Мой домовой — сводник
Шрифт:
Все действительно отпали, когда мы вышли из машины. Мне надо было вместо зелено-синих роз в букет невесты купить зеленые свадебные беруши. Стайки таких же брачующихся и их родственников притихли, а потом заговорили, превратив меня в придурошную малолетку и просто в дуру… Жених тоже успел побывать в разных не очень приятных слуху ипостасях. Мы сдерживали улыбки, но ровно до того момента, как за нами закрылись двери: он — улыбку кота, чеширского, довольно, точно выкупавшегося в бочке со сметаной, а я, как и было сказано, малолетней идиотки!
Но через секунду ко мне вернулся абсолютно серьезный жених. Надо было проверить
Мы обменялись кольцами недрогнувшей рукой и поставили подписи на своем семейном приговоре. Я стала Веселкиной. И в свадебном наряде полностью соответствовала своей новой фамилии.
— Витя, ты мало наудивлял меня в эту неделю, решил добавить? — сказала Зинаида Николаевна сыну вместо поздравления с законным браком.
— Мама, вас снимает скрытая камера, улыбайтесь, — парировал он без заминки и повернулся ко мне с поцелуем, хотя сейчас никто не разрешал жениху целовать невесту, потому что никакого жениха и никакой невесты здесь больше не было. Были Виктор и Ирина Веселкины. Муж и жена, всему зеленая голова…
И только Людмила Михайловна, поправив вязаный воротничок, сказала громогласно:
— Никитина, это реально кульно.
Вот что значит, в восемьдесят лет общаться с молодежью.
— Веселкина, — поправила я.
— Для меня ты всегда будешь Никитиной.
— А для меня маленькой бабой Ягой, — приобнял меня за талию новоиспеченный муж. — Только не Пройслера, а Веселкина. Эту сказку я сам сочинил. Только записал, боюсь, с ошибками. Я правил не знаю.
— Никаких, — я чуть поднялась на носки, хотя каблуки уже исправили ситуацию с ростом, и поцеловала мужа. — Кроме одного, жена всегда права. Ну, или баба Яга всегда против твоих идиотских идей. Эта была последней, обещаешь?
Виктор привалился ко мне лбом и прошептал тихо-тихо:
— Эти правила применяются только на письме. А я предпочитаю работать языком.
И наплевав на родственников, муж впился мне в губы жарким поцелуем, стремясь своим языком навстречу моему, чтобы я не просила с него обещаний, которых он не в силах выполнить.
— Отправишь фотку в сеть, убью, — заявил Виктор подошедшей поздравить нас Ольге грозным шепотом.
— Поздравляю, Витя, — сказала та тихо. — Будьте счастливы, — добавила уже для нас обоих громко.
А Глеб тем временем мял платье вокруг моих бедер и не отрывал взгляда от зеленой пряди, выбившейся из-под короткой фаты:
— Ты настоящая царевна-лягушка.
— Глеб! — одернул его отчим с лентой свидетеля через плечо.
— А что я сказал? Так папа ее называет.
Аркадий сурово сжал губы и отчитал несчастного:
— Папе можно, а тебе нельзя.
— Ему тоже можно, — присела я подле надувшегося пасынка. — Он же Рыжик. Зеленый с рыжим классно смотрятся вместе.
Ольга навела на нас айфон. Сзади тут же вырос фотограф, который в уме, наверное, уже строчил о нашей свадьбе целый блог: не перевелись еще идиоты в земле русской. Но щелкнуть нас вдвоем не успел: рядом присел Виктор.
— Без меня нельзя. Без меня всего бы этого не было.
О, да… Тогда на нашей фотке не хватает еще кота и домового. Вот уж без кого точно ничего бы не было! И было бы по-настоящему горько!
Глава 51: Конец спокойной жизни и начало счастливой
Мы улыбались. Втроем. С фотографии в рамке на рабочем столе Виктора. Я сидела в кресле напротив, прикусывая язык, чтобы не выболтать новость раньше времени. Время бизнес-ланча убегало, а муж мой уже пятый раз поднимал ладонь в запрещающем жесте, и я молчала. Уткнулась по привычке в телефон, на котором хранила папочку с лучшими фотография за последние годы. Половина из них была из свадебного путешествия: мы втроем в трамвайном музее в Хельсинки сидим на ступеньках старого вагона, вот мы в обнимку с белыми бегемотиками в Турку, а здесь мы на фоне бизона в зоопарке Стокгольма, а это тоже мы, только измазавшиеся по уши блинами с нутеллой в центре Шведской столицы. Мы, мы, мы… Втроем… Отдыхать вдвоем мы рисковали редко. После провальной попытки поужинать в романтической обстановке на балтийском пароме.
Мы оставили тогда Глеба за игрой в детской комнате. Папа вручил ему часы и сказал, что игра не успеет закончиться, как мы вернемся. Он действительно уже сделал заказ, а съесть его мы могли и за пятнадцать минут. Взрослый ребенок по- взрослому обещал дать родителям тридцать минут вдвоем.
Виктор действительно выдохнул, рухнув на стул в ресторане корабля.
— Может, мы зря его оставили одного? — спросила я, пригубив вина.
— Парню через год в школу. Я уже в магазин в его возрасте один бегал. Сколько можно опекать! Он уже взрослый. Да и куда он денется с подводной лодки и от плейстейшн, смеешься?
Я не смеялась. Я улыбалась. Я была счастлива. Виктор снимал номера с двумя комнатами. Когда ребенок после целого дня на ногах в незнакомых городах, падал мертвым, новобрачный закрывал дверь в его комнату на замок, так что хотя бы ночи в свадебном путешествии оставались нашими. Кроме этой, на пароме, поэтому Виктор и выпросил у сына короткий, но такой романтический ужин.
Мы только подняли бокалы для второго тоста, как я вздрогнула. Если бы не мой учительский слух, я бы могла, наверное, как и Виктор, пропускать мимо ушей иностранную речь. Тем более, всякие объявления по громкой связи. Но английский был мне как родной. И я выплеснула себе в тарелку половину бокала, услышав из репродуктора хорошо поставленный женский голос: "Рыжий мальчик лет шести в зеленой футболке и с мужскими часами на руке дожидается своих родителей у стойки администрации…"
Мое лицо заставило Виктора вслушаться в окончание речи и, вскочив первым, он приказал мне сидеть на месте. После его побега, я, сдерживая то ли слезы, то ли смех, спрятала лицо в ладонях.
— Я попросил у тебя полчаса! Ты не знаешь цифр? Что часы показывают? — Виктор тыкал пальцем в циферблат. — Куда ты пошел?
— Вас искать, — Глеб смотрел в пол. — Мне стало скучно.
Мне с ним, и не только с ним, скучно не будет никогда! И я смеюсь каждый день. И над собой тоже. И порой, чтобы не заплакать. Особенно в моменты, когда очень хочется внимания мужа, у которого бизнес на первом месте.