Мой дедушка — памятник (илл. А.Елисеева)
Шрифт:
Тяжелая бронированная дверь захлопнулась за ней.
— Гена, Геночка… — плакала Наташа, пытаясь вытащить нож из ладони мальчика. Вскоре ей это удалось. Хлынула кровь.
— Разорви мою рубашку и затампонируй рану, — сказал Геннадий. — Сейчас главное — придумать, как выбраться отсюда…
— Сейчас нам всем будет конец, — вдруг прохрипел Буги.
— А вы еще живы, император? — усмехнулся Геннадий. — Почему же нам всем конец?
— Сейчас увидишь, — странным тоном сказал Буги и приподнялся на локтях.
Он смотрел прямо на стеклянную стену, отделяющую зал
Минуту спустя стена стала медленно подниматься.
Вода хлынула в зал и сразу поднялась до колен. Буги жутко захохотал:
— У этой бабы все здесь предусмотрено. Так что, Джин, пиши пропало… Глубина семьдесят пять метров… Ты меня победил, но и сам пойдешь акулам в зубы. Встретимся в аду, разберемся. Или ты рассчитываешь попасть в рай?
Вода, бурно клокоча, вливалась в зал. Вот она уже поднялась до груди.
— Никакого ада и рая нет! — крикнул Геннадий. — Все это бредни!
Раскинув руки и ноги, Ричард Буги лежал в воде на спине и продолжал дико хохотать.
— Нету — и не надо! Нету — и тем лучше!
Ясно было, что он окончательно спятил.
— Кажется, мы погибаем, Наташа, — шепнул Геннадий.
— Кажется, да, — ответила девочка.
Геннадий был поражен ее спокойствием. Наташа только закусила губы, чтобы не закричать от ужаса.
— Плыви за мной! — отчаянно крикнул Геннадий и поднырнул под стеклянную стену.
Они успели проплыть через заросли кораллов. Теперь под ними была бездонная черная бездна, а наверху, очень высоко, безнадежно высоко, разливалось солнечное сияние.
Геннадий обернулся и увидел стройную фигурку девочки, отчаянно рвущуюся вверх.
— Ооооуууиииеееау! — позвал Геннадий, и все закружилось перед ним в немыслимом последнем хороводе
Страшная тяжесть со всех сторон сдавила тело. Последнее, что он увидел, было раздутое пунцовое чудовище с огромными трагическими глазами, поднимающееся из глубины.
«Рыба намадзу, — вспомнил мальчик. — Она предвещает землетрясение…»
После этого он потерял сознание.
Доктор геологических наук Вертопрахов сиял от редкого счастья, выпавшего на его долю. Он стоял, обняв за плечи левой рукой дочь свою Наташу, а правой — ее зеркальную копию Доллис. Многочисленные корреспонденты эмпирейских газет окружали красивую троицу, красивую потому, что ученый тоже не был лишен своеобразной мужской красоты.
— Да, господа, Доллис — моя дочь и ее настоящее имя Даша, то есть Дарья. Даша и Наташа — близнецы, родившиеся в Ленинграде с интервалом в четыре минуты. Неопровержимым доказательством являются своеобразные родинки, похожие на маленьких бабочек, расположенные у Даши под правым, а у Наташи под левым ухом. В этом легко убедиться, откинув соответствующие пряди.
Девочки охотно откинули соответствующие пряди и показали изумленным корреспондентам совершенно одинаковые родинки.
— Типичные однояйцевые близнецы, — прошептал биолог Верестищев.
— А дело было так, — продолжал Вертопрахов, — В середине пятидесятых годов мы с моей женой, крупным теоретиком и практиком, возглавили геологическую экспедицию в дружественной нейтральной Бирме. Мы объяснялись с инженерами-бирманцами по-французски, и поэтому местное население принимало нас за французов. Наши малютки были с нами, и, представьте себе, господа, тропики ничуть не вредили их развитию. Целыми днями крошки играли среди бурной бирманской растительности, забавляясь с мангустами, желтопузиками, шакалятами.
Однажды из джунглей выскочил бешеный слон с несколькими безумцами на спине. Злоумышленники пытались разрушить наш лагерь, но получили достойный отпор и скрылись…
Увы, вместе с ними исчезла в джунглях одна из наших дочек… Пропала Даша… — сказал он неуверенно и, помолчав, добавил: — А может быть, Наташа… — Он смущенно хихикнул.
— Как, папка? — воскликнула изумленная Наташа. — Значит, может быть, это я пропала?
— А я, может быть, осталась? — вскричала Доллис-Даша.
— Да-да, вполне возможно… — пробормотал ученый муж.
— А как же родинки? — спросил один из журналистов.
— Дело в том, что мы с женой все время путали, у кого из дочерей под каким ухом… — Вертопрахов мучительно покраснел. — Геология, господа, в то время поглощала все наши мысли. Сейчас, конечно, другое дело… Наташенька, Дашенька, доченьки мои! Мама будет очень удивлена, увидев вас вместе.
— Вы не будете обижаться, если я опишу этот любопытный случай в новой поэме? — спросил огромный поэт Горошкин.
— Будьте любезны, опишите. Буду вам даже признателен, если опишете.
«Внимание! — сказало радио. — Объявляется посадка на самолет компании «Кассиопея», выполняющий рейс Оук порт — Зурбаган».
Да, дорогой читатель, интервью это происходило на аэродроме. Дряхленький «Дуглас-Дакота» уже гостеприимно распахнул перед пассажирами свою ненадежную дверь. Значительная группа наших героев должна была улететь на нем в Зурбаган, чтобы там пересесть на, какой-нибудь реактивный лайнер.
Читатель, конечно, уже догадался, что Геннадий и Наташа были спасены глубоководной полумифической рыбой намадзу. Именно она — случайно или сознательно — вынесла два тела на поверхность, где они были подхвачены верным и неутомимым Чаби Чаккерсом.
Сейчас пришла пора прощаться. Весь Оук-порт собрался на аэродроме, чтобы проводить на родину своего нового героя Джина де Эдуардас Страттофудо, его бабушку Марию и других членов общества «Альбатрос».
— Ну, Геннадий, — говорили, заключив мальчика в объятия, президент Токтомуран Джечкин, сенатор Нуфнути Куче и лучший легопер вселенной Рикко Силла. — Мы не говорим тебе «прощай», мы говорим «до свидания». Ты и твои товарищи многому нас научили. Мы теперь не будем так простодушны, мы будем бдительны, мы будем отстаивать свою независимость.