Мой друг – Евгений Евтушенко. Когда поэзия собирала стадионы…
Шрифт:
Публикацию для «Огонька» я подготовил. Чтобы не вводить читателя в заблуждение, я честно назвал ее «В двух шагах от Маркеса», но заголовок сняли, он показался неконкретным. А мне было стыдно и обидно: я так и не поговорил с писателем, который особенно в те годы, после публикации в Советском Союзе романа «Сто лет одиночества», был необычайно популярен, я, в сущности, лишь пересказал то, что он говорил другим.
Прошли годы. Многое изменилось в мире. Знаменитый колумбийский писатель стал лауреатом Нобелевской премии. Апрель 85-го года дал нам возможность многое увидеть другими глазами, движение гласности приковывало к нам внимание всего мира. Мы стали доступней для всех, кто искренне поверил в перестройку.
Иным стал и журнал «Огонек». И не просто иным. Он как бы родился заново, в короткий срок стал синонимом эпохи демократии и гласности в Советском Союзе, а по данным института Гэллапа – самым популярным в мире журналом.
Весна 1987 года. Москва снова готовится принять гостей Международного кинофестиваля. И снова узнаю: в Москву собирается Габриэль Г. Маркес. И снова загораюсь желанием встретиться с ним, взять у него интервью. Только на этот раз происходит нечто странное и загадочное: еще не вылетев из Парижа, всесветно знаменитый писатель делает заявление, что по приезде в Москву он не будет встречаться с журналистами, которых по-прежнему недолюбливает, но у него огромное желание встретиться с «Огоньком». Вот так метаморфоза: сам Габриэль идет мне в руки! Не надо за ним бегать, искать его, чувствовать себя перед кем-то виноватым.
Так оно и вышло. Правда, писатель не сдержал полностью слова: он дал в Москве семьдесят пять интервью. Вел он себя еще более горделиво, чем раньше, мне даже показалось, чуточку капризно. Отказывал во встречах многим домогателям, не разрешал записывать на телевидение его встречу с редакцией журнала «Новый мир», покинул кинотеатр «Октябрь», куда пришел на премьеру фильма Тарковского «Ностальгия», сочтя, что его встретили недостаточно приветливо. Наверное, мэтр современной литературы во многом и прав, мы далеко еще не научились общению с людьми такого ранга и подчас не понимаем самых элементарных этических нюансов.
…Уговариваю В. Коротича быть на встрече. Наверное, гостю интересно, думаю я, пообщаться с редактором журнала, о котором говорит весь мир. Но у шефа срочные, неотложные дела. Наконец принимается компромиссное решение: мы заедем за писателем в гостиницу «Россия», и главный редактор проводит его до редакции. А там уж, как я уговорился с писателем: во встрече должно принимать участие десять человек, не более. По дороге два именитых собеседника перебрасываются несколькими фразами по-английски, через десять минут пути Коротич покидает машину.
Провожаю Габриэля Г. Маркеса на пятый этаж знаменитого «правдинского» офиса напротив Савеловского вокзала. В кабинете редактора, где уже ждут особо избранные для встречи, я включаю диктофон. Впрочем, все, что было дальше, слово в слово рассказано в интервью на страницах этой книги.
Вместо тридцати минут, которые писатель выделил для встречи в «Огоньке», он провел в его стенах почти три часа и остался необыкновенно удовлетворенным. Уже уходя, прощаясь, в лифте он сказал фразу, которую мне как-то даже неловко произносить: он сказал, что журнал «Огонек» опережает всю советскую прессу на десятилетия, а журналисты «Огонька» на голову выше тех, с кем ему приходилось встречаться в Москве. Мне могут не поверить, но вы можете об этом спросить переводчика Марину Сергеевну Окопову. Она засвидетельствует. Нынешний «Огонек» по-прежнему в центре читательского внимания. И у нас в стране, и за рубежом. У журнала образовалась своя аудитория, та, что поверила его новому курсу, его позиции, его наступательности. Правда, сегодня вся пресса на виду. В каждой газете или журнале печатается такое, о чем раньше, еще год-два назад, невозможно было мечтать. И «Огонек» на этом общем фоне, я бы сказал, все более выравнивается, становится ранжирным. Сегодня журналистике и просто и сложно. И вот здесь, мне думается, как и раньше, как и во все времена, достижением публицистики, печатного слова должна считаться публикация на острую тему. Девиз: если ты смелый, значит, ты первый. Надо выше поднимать уровень гласности, не боясь, не страшась. Ведь за первым пойдет второй. Читатель нынешний понимает, где редакция берет на себя удар сама, а где она находится под прикрытием, под высокой защитой. И в этом смысле хочу помочь будущим историкам журналистики. Уважаемый «Огонек» далеко не полностью использовал всю полноту и силу своих творческих возможностей. Преуспел он, конечно, во многом, не стану конкретизировать – у читателя хорошая память. А вот не успел тоже во многом. Я бы сравнил ситуацию с состязанием на беговой дорожке, когда к финишу приходят два или три спортсмена и только электронный секундомер фиксирует, что грудь второго на сотую долю секунды отстоит от груди первого. И победитель – первый. Мне уже как-то напоминали, что перестройка, дескать, не беговая дорожка и журналистика не состязание бегунов. Категорически не согласен. И перестройка – это ускорение, и подлинная мужественная журналистика сегодня – это та, что идет впереди общественного мнения, впереди принимаемого Советом министров или Политбюро решения. Ведь только так, только стремясь вперед, можно расширить горизонты гласности, очищая нашу историю и заглядывая в наше будущее. Как же иначе? В одной ленинградской газете я прочел своеобразную социологию телепередачи «Пятое колесо», а именно, какие темы впервые в советском телевидении подняла эта популярнейшая ныне передача. Впервые!
Так вот, «Огонек» мог бы оказаться еще интереснее, глубже, оперативнее, мужественнее, дерзновеннее, если бы в силу разного рода обстоятельств (согласование с начальством, боязнь риска, принятия на себя первого удара) не упустил возможности в свое время первым в современной прессе напечатать: интервью с Борисом Ельциным, интервью с академиком Сахаровым, материал о Солженицыне, стенограмму обсуждения Бориса Пастернака при исключении его из Союза писателей, материал об Александре Галиче, стихи Иосифа Бродского, материалы дела Чурбанова, отклик на публикацию статьи Нины Андреевой в «Советской России», тот или иной неофициальный материал (интервью, статья) о М. С. Горбачеве, А. Н. Яковлеве или ином члене Политбюро, отклики, связанные с судьбами видных советских деятелей культуры, оказавшихся в годы застоя на западе, таких как Аксенов, Войнович, Ростропович, Максимов, Барышников… Этот перечень я мог бы продолжить. Повторяю, журнал многое успел сделать и в чем-то был именно первым, но согласитесь, что перечисленные мной темы, имена, события – первоважнейшие для такого впередбегущего органа печати, как «Огонек».
Новый главный не применял силовых методов в кадровых вопросах. Но журналистам «Огонька» стало нелегко. Все понимали: чтобы остаться в новом журнале, надо работать по-новому. Кто не может, должен уйти. На дворе революция, требующая обновления, революция, которая должна перевернуть мир, вдохнуть в нашу историю дыхание очистительного озона. Не все этого хотят. Тоскуют по старым временам. Помню, с какой злобой и ненавистью смотрел нам в глаза один из тех, кто вынужден был уйти. Он привык только руководить, и руководить, только ориентируясь на мнение в коридорах власти, где постоянно пребывал.
Творческий вечер журнала «Огонек».
Ведущий Ф. Медведев.
50-летие «Огонек» отметил в 1973 году, а 100-летие – уже в 1999 году. Это связано с тем, что во времена СССР официальной датой основания журнала было 1 апреля 1923 года, но в начале 1990-х редакция издания восстановила историческую справедливость и рассказала читателям о том, что первый выпуск легендарного журнала вышел в 1899 году
После публикации беседы с вдовой Бухарина одна из радиостанций заявила, что журналист, готовивший этот материал, рискует. А сколько оборвалось знакомств. Иные стали по разные стороны баррикад. Трудно теперь уже представить, чтобы некоторые из них когда-либо сошлись во мнениях о путях истории. Дай мне бог ошибиться. Но, думается, перестройка не только консолидировала общество, но и в чем-то разъединила его, расслоила. Но пути назад нет. Нет остановки, возвращения в тридцать седьмой, в беззаконие, в брежневщину. Мне кажется, что тем, кто поверил в перестройку, тем, кто делает для нее конкретное дело, отступать некуда. Впереди только одна дорога – дорога вперед.
Хождение по минному полю
Феликс Медведев о журналистике, библиофилии и рулетке
Феликс Николаевич Медведев (р. 1941, Москва) – журналист, писатель. Внук члена Коминтерна венгерского поэта Золтана Партоша, правнук классика венгерской литературы Шандора Броды. В СМИ публикуется с 1954 года – вначале под фамилией Партош, затем под фамилией отчима. Окончил Московский полиграфический институт. С 1973 года работал в издательстве «Советский писатель», журнале «Родина», газетах «Книжное обозрение», «Мир новостей», «Версия – Совершенно секретно». Член СЖ с 1964 года, член СП России, лауреат премии СЖ СССР (1987), лауреат премий журналов «Москва», «Огонек», газеты «Вечерний клуб» и др. Автор книг «Судьба моя сгорела между строк», «Трава после нас», «Цена прозрения», «После России», романа-детектива о гибели принцессы Дианы «Смерть под вспышкой», «Кумиры – гангстеры – премьеры», «Красавицы – кумиры – короли», «Я устал от XX века» и др. После публикации в прессе отрывков из романа «Мемуары из казино, или Игрок-2» стал известен как азартный игрок в рулетку.
Его еще помнят многие: с 1987-го по 1991 год он вел популярную телепередачу «Зеленая лампа». Прямо из своей квартиры на Покровке, что для своего времени было телеэфирным ноу-хау. А из Франции – цикл «Парижские диалоги». А из Мюнхена – по радио «Свобода» и из Вашингтона по «Голосу Америки» вещал о горбачевской перестройке. Пятнадцать лет Феликс Медведев проработал обозревателем в журнале «Огонек». Его интервью со знаменитыми деятелями российской культуры Евгением Евтушенко, Виктором Астафьевым, Чингизом Айтматовым, Андреем Вознесенским, Василем Быковым, Расулом Гамзатовым, Сергеем Михалковым и многими другими становились сенсацией. Объездив полсвета, выпустил несколько книг интервью с мировыми знаменитостями от Жаклин Кеннеди, Франсуазы Саган и Иосифа Бродского до Курта Воннегута, Габриэля Гарсиа Маркеса и Артура Миллера…