Мой бывший враг

Вознесенская Дарья

Мы не едем после свадьбы в путешествие. Слишком много работы, в том числе с документами и нововведениями, связанными с тем, что на жену я перевожу часть активов. Но я обещаю золотой, что в феврале, когда наконец наступит затишье, мы обязательно улетим на пару недель.

Только до февраля «мы» перестаем существовать…

Той зимой я продолжаю свою невидимую войну, вот только полководец противника так и не находится. Его будто не существует — отдельные исполнители, которым кто-то подкидывает информацию.

Хитроумно

сделанные договора и брачный контракт позволяет перекрыть доступ к нескольким крупным моим объектам, а ко всем сделкам я приставляю дополнительных наблюдателей, чтобы не терять больше, чем положено. Вот что сильнее меня беспокоит, так это тот факт, что я не нахожу никаких противоречий в действиях своего партнера по клубу.

На меня работают отличные программисты и аудиторы, да я и сам мог бы увидеть, если что было бы не так — но такое ощущение, что там все чисты, как стеклышки, насколько это вообще возможно в таком бизнесе.

Передо мной чисты.

Майя не так поняла тот разговор?

Я даже иду на крайние меры — устраиваю анонимные проверки клуба налоговой и прокуратурой, потому что уж эти точно найдут, если что не накопали мои люди — но все бесполезно. Ни единого нарушения, кроме мелочей.

Это сбивает с толку.

Сбивает с толку и вызывает подозрения, которые я уже не могу подавить просто так… и эти подозрения окончательно накрывает меня шквалом черного бешенства, когда кто-то перехватывает мою сделку по земле, на которой я планировал строить свой новый проект.

Не просто перехватывает — я узнаю, что там появится семейный загородный комплекс.

Не мой.

14

Быть женой Каримова оказывается даже сложнее, чем я думала.

Хотя, разве я думала? Вообще могла предположить, что выйду замуж за него — или за человека такого богатства и уровня? В какой-то мере во мне воспитывали Золушку — но не в том смысле, что я ждала принца. А в том, что я привыкла работать и довольствоваться малым. Сейчас же всего даже слишком много.

Не богатства.

Меня не могут не восхищать материальные возможности, и сам факт, что я больше не экономлю, что у меня своя машина, водить которую учит сам Илья, что на мне порой навешано украшений стоимостью с хорошую квартиру в центре города уже кажется достаточным, чтобы чувствовать себя переполненной.

Но речь о чувствах. И о мужчине рядом.

Он похож на черную дыру, в которую меня засасывает с того момента, как я оказалась у него в квартире. А может еще раньше… Когда я встретила его в клубе?

У меня нет сил и времени анализировать — я тону в его словах, делах, ласках. Тону в его взгляде, которым он меня гипнотизирует. В его приказном тоне и сладко-горьком удовольствии, с которым он планомерно меня знакомит. Я тону в своих чувствах. Неужели и правда думала прежде, что смогу всего этого избежать?

Что попробую, как это — быть с ним, переступлю, и пойду дальше?

У меня не было ни единого шанса.

Конечно я влюбляюсь… Впервые в жизнь влюбляюсь, люблю, умираю почти каждое мгновение без него, воспаряю каждую секунду рядом с ним — даже в те моменты, когда он погружает меня на самое дно тягучего порока.

Каримов не признается мне в любви, но его внимательность ко мне и моим нуждам, его потребность постоянно меня трогать, его желание и изощренные идеи, даже его требовательное воспитание и покровительственный тон кажутся мне синонимом этого чувства.

Ну да, я идиотка…

Я же признаюсь ему в любви. И не стесняюсь этого.

Тяну его имя на пике удовольствия.

Стараюсь адаптироваться и к его резкости, и к безаппеляционности.

Много читаю, чтобы вести разговоры на разные темы.

Безумно скучаю по нему, потому что он работает — как одержимый, прерываясь только на сон, секс и еду — и никогда не высказываю по этому поводу претензий.

Я сама себе напоминаю радужный пузырь, в котором искрит и переливается… и который не может не лопнуть однажды ночью. Слишком рано, слишком болезненно.

Я надолго запоминаю ту ночь… Надолго? Кого я обманываю? Навсегда. Ту ночь и всё, что происходит после…

В тот вечер я засыпаю одна — Илья пишет мне, чтобы не ждала, так как он придет слишком поздно. И просыпаюсь от неясного чувства тревоги… Что меня будит? Сон? Ощущение быстротечности и хрупкости собственного счастья? То что легко отодвигается днем, но в темноте это не так просто?

Спускаюсь, чтобы попить воды, а потом, ведомая инстинктами, направляюсь в противоположную от кухни сторону — мне кажется, что Илья в кабинете.

Оттуда действительно пробивается свет. Иногда он работает там — в выходные или даже по ночам, утолив свой голод со мной и оставив меня, опустошенную, на кровати. Это мужская вотчина, в которую мне практически нет доступа, но… может он будет рад? Вот уже несколько дней я не вижу мужа и тоскую. Что-то совсем не ладится в его делах, но я стараюсь не доставать ненужными вопросами: Каримов не из тех, кто делится подробностями своих проблем — я даже про его удачи узнаю не от него.

Меня не оставляет мысль, что все это потому, что женщин он не держит за умственно-полноценных, но я терпеливо стараюсь переубедить его в этом. А просто так не лезу.

Мельком смотрю на свое отражение в одном из зеркал в холле: мягкая подсветка не оставляет простора воображению. Как и прозрачный пеньюар.

Прикусываю губу от волнения и тихонечко двигаюсь в сторону кабинета.

Илья никогда не дает мне проявлять инициативу — нет, я конечно использую всякие женские штучки, которые в интернете можно найти, но чтобы откровенно прийти и предложить себя… сама дурею от такой перспективы.