Мой брат, мой враг
Шрифт:
Когда в комнате вспыхнул свет, Верка присела к столу, развернула листок. Сергея Калганова искал Дойник Павел Павлович, просил срочно и в любое время суток перезвонить ему по номеру… Далее следовал номер.
Бильбао зевнул:
– Пошел он к черту! Мне что, по грязи бежать теперь на телеграф?
Верка победно улыбнулась и вновь раскрыла сумочку. На сей раз она извлекла из нее сотовый телефон:
– Вот, выпросила! Звони.
Бильбао погладил ее по голове:
– Ты чудная подружка, Вера! Я, пожалуй, тебе водки немного дам: замерзла ведь. Погода дурацкая начинается…
– Выпью
– Давай, умница, хозяйствуй. Но выпьем прямо сейчас, ты действительно промокла. И надо сделать все, чтоб ты не простыла.
Выпили.
Бильбао набрал записанный Веркой номер, и на первый же длинный гудок откликнулся Дойник:
– Калганов? Ты говорил, мол, если что, то я могу с тобой связаться. Вот потому и звоню…
– Это я звоню.
– А? Ну да, да. Тебе надо обязательно завтра сюда приехать.
– Опять угостить армянским коньяком хочешь?
– Как? – Павел Павлович не понял, что имеет в виду Бильбао. – Какой там коньяк! В Аслане все дело. После вашего отъезда я с ним говорил. К тебе он ехать не хочет, считает это западло и грозится уже завтра вместе со своими навести на рынке шмон. Своих перекупщиков туда вернет.
– Пусть попробует, – сказал Бильбао.
– Я знаю, что у тебя там люди дежурят, но все очень серьезно, поверь. У Аслана такие дикие отморозки! Они могут оружие в ход пустить, а потом все слинять, я знаю его братию. Убегут на Кавказ, и там их концов не найдешь. Кровь кому нужна?! А Аслан чистый останется. У него тут многое схвачено…
– Приеду, – сказал Бильбао. – А тебе через полчаса Коленька позвонит, у него наверняка вопросы будут. Постарайся ответить на все.
– Пусть звонит, жду. А за тобой машину пришлю, она уже в семь утра возле дома стоять будет. Заезжаете ко мне, я скажу все, что захотите узнать про Аслана и его людей.
– Договорились.
Он положил телефон в открытую Веркину сумочку, стоящую на столе. Обратил внимание, что стол уже сервирован: и хлеб нарезан, и колбаса, и помидоры с огурцами. Вот только самой Верки не видно.
– Подружка, ты где? – позвал он.
Та тотчас откликнулась из спальни:
– Ты же сам, блин, сказал, что надо сделать все, чтоб я не простыла. Я тебя за язык не тянула. И потом, не выгонишь же ты меня на улицу во всем мокром?!
Аслан не любил просыпаться рано. Правда, рано и не ложился. Распорядок трудового дня диктовал режим его жизни. Активная торговля начиналась с обеда, к этому же времени появлялись проблемы, требующие срочных решений. Ближе к вечеру – встречи с хозяевами вновь поступающего товара. «Челноки» хотят быстрее и желательно оптом сбыть куртки и шубы, земляки разгружают вагоны с орехами и гранатами, человек из Дагестана привез икру, тоже просит пристроить… Все знают: Аслан как дирижер, управляет огромным хозяйством, без его помощи трудно обойтись. Еще позже – «сбор урожая»: денежный ручей начинает течь в его карман. Золотое время суток, иногда затягивающееся за полночь.
У Аслана в Светловске нет ничего своего: ни квартиры, ни дачи, ни даже машины. Водителя он нанимает, отдыхать за городом некогда, а живет у одинокой женщины, которая для него и любовница, и кухарка, и личный секретарь. До знакомства с ним женщина работала продавцом в магазине, теперь сидит дома, пробует на себе всю новейшую косметику, озабочена лишь тем, как разместить в двух морозильниках и холодильнике мясо и фрукты с овощами. У нее есть все! Она боготворит Аслана!
Он только что принял горячую ванну, лежит на белых свежих простынях лицом вниз, а она массирует ему спину.
– Асланчик, ты поздно вернулся, мы не переговорили: вчера часов в десять заезжал этот, который с седыми усами…
– Омар.
– Да, правильно, Омар. Привез тебе трехлитровую банку икры и целого осетра.
– Нет, это он тебе привез. Хочешь – продай, хочешь – выброси.
– Ты с ума сошел! Я сделаю тебе из осетра шашлык. Правда, у нас еще один осетр есть, в морозилке.
– Я товар Омара уже пристроил, он пойдет в кафе и в вагоны-рестораны. Если позвонит, а меня не будет, скажи, чтоб не беспокоился.
– Еще тебя спрашивали два Магомеда.
– О, это моя головная боль. Сегодня вопрос решать буду.
Магомеды достали большую партию мяса, австралийской баранины, что-то из партии пошло по магазинам, что-то по шашлычным, но они еще просят дать им выход на рынок. Рынок, конечно, надо прибирать к рукам. Он и раньше только копейки приносил, хоть мог сполна кормить, а сейчас, когда Дойник и эти копейки платить отказывается, настала пора принимать меры. Дойник шпаны испугался. Тем лучше. Шпану Аслан разгонит, потом пригласит отцов города в ресторан и все решит на вполне официальном уровне. Рынок будет выгоден и отцам, лишь бы они ему не мешали делать все так, как он считает нужным…
– Звонят, приехал кто-то. Я открою.
Аслан сердито изрек:
– Еще десяти нет. Никого принимать не буду. Говори, что меня нет.
Женщина пошла к двери, Аслан прикрыл глаза, услышав ее голос: «Аслана нет дома». Все правильно. Пусть люди привыкают к порядку. К порядку, который устанавливает он…
Но хозяйка почему-то заговорила возмущенно, и Аслан различил тяжелые чужие шаги. Он недовольно скривился, сел, набросив на себя простыню:
– Кто там, черт побери!
Высокий беловолосый парень показался в проеме двери. За ним следовал такой же, с тем же лицом, лишь похудее. Бандитские морды. Вот такие предлагали ему неделю назад пристроить самопальную водку. Условия хорошие, но риск огромный. Аслан отказался. С чем, интересно, эти пожаловали?
– Разговор есть, Аслан, – сказал тот, что покрепче.
– Все ко мне с разговорами приходят. Но я что, голый должен вас выслушивать?
Парень взглянул на часы:
– Одевайся, только не тяни. У тебя до отхода поезда два с половиной часа осталось. За билет, кстати, двадцатник гони.
Растерянный Аслан еще искал для ответа слова, а хозяйка уже удивленно спросила:
– Ты уезжаешь? А почему мне ничего не сказал? Куда ты уезжаешь?
– Куда я уезжаю? – только и смог повторить Аслан, разглядывая билет.