Мой чужой дом

Кларк Люси

– Получилось отключить?

– С шестой попытки. Чуть не оглохла от воя. Ну ладно… – Фиона идет к выходу. – Мне пора. Я обещала Биллу вернуться через полчаса.

– Извини, что пришлось тебя похитить.

– Ничего страшного, они там вдвоем с телевизором. Сама знаешь, третий лишний.

Я встаю и целую сестру на прощание в щеку.

Дверь за Фионой заперта. Я иду на кухню, включая по пути все светильники и радио.

Где моя сумка? Выкладываю из нее блокнот, рядом пристраиваю карандаш, отступаю на шаг назад и щелкаю композицию на телефон. Снимок улетает в «Фейсбук». И подпись:

Снова

дома! Две недели лекций на интереснейшем литературном семинаре позади. БЕЗУМНО рада окунуться в свой роман! Финал близок! #творю #жизньписателя

Я убираю реквизит и заглядываю в холодильник. Что тут у нас? Может, Фиона припасла для меня пинту молока и немного хлеба? Увы, пусто.

Поездку на машине в магазин я даже не рассматриваю – слишком устала. А если поискать в кладовой? Там обнаруживается киноа. Вместе с кунжутной пастой и лимонным соком неплохой ужин! Ем стоя, параллельно проверяя почту.

Счета, счета… Взгляд трусливо обходит большую печать, пересекающую квитанцию по электричеству: «ПОСЛЕДНЕЕ НАПОМИНАНИЕ». Под счетами две посылки от агента с сигнальными экземплярами книг других авторов. Дальше просьбы о благотворительном пожертвовании, два переправленных издательством письма от поклонников моего творчества, приглашение на день рождения к другу. Почти в самом низу стопки натыкаюсь на толстый кремовый конверт, украшенный золотой эмблемой. От адвоката Флинна.

Флинн… Во Франции мне часто вспоминалось наше первое совместное путешествие. Когда нам было лет по двадцать пять, мы отплыли на пароме в Бильбао, а оттуда поехали на север, в Сорт-Осгор, на видавшем виды «Сеате» Флинна. На крыше автомобиля лежала привязанная ремнями доска для серфинга, в багажнике – палатка. В маленьком уютном лагере на двоих под тенью густых сосен мы ели лапшу, теплые французские багеты, пили дешевое пиво из пузатых бутылочек и вино из пакетов. Вечерами играли в карты или же просто валялись, держась за руки, в распахнутой палатке, блестящие от соли и солнцезащитного крема.

Тогда Флинн рассказывал, куда ему хотелось бы съездить, а я согласно кивала, мечтая убежать куда угодно, лишь бы не сидеть дома. С Флинном мне казалось, что жизнь только начинается, что прежние события происходили с кем-то другим и этот неведомый человек благополучно остался в университетском кампусе, в городке, куда я никогда не вернусь.

Я выскребаю недоеденное киноа в мусорное ведро, подхватываю чемодан, поднимаюсь в спальню, включаю свет и с порога внимательно изучаю кровать.

Конечно, Фиона ее застелила… но это только полдела. Подушки не взбиты. Мягкое оливковое покрывало натянуто по всей поверхности, а не сложено как надо, в ногах. Мелочи, свидетельствующие о том, что последним здесь спал посторонний. Посторонняя женщина и ее муж. Не я.

Я ставлю чемодан на пол и обхожу комнату, придирчиво рассматривая безупречно чистые поверхности. Откатываю в сторону дверцу гардероба: одежда висит где положено, в одной секции; секция, оставленная для гостей, пуста. Выдвижной ящик прикроватной тумбы тоже пуст. Нет, ошибочка! У задней стенки стоит маленький флакон с воском для укладки мужских волос. Откручиваю крышку – воска осталось на донышке. Флакон летит в мусорную корзину.

Наконец можно заняться косметичкой. Я направляюсь к большому напольному зеркалу в изножье кровати и, смочив ватный диск очищающим лосьоном, легким движением протираю лицо. Во Франции я немного загорела, осветленные солнцем волосы отливают теплой карамелью.

Я наклоняюсь ближе к своему отражению и вдруг замечаю… отпечатки пальцев. Не мои. Крупнее. А если еще ближе? Да, к зеркалу прижали целую ладонь, на стекле осталась грязь.

От вида отражающейся позади пустой комнаты по спине бегут мурашки. В спальне обитал кто-то, помимо меня. Жил в моем доме. Здесь стояла женщина-арендатор по имени Джоанна, а зеркало запечатлевало ее образ. Ощущение, будто взгляд постороннего так тут и остался – наблюдать за мной.

Делаю шаг назад, и мою пятку пронзает жгучая боль.

Я испуганно хватаюсь за стену, чтобы не упасть, и, подняв ногу, разворачиваю ступню. В центре пятки глубокий прокол, из которого появляется бусинка крови. Черт, на что же я наступила? Я опускаюсь на колени и шарю ладонями по ковру, пока не царапаюсь о колючий шип.

Это острый, как нож, осколок стекла. Я осторожно вытягиваю его пальцами из глубокого ворса ковра. Голубая льдинка красиво мерцает в свете люстры, и в ее переливах мне мерещится что-то смутно знакомое.

Неужели разбили какую-то из моих вещей? На ум ничего не приходит, ничего похожего в спальне нет. На прикроватной тумбочке всегда пусто. Есть трехногий торшер с абажуром, кувшин для полива цветов, три книги в переплете… Флакончики духов вместе с другими бьющимися предметами и ценными вещами я закрыла на ключ в кабинете. Откуда же взялся смертоносный стеклянный кинжал? Неразрешимость загадки выбивает меня из колеи.

Я заворачиваю осколок в салфетку и выбрасываю в мусорную корзину. Боже, мой ковер! На кремовом ворсе багровеют пятна крови.

Ранее

Аромат дуба, жасмина и чего-то цитрусового… Это первое, что я ощущаю, переступая порог. Воздух чистый, свежий, сухой, в нем нет запахов кухни или затхлой влаги, какая бывает от сохнущих на радиаторах вещей. Словом, не такой, как в моем доме.

– Привет! – не удержавшись от искушения, громко восклицаю я.

Ответа, разумеется, нет. Губы расползаются в улыбке. Тишина, смягченная отдаленным рокотом моря, поистине прекрасна.

Мой черный портплед плохо сочетается с массивными дубовыми досками пола. Я небрежно сбрасываю туфли и оставляю их как есть. В отличие от моих твои аккуратно стоят под дубовой резной скамьей.

Из прихожей я направляюсь прямиком в роскошную огромную кухню. Стены, выкрашенные в теплый оттенок белого, будто наполняют комнату воздухом – краска, похоже, со светорассеивающими частицами. Разбавляют белизну акценты пастельных тонов: крашеные деревянные шкафчики, со вкусом подобранная картина и аккуратно расставленные керамические горшочки.

Тщательно выверенный, умиротворяющий стиль. Словно взяли за основу палитры выбеленную морскими волнами пляжную гальку. Красивый стол в деревенском стиле, с потертостями и древесными кольцами, составляет прекрасную партию современным глянцевым шкафам без ручек и гранитной столешнице. У стены длинная скамья с россыпью подушек из мешковины. Столовая просто создана для большой семьи и званых ужинов. Не для одного человека.

Я улыбаюсь при виде детского стульчика, установленного по заказу в конце стола, – хотя он, разумеется, не пригодится. Кухонный стол украшает старый горшочек для меда с букетиком полевых цветов, перевязанных коричневой бечевкой. К нему приставлена подписанная от руки карточка: «Джоанне и ее семье».