Мой домовой — сводник
Шрифт:
— Мы с ним за ланчем обсуждали, с какого возраста стоит отдавать детей на языковые курсы…
За ланчем? Дура…
— В общем, если бы я раскололась, он бы резонно спросил, почему ты не учишь племянницу, раз ей уже четыре года… Его сыну, кстати, пять…
Я пропустила мимо ушей информацию о сыне и выдала довольно грубо:
— Это вопрос? Тогда пусть Андрей возит Василису ко мне на уроки. Разбавит собой мамский коллектив.
Арина сразу стушевалась.
— Он не согласится.
— Ваши проблемы. Тогда не высказывай мне претензий.
— Я ничего тебе не высказываю.
— Анатольевичем, — добавила я непонятно как всплывшее в памяти отчество. С именами у меня всегда было туго. Я рисовала в уме схемы, чтобы запомнить рассадку учеников. Выдумывала им клички.
— К чему этот комментарий? — разозлилась Арина.
— К ланчу, — ответила я, хотя не собиралась отчитывать сестру.
— Блин, мы разговариваем о детях. Постоянно. Нонстоп. Я вообще не думала, что мужики способны столько говорить о детях…
— А твой Андрей?
Арина замялась.
— Андрей просто не может больше ни о чем говорить. И он сидит с детьми, а не управляет фирмой. Ладно. Мне надоело орать. В метро ни черта не слышно.
Меня послали. Вот и отлично. Я не хочу накручивать себе нервы. Сегодня очкарик потерял отчество, а завтра заработает уменьшительно-ласкательный суффикс? Арина дура, полная дура… Он очень тактично ее обхаживает, и не подкопаешься. Отличный семьянин, заботливый папочка… Интересно, а ушедшая в декрет секретарша случаем не его жена?
Я сжала пальцами виски — голова болела по женским делам и кошачьим, только проблем сестры мне не хватало! Но как объяснить Арине, что она не видит дальше своего носа?
— Ирина, может, тебе чаю с медом принести?
Марина Александровна обхаживала меня, как королеву. Мне даже стало стыдно, но я не могла встать и сделать вид, что у меня ничего не болит. У меня болело все! Особенно душа. И за себя тоже. Сегодня я поговорила с бабкой. Надо было как-то объяснить ей свое отсутствие. Сказала в лоб о смене семейного положения, чтобы меня не засыпало осколками разорвавшейся бомбы. Заплатила ей за май, чтобы у бабки были деньги до поиска нового жильца. Сказала, что оставлю ей стиральную машину. Но вот кофеварку забрала, хотя взамен принесла старую от Вадима. На кухонном окне красовались новые занавески, и я чувствовала себя с бабкой в полном расчете.
Правда, поход в магазин тканей стоил мне кучу нервов. Пока я выбирала занавески, веселые мама с дочкой рядом решали, какую ткань брать на свадебное платье и фату. Лицо девочки горело счастьем. Я заглянула в витрину и отшатнулась. Нет, с таким лицом, как у меня, счастливые невесты не ходят. Хотя фату меня покупать никто не заставлял. Когда Вадим уже отвернулся к стенке, я сказала, чтобы он как- нибудь объяснил маме, что летом мы точно не будем расписываться, не станем отнимать места у молодых и… Хотелось добавить, влюбленных.
Марина Александровна нас немного нервировала своими тонкими, и не очень, вопросами о нашем намерении в скором будущем подарить ей внуков. Вадим наконец брякнул:
— Мам, я еще не готов.
— А ты-то к чему должен быть готов?
Сразу захотелось объяснить про тяжесть отцовского решения, когда же начинать детей учить английскому языку… Чтобы как-то уйти от младенческой темы, я брякнула про то, что у учителей дети чаще всего отстают именно по профильным предметам. Хотя это не есть правда. Во всяком случае, статистику я не проверяла, а если нам подобное и говорили в институте, то я ни черта с лекций не помнила.
— И что, он станет плохим человеком, если не будет хорошо говорить по- английски?
Я отвела взгляд от вопрошающей "маман". Вадим не говорил ни слова, хотя учил английский и в школе, и в техникуме. Или что он там заканчивал?
— Нет, конечно. Главное, чтобы у него был хороший русский, — ответила я быстро, чтобы Марина Александровна не обиделась.
Но все же успела подумать про сына Зинаиды Николаевны. Он хамил даже по телефону. Заявил Тоне, что раз он дал ей денег, то она обязана пристроить кота, и если он узнает, что его усыпили…
Интересно, как он это может узнать? И Тоня будет рыть землю, но не отвезет живое существо на усыпление. Никогда! Однако желающие даже просто взять бедолагу на передержку в квартиру без котов не объявлялись. Я подключила к процессу Нинку, и та уже почти согласилась пристроить животное к бабушке и маме. У самой Нинки был огромный глупый и непростительно добрых вислоухий лабрадор, который точно бы не тронул Чихуню, но добавлять бедному "Капитану" стресса не хотелось. Десятого числа я еду снимать ужасный лак и надеюсь привезти с собой клетчатую переноску.
Тоня успела пожаловаться, что совершила непростительную ошибку. Сразу выпустила Чихуню к своим котам.
— У меня просто уже сидит один кот на карантине в клетке. И у Капитана с паспортом все в порядке. Панлейки точно нет. И вообще я, как дура, в него влюбилась с первого взгляда… Хотела себе оставить, и стая, видимо, испугалась, что он станет у меня любимчиком.
И правильно испугалась. Такой кот козырный!
— Если ребенок, как Вадим, например, будет читать много книг…
Я уже отключилась от разговора… Нет, видимо, Марина Александровна приняла мои слова на счет сына. Но уж кто-то, а Вадим говорил хорошо — это часть работы парикмахера, базарить без остановки. Обо всем, от политики до последних фильмов. А что? У них в зале телевизор ни на минуту не выключается. Это я шестой год живу без телеящика и мне абсолютно плевать, что происходит в мире. О катастрофах мне сообщали добрые люди, которые вокруг меня вились сотнями: ученики и их родители.
— Это если он будет читать, как говорил Высоцкий, нужные книги… — ответила я.
— Другие книги только грамотность подымают…
Я щупала в сумке конверт. И гадала, какой почерк у Зинаиды Николаевны. Наверное, с правильным наклоном…
Глава 13: Странное письмо и не менее странные подруги
Письмо я открыла не в полночь, и не потому что меня перестало мучить любопытство или я проспала положенный час — просто я чувствовала, что для этого письма необходимо уединение, а его в квартире Вадима не было. Нашла я тихое местечко на детских качелях после уроков, потому первые строчки письма прыгали перед глазами: