Мой дедушка — памятник (илл. А.Елисеева)
Шрифт:
— Небось Гамбл садился по приборам? — спросил Джон.
— Ясно, по приборам, как же еще?
— Ну, а мы на глазок, Пабст, мы на глазок, — усмехнулся Грей и подмигнул Геннадию. — Мы с ним видим, как коты…
Самолет резко пошел вниз.
Наемники прибывали на Карбункл в течение трех дней. Их помещали в старинном замке, слегка переоборудованном под казармы. Солдаты скучали, слонялись по узким коридорам и сводчатым казематам,
Все эти дни Геннадий провел в замке, он ни разу не видел ни Ричарда Буги, ни мадам, ни Мизераблеса, ни Латтифудо, никого из знакомых. Больше того, утром, после прибытия, он не нашел на соседних койках Джона Грея, Пабста и еще четырех парней из команды: бельгийца Клемана, немца Беккера и двух американцев — Луиса и Эрни.
Они вернулись к вечеру третьего дня грязные и усталые, в порванных тропических комбинезонах. Пятеро отправились в душ, а Джон Грей, кивнув Геннадию, вышел на площадку башни, сел там в углу и подставил лицо ветру.
— Где вы были, Джон? — спросил Геннадий.
— На островах Кьюри, — зло процедил сквозь зубы Силач-Повеса. — Маленькая увеселительная прогулка в обществе товарищей по освободительной миссии.
Оказалось, что их шестерых подняли ночью, погрузили на десантное судно, в трюме которого стоял уже бронетранспортер, и сказали, что они должны уничтожить какой-то опиумный завод на одном из островов Кьюри.
— Это удар по конкурентам, по банде «Анаконда», — сказал Геннадий.
— Слушай, что было дальше.
Они ехали на бронетранспортере по узкой просеке в джунглях. Джон Грей был за рулем. Пабст поливал все вокруг пулеметным огнем, а остальные четверо лежали на полу и играли в карты. Наконец из-за пальм показалась лужайка, а на ней низкое кирпичное строение с большой вытяжной трубой. Из окон вели интенсивный автоматный огонь. Пабст приказал Беккеру и Луису подавить огонь.
Парни бросили карты, высунулись, осмотрелись и спокойно перелезли через борт броневика. Сквозь «мертвые зоны» они шли как по бульвару, а зоны прострела пересекали со скоростью гепардов. Таким образом они приблизились вплотную к стенам фабрики и забросали окна гранатами. После этого осталось только вытащить трупы, прикончить раненых, погрузить на бронетранспортер мешки с опиумом и взорвать оборудование. Операция прошла на самом высоком уровне.
Рядом с фабрикой оказалась крохотная деревушка. Местные полуголые жители, их было не больше полусотни вместе с детьми, вылезли из своих лачуг и смотрели на солдат с опаской, но с нескрываемой радостью. Видимо, «химики» «Анаконды» здорово им насолили.
Пабст связался по радио с центром и доложил, что задание выполнено.
— Население приветствует силы возмездия! — захохотал он. — Организован показ купальных костюмов.
— И тогда я услышал женский голос, — рассказывал Джон Грей. — «Население нужно убрать полностью», — сказал женский голос. Даже Пабст растерялся. «Как — убрать?» — спрашивает. «Не мне вас учить, — отвечает женский голос. — Вспомните Буронго». Пабст выключил рацию. «Эй! — закричал он островитянам. — Есть у вас, ребятки, лопаты? Яму, яму копать!» Я схватился за автомат, но в это время кто-то сзади, кажется Клеман, огрел меня по каске. Когда я пришел в себя, яма уже была зарыта…
Силач-Повеса встал, подошел к краю площадки и посмотрел из-под ладони на четко вырисовывающийся под заходящим солнцем Оук-порт.
— Ты прав, Джин,
— Я русский, — сказал Геннадий, — советский пионер Геннадий Стратофонтов. В том городе стоит памятник моему прапрапрадедушке.
В это время по всему замку прогремел сильный звонок, затопали сапоги, послышались голоса:
— Босс! Босс приехал!
ГЛАВА 13
В канун ежегодного традиционного праздника Кассиопеи на Больших Эмпиреях произошла сенсация: в Оук-порт прибыл без всякого приглашения, проездом из Зурбагана в Эдинбург, огромный международный симфонический оркестр под руководством дирижера князя Грегори фон Нофирогерг. Сторонники выхода на международную арену в сенате ликовали: вот они, результаты последней победы над финским банановозом со счетом 105:3! Если уж прибыли музыканты, значит, жди теперь какую-нибудь знаменитую футбольную команду «Манчестер Юнайтед» или «Сантос», а то и ленинградский «Зенит».
Толпы жителей столицы собрались вокруг отеля «Катамаран», который заселяли музыканты. Музыканты всем понравились, Рослые, плечистые, с сизыми носами, с серьгами в ушах, они легко несли в татуированных руках футляры со скрипками, виолончелями, фаготами, контрабасами. Поразила всех внешность дирижера: черная ассирийская борода, рыжие кудри, темные очки, закрывающие пол-лица, треугольная шляпа с плюмажем, фигура десятиборца, огромная узловатая дирижерская палочка величиной с палицу Геракла.
— Крепкие ребята, — сказал Нуфнути Куче лучшему легоперу вселенной Рикко Силле.
Они стояли в первом ряду и разглядывали музыкантов.
— Может, вызовем их на булоножный поединок? — спросил Силла.
— Неплохая идея, — проговорил Нуфнути и вдруг схватил легопера за плечо. — Рикко! Смотри! Смотри, кто среди них!
От автобуса к отелю шел крепкий загорелый мальчик с целой охапкой медных тарелок в руках. Рядом с ним, нагруженный барабанами разных калибров, двигался высокий стройный мужчина с длинными волнистыми волосами, с усами и бородкой.
— Это Геннадий, — проговорил Рикко Силла. — Значит…
— Молчи, — шепнул Нуфнути Куче.
Геннадий уже заметил их. Подойдя ближе, он намеренно уронил тарелки и быстро сказал нагнувшемуся сенатору:
— После захода солнца ждите меня возле памятника дедушке. Ждите столько, сколько понадобится. Рядом со мной — друг.
Едва последние музыканты скрылись в отеле, из окон грянула искрометная музыка Россини.
— Репетируют, — умиленно говорили в толпе. Ассирийская борода и шляпа с плюмажем мелькала в окнах. Нестройное пение, крики, хохот и бульканье летели из отеля. Официанты сбились с ног, поднося в номера лошадиные дозы «Горного дубняка». Потом послышался мощный храп, перекрывающий музыку Россини.