Мой друг Тарантино
Шрифт:
Наконец появился Антон в компании пожилого мужчины, несмотря на жару, облаченного в темный костюм. Антон хмурился, а мужчина выглядел удрученным и даже несчастным. Они поговорили, стоя на ступеньках, затем пожали друг другу руки и разошлись, Антон бегом направился ко мне, а его собеседник вернулся в здание. Судя по выражению лица Антона, новости были скверные.
— Петра нашли два часа назад в одном из товарных вагонов, вагон подали под загрузку и… — Что сказать на это, я не знала, потому заревела на всякий случай, отвернувшись к окну и кусая губы. Мой спутник, минуту назад взиравший на меня как на основного врага, заметно смягчился и добавил со вздохом:
— Его здорово избили,
— Зачем они это сделали? — прошептала я. — Если хотели узнать, где мы находимся, делать это было ни к чему: Вовка и так донес. Мне кажется, его убийство с нами никак не связано, в конце концов…
— Помолчи, — перебил меня Антон и стал торопливо набирать номер телефона, лицо у него при этом было… на счастье, ему ответили, и физиономия приобрела нормальное выражение. Звонил он жене, убедился, что с семейством полный порядок, и вздохнул с облегчением. — Я думаю, было так, — сказал он где-то через минуту. — Мансуров донес о моем появлении в городе и определенном интересе к некоторым людям. Тип со светлыми глазами приехал к Петру и пытался выяснить, откуда такой интерес. Вчера поздно вечером кто-то звонил моей жене и интересовался номером сотового. Петр его знал, а Вовка нет. Отсюда вывод: Петр держал язык за зубами и погиб. Вовке приказали позвонить мне и устроили нам ловушку.
По моему мнению, с логикой у Антона наблюдались проблемы, лично я не видела причины утаивать номер его сотового и при этом стоять насмерть, как Зоя Космодемьянская, не скажу, мол, и все тут. Опять же везти Петра на железку, чтобы вопросы задавать, не очень умно. Зная Гришку, логичнее предположить, что тот учинил бы допрос прямо в доме, здесь семья под боком, и парень не только номер сотового утаивать не станет, но многое чего вспомнит, о чем раньше не знал. А Петра на кой-то черт везут на железку, колотят, а потом проламывают голову. Нет, это не по-нашему. Может, действительно проблемы на работе? Над этим можно ломать голову позднее, а вот «Чероки» меня сильно беспокоит, особенно после известия о гибели Петра.
— Тут вот еще что, — продолжил Антон, постукивая пальцем по рулю и таращась в окно. — В бригаде Петра есть парень с хриплым голосом, так и прозвали Хрипатый, он операцию на горле перенес. Думаю, стоит за ним немного присмотреть.
— Ты рассказал, что он за Петром заезжал?
— Рассказал, молчать об этом не было смысла. Маринка все равно бы в милиции рассказала.
Я кивнула, подумав, что вряд ли нам придется тратить время на этого типа, Петр убит, и Хрипатый скорее всего тоже. Но с умными мыслями я наперед не лезла, раз есть командир. Однако командир все еще пялился в окно, а время у нас на вес золота, оттого я и подала голос.
— А где найти этого Хрипатого, ты выяснил?
— Конечно. Сейчас он должен быть в мастерских, его смена. Это в той стороне. Прогуляюсь ножками, а ты…
— Подожди, — перебила я. — В той стороне десять минут назад скрылся «Чероки», номер я записала.
Антон посмотрел на меня, а затем завел машину и рванул с места точно ошпаренный.
Возле мастерских мы затормозили через две минуты. Антон вошел в здание, а я прилегла на сиденье, не стоит светиться, когда тут убийство на убийстве, роль жертвы меня никогда не прельщала.
На этот раз Антон отсутствовал несколько минут, выскочил из мастерской и побежал в ту сторону, где высился подъемный кран, а я вздохнула: выходит, предчувствие меня не обмануло — «Чероки» наш, и опоздали мы совсем чуть-чуть. В том, что все-таки опоздали, я была уверена.
Буквально через мгновение после того, как Антон скрылся за углом, оттуда послышались крики, туда бросились люди, а вскоре зазвучала сирена… Я увидела машину «Скорой помощи» и чертыхнулась. Особо расторопным парнем Антона не назовешь… ладно, я тоже хороша… Что у нас получается: Петра выманили из дома при помощи Хрипатого, допросили, а потом проломили голову. От него тип с блеклыми глазами отправился к Мансурову… или тот сам ему позвонил после нашего посещения. Он приехал, поговорил с Вовкой и решил, что мы ему мешаем, оттого и приказал Вовке назначить нам встречу… а может, просто выследил его. Вовка погиб, а мы едва не загремели в милицию. Остался один Хрипатый, и «Чероки» неизбежно появился здесь. Все просто здорово для детектива, но для Гришки малость путано. Кого Мансуров мог узнать? Что за шофер такой? А что, если все происшедшие события действительно не имеют ко мне отношения? Некие дяди обделывают свои делишки, а нас хотели подставить по очень банальной причине: желали помочь милиции в поисках убийц. Вот вам труп, вот преступники, а мы просто рядом гуляли… Если так оно и есть, мы попусту тратим время. Тип с блеклыми глазами мне мало интересен, мне нужен Таболин…
Народ вокруг продолжал волноваться, со всех сторон сбегались люди в рабочей одежде, «Скорая» довольно быстро уехала, а я вышла из машины, беспокойно оглядываясь. С моей точки зрения, Антону уже давно пора вернуться.
Мы столкнулись с ним на углу, он схватил меня за локоть и потащил к машине.
— Это он? — спросила я, имея в виду Хрипатого.
— Он. Попал под локомотив. Несчастный случай, такое иногда на железке случается. — Голос его звучал зло. Досада Антона была мне вполне понятна — поторопись мы немного и… впрочем, очень возможно, что под локомотив в этом случае угодили бы сразу трое. — Сейчас я тебя отвезу в одно место, — продолжал говорить Антон, подходя к машине, — а сам вернусь сюда.
— Зачем? — запаниковала я.
— Хочу разобраться.
С моей точки зрения, разбираться здесь было нечего, три трупа и масса неприятностей в перспективе… Впрочем, стремление отыскать убийцу друга было мне по-человечески понятно. Но я все больше склонялась к мысли, что убийство это связано с делами на железной дороге, и тратить свое время и время Антона (раз уж мы оказались в одной команде) не собиралась, оттого решилась ему напомнить:
— У нас есть номер «Чероки», я записала. Мы могли бы узнать…
— Машина наверняка в розыске.
— Но попробовать стоит…
Он задумался на мгновение, а потом кивнул.
Пока мы выбирались на проспект, Антон понемногу успокоился, по крайней мере, перестал стискивать зубы и скрипеть ими так, что скрежет разносился за версту. Я в это время сидела тихо и старалась слиться с обивкой сиденья. Мы миновали проспект, немного попетляли по улочкам и свернули к городскому пляжу, что вызвало у меня легкое недоумение.
— Это самое безопасное место, — пояснил Антон, заметив маету в моих глазах. — Отдыхай… Лучше всего подремли в тенечке, а я часам к пяти должен вернуться, если нет, встретимся возле старого театра. Знаешь, где это?
— Знаю, — кивнула я, взяла сумку и направилась на пляж.
— В девять, возле театра! — крикнул вдогонку Антон. Его нежелание взять меня с собой слегка меня беспокоило, хотя рисковать понапрасну, болтаясь по городу, тоже охоты не было. Я так и не решила, хорошо ли, что он оставил меня здесь, или нет, прошла в кабину, переоделась в купальник и устроилась под полосатым тентом.
Очень скоро мною заинтересовались двое молодых людей, загоравших по соседству. Сообразив, что это весьма кстати, я принялась с ними кокетничать, мы познакомились, выпили пива, а потом поиграли в волейбол. Если кто и обратил на меня внимание, то вряд ли заподозрил, что я женщина с большими проблемами.