Мой друг бессмертный
Шрифт:
Ники смотрит на вентиль и думает: «Останусь тут навсегда. Буду стоять возле душа, пока не умру». По щеками Ники сползают горючие слезы, но в воздухе столько брызг, что несколько жалких капель совершенно незаметны.
И тут из влажной, горячей, булькающей темноты кто-то появляется.
При виде выступившего ей навстречу черного силуэта Ники застывает от ужаса. Несмотря на жару в душевой, ее бросает в холодный пот. Не в силах шевельнуться, не пытаясь убежать, она стоит и смотрит на незнакомца.
Теперь
– Что ты здесь делаешь, Вероника? – раздался из тьмы низкий голос пришельца. – Почему не идешь домой?
В голосе незнакомца нет угрозы, скорее жалость.
– Я не могу… – беспомощно лепечет Ники, уткнувшись взглядом в пол. От ботинок мужчины по полу растекаются черные ручьи. Ники думает: если бы она посмела войти в душевую в уличной обуви, страшно представить, что бы с ней сделали.
– Что не можешь? Идти?
– Не могу выключить воду…
С высоты доносится короткий смешок. Впрочем, это незлой смех.
– Иди сюда, девочка. Протяни руку.
Рука Ники тонет в жесткой мужской ладони.
– Смотри, как просто, – говорит незнакомец, рукой Ники прикасаясь к вентилю горячей воды. – Встань с краю. Держишь вентиль с краев, тут не ошпариться. Поворачиваешь слева направо. Теперь точно так же поворачиваешь вентиль холодной воды. Вот и все…
Сток с хлюпаньем всасывает остатки воды. В душевой становится тихо. Ники вдруг хихикает.
– Да, – соглашается она. – Совсем просто.
– Все запомнила?
– Все.
– Тогда иди домой.
– Спасибо…
Незнакомец проводит рукой по ее волосам, разворачивается и уходит в темноту. После него на кафеле остаются черные следы. Уходящая вода смывает их, оставляя только грязные разводы.
В холле бассейна пусто, гардероб закрыт на замок. Мама сидит с Никиной синтетической шубкой в руках одна-одинешенька.
– Почему так долго? Почему ты каждый раз последняя?!
– А я научилась выключать душ! – радостно объявляет Ники.
– Мать усталая, после работы, должна сидеть тут по полтора часа! Хоть раз не только о себе подумай!
– И ничего сложного: берешь вентиль за краешек и поворачиваешь сначала горячий, а потом холодный! Меня научил один дяденька.
– Какой еще дяденька?
– Не знаю. Он был в душе.
– Хм, очень интересно… Что еще за дяденька в женском душе?
– Он был в ботинках и костюме. Грязи нанес.
– А… Так это, наверно, какой-нибудь тренер был или сторож.
– Нет, это был не тренер! – убежденно заявляет Ники. Откуда-то она точно это знает.
Ее охватывает ужасное волнение. Кажется, она ходит по самому
Мама внимательно смотрит на Ники, и на ее лице появляется тревога.
– Не тренер?
– И не сторож. Я знаю, кто это был! – заявляет Ники. И в тот же миг осознает – да, действительно знает! И с глубокой убежденностью говорит:
– Это был папа!
– Кто? – одними губами спрашивает мама. Ники смотрит ей в лицо, и ее охватывает ужас.
У мамы чужое лицо – бледное, неподвижное, потрясенное. Почти минуту длится невыносимое молчание. Потом Ники не выдерживает и разражается рыданиями.
– Прости меня! Прости! – повторяет она, сама не понимая, что кричит. – Мамочка, прости, пожалуйста!
– Поздно, – чужим голосом отвечает мама. Ники ничего не понимает, но ей так горько и
страшно, как никогда прежде. Она плачет, обхватив маму руками, и ей кажется, что действительно происходит что-то непоправимое. Ники рыдает в голос и от собственных рыданий просыпается.
– Мамочка! – закричала Ники, вырываясь из глубин сна.
– Да, Вероничка, я тут.
Ники нашарила мамину руку, схватила ее и открыла глаза. Она обнаружила, что лежит на своей тахте, раздетая и под одеялом, как полагается. Но как она туда попала, Ники не помнила. Во рту было солоно, нос слипся от засохшей крови, в голове шумело. На улице по-прежнему было темно. В сумрачной комнате горела настольная лампа. Мама сидела рядом на стуле и смотрела на дочь. Лицо у нее было усталое, заплаканное и в то же время какое-то отстраненное.
– Проснулась, – проговорила мама, как будто обращаясь к кому-то, невидимому для Ники.
– Мамочка, что со мной было? – жалобно спросила Ники. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.
– Обморок, – мама поправила одеяло. – Просто обморок.
– Я пела песню – и вдруг упала, – Ники приподнялась на кровати, вспомнив прошлый вечер. – Приехала бабушка… мы поругались…
– Ложись…
– Потом у меня пошла кровь…
Ники шмыгнула носом и с ужасом пробормотала:
– У меня, кажется, что-то с головой!
– Успокойся, Вероничка. Ничего страшного с тобой не случилось. На, выпей.
Ники схватила стакан с кисловатой жидкостью и, не спрашивая, что это такое, выхлебала до дна.
– Что тебе приснилось? – поколебавшись, спросила мама. – Помнишь?
– Еще бы! – Ники содрогнулась. – Такая жуть! Помнишь, ты меня в первом классе отдала в бассейн «Динамо»? Так вот, мне приснилось, что я стою в душевой и боюсь выключить душ, и вдруг появляется какой-то человек и помогает мне, такой высокий, в черном костюме и грязных ботинках, и руки у него шершавые, я его раньше не видела, но мне почему-то показалось, что это был мой па…