушиваясь к себе. Кажется, лишних дырок не появилось. А тихая…колыбельная?… растекается по венам нежностью, тягучей и сладкой, что карамель.
И я снова закусываю губу, чтобы постыдно не разреветься.
Просыпаться страшно. Снова увидеть мир, в котором нет места сказкам и фантазиям одной бестолковой кошки. Страшно вернуться в мир, где я, кажется, влюбилась по уши.
— Совершенно точно влюбилась, — смеется Лео.
Осторожно поднимаю руку. Она тяжелая, словно бревно, но я накрываю ею мужскую ладонь и тут же распахиваю глаза.
Свет слепит и весь мир сплошное размытое пятно. Но я знаю точно — Лео рядом нет. И на животе лежит только моя ладонь, сминающая покрывало.
Ну и где этот засранец?
— Ради… — Лука оказывается рядом, заглядывает в мое лицо, совершенно ошалевший от радости.
— Привет, — пытаюсь улыбнуться, но губы трескаются и язык опаляет вкус раскаленного металла.
— Боги, Ради…
Он прижимается губами к моей ладошке и мурашки захватывают в плен неожиданно продрогшее тело. Он не целует, просто касается, словно ветер ласкает тоненькое деревцо. В груди щемит и хочется одернуть его осторожную ласку. Топнуть ногой и заявить, что я не хрустальная.