Мой бывший бывший. Том 1
Шрифт:
Ему незачем за мной ехать.
Он не знает.
Да, Кристина видела мои документы, знает, что я мать-одиночка, но еще она видела и отчество моей дочери. И уж вряд ли она соотнесет моего ребенка с Ветровым. А если бы соотнесла – вряд ли бы открыла рот. Не тот тип барышни, чтобы говорить об абсолютной честности в отношениях.
И все-таки: а вдруг?
Вот такое, да! Только в подъезд зашла и забрала почту из ящика, а уже сожрала себя на пустом месте.
Я поднимаюсь на наш девятый этаж под зловещее скрежетание лифта. Пытаюсь выдохнуть. Все было хорошо, меня вон даже довез до дома приятный мужик,
Сейчас я выйду из лифта, зайду домой, и мое теплое солнце повиснет у меня на шее еще до того, как я успею снять с ног туфли. Вечер сегодняшнего дня закончится хорошо!
Программа составлена – приступаем к исполнению.
– Ага, сейчас, – неслышно откликается Вселенная. Правда, про этот ответ я еще не в курсе.
Лифт доброжелательно – пожалуй, даже слишком – раздвигает створки. В ад, как я понимаю минутой позже, как только выхожу на площадку. Потому что у окна, рядом с дверью моей квартиры, стоит Ярослав Олегович Ветров, собственной персоной.
Стоит и курит, игнорируя запрет на курение в местах общего пользования, так же, как наш китайский датчик задымлений игорит его.
Встреча на Эльбе. Не прошло и восьми лет.
Кажется, моя паранойя была не так уж не права…
Ужасно хочу, чтобы мне было на него плевать. Хоть письмо деду Морозу пиши, ну а что, он же у нас волшебник, что ему стоит?
Что стоит сделать так, чтоб я могла, не заметив Ветрова, пройти в свою квартиру.
Я же не хочу приближаться к нему и на пару метров. И не потому, что боюсь того, что он снова полезет ко мне и будет распускать руки. Здесь, на моей территории, я вполне себе легко двину господину именитому адвокату в третьем поколении по свербящему месту, а после – пожелаю ему поскорей воссоединиться с его второй половиной. И после собеседования я той второй половине даже не сочувствую.
В общем, нет. Я его не боюсь. Но меня от него тошнит. Настолько, что вот уже сейчас сводит желудок.
Из-за Ветрова я только что подъезды не мыла в самые тяжелые моменты.
Из-за этого ублюдка мой диплом превратился в обычную бумажку в красной картоночке. На неё всем плевать. А вот на наличие меня в черном списке адвокатов, на отсутствие лицензии, на увольнение по статье – неа. Не плевать.
И он – явился сюда. Смотрит на меня еще с этой своей высокомерной улыбочкой. Так и хочется быть не мной, а помесью гопника и алкоголички, чтобы этот аристократ московского разлива побыстрей отсюда свалил, пряча нос в надушенный платочек.
– Ветров, каким ветром в нашем гетто? – быть хладнокровной с ним – легче легкого. Эмоции – для тех, кто мне важен. Для тех, кто мне нравится. Ему – не полагается ни капли моих чувств. Вот только… Ненависть тоже чувство. Увы. Я бы очень хотела, чтобы мне было на него плевать.
А еще лучше – чтобы его не было в моей жизни. Маруська, вот, чтоб была, а Ветрова – чтоб не было. И почему мы до сих пор не научились размножаться почкованием?
– Долго вы прощались, – скучающе замечает Ветров и топит недокуренную сигарету в блюдечке под подъездным кактусом. Уже даже за это я хочу выслать Ветрова куда-нибудь, где вечная мерзлота и даже пингвины не бегают.
Это мой кактус. Я его холю, лелею, он у меня даже цветет. Иногда. Раз в два года! Но всяко он мне дороже Ярослава Ветрова, со всеми его потрохами.
– Это не твое дело, – сухо произношу я, а затем повторяю: – на кой черт ты приперся?
– Не догадываешься? – Яр улыбается чуть не с издевкой, а у меня аж дыхание перехватывает.
Был ли Штирлиц хоть на секунду так близок к провалу, как я сейчас?
Ну, навряд ли Мюллера от радистки Кэт отделяла одна только двойная дверь.
Он не знает. Он просто не может знать наверняка.
– Ты должна уволиться, – равнодушно бросает Ветров, глядя куда-то сквозь меня, – тебе не место в Рафарме.
Я очень надеюсь, что сейчас я выдыхаю незаметно. Есть еще шанс по-быстрому послать его к черту.
– Это решать не тебе, – господи, вот скажи, где берутся такие моральные уроды? Наверное, там же, где и такие дуры, как я. – Это и решал не ты, Ярик.
У него сводит лицо – от моего приторно-холодного тона, от слишком интимного обращения, возвращающего нас к «тогда». К прошлому, которому лучше было бы не быть. Прошлое, которое для обоих из нас оскорбительно одним лишь фактом своего существования.
И все-таки, что у Ветрова в голове? Я совершенно не понимаю его логические цепочки. Ему вообще не должно быть до меня дела, я – занюханная переводчица, он – светило юротдела. Я с ним и встречаться буду только в лифте, потому что даже обедает наша светлость не в обычной столовой «для холопов», неа. В ресторане этажом выше. А он весь вечер сегодня ведет себя как чертов психопат, сначала распуская руки, потом – являясь ко мне и чего-то требуя. Требуя!
Он ушел от меня. Молча, без слов, хотя по последней нашей ночи и нельзя было сказать, что он думает об этом. Напротив. Он будто совершенно сорвался с катушек тогда… Это была одна из тех ночей, в ходе которых поспать не удавалось совершенно. И которые не получится забыть, даже если потом ты возненавидишь этого своего безумного любовника. Потому что вот так, как с ним, потом уже ни с кем не будет. Это самый неприятный факт.
Я бы хотела, чтоб было. Желательно – чтоб было даже лучше.
Но всю ту ночь он молчал, терзая меня с неустанным упрямством, как мне казалось потом – даже с ненавистью, но в тишине. Будто пытаясь мне что-то доказать. Но что? Я так и не поняла. Приняла как факт – я ему надоела. Он и сам перестал видеть во мне ценность. Наигрался в игру «золушка и мажор», ускакал на белом коне в поисках своей ровни. Той самой, которую так отчаянно хотел с ним видеть мой драгоценный тесть.
Ну и напоследок – сделал мне «подарочек». Даже два. О втором Ветров, слава богу, не в курсе, но именно второй подарок и оказался настоящим.
– Твое место – здесь, на этой помойке, – Яр брезгливо окидывает взглядом нашу сумрачную лестничную площадку, – а еще ты меня раздражаешь. Так что лучше просто сгинь. Я тебе готов даже заплатить за это. Только сумму назови.
Я недоверчиво качаю головой.
А я-то думала, дно Ветровым уже пробито.
А нет! Он побил собственный рекорд. Дорогу чемпиону!
Ну, а что ты хотела, Вик? Чтобы он упал на колени и попросил прощенья? Ты серьезно?
– Ветров, проваливай к чертовой матери, – устало произношу я, – и лучше обратись к психиатру, у тебя точно что-то не в порядке с головой. Потому что я лично не представляю, насколько нужно бредить, чтобы предлагать вот это. Мне!