Мой друг – Тишина

Сотников Игорь

«А может, послать их подальше. – Первая, несколько не здравомыслящая мысль, только посетив авторскую голову, тут же испаряется при виде того, что его ждёт в этих застенках, куда его привезли в багажнике автомобиля».

– Ну так что, долго нам ещё ждать ваших объяснений. – Накручивает на кулак эластичный бинт, совсем не эластичного вида подручный сидящего напротив автора, такого любопытного реалиста.

– Первое правило книжного бизнеса: «Читатель всегда прав», – так что разве я, сам немного читатель, не смогу объяснить вам, что, как, где и почём. – Автор в ответ выдавливает из себя искренность.

– Продолжай. – Скрупулёзному типу явно нравится это авторское начало.

– Всё

дело в том, что, как бы не вразумительно и даже чудливо не выглядело такое мыследвижение Генерального, тому есть своё невероятное, но всё же объяснение. Ведь когда с вами в стрессовой ситуации случается невероятное (а всё произошедшее с Генеральным, только так и можно классифицировать), то единственное, в чём он может найти для себя поддержку, так это в таком же невероятном объяснении всего случившегося с ним. – Автор прикрыл глаза, ожидая, как минимум лишения себя зубов, после удара этого малопластичного типа. Но к неожиданности Автора, его ждало невероятное, а именно плачь этого, тоже скорей всего Генерального, который оказался невероятно сентиментальным типом.

Но давайте оставим в покое этот, один из не невероятных, а так просто, маловероятных путей дальнейшего продвижения сюжетной линии и вернёмся к нашей основной магистрали.

«До чего же он ловок. Представился полным ничтожеством и таким образом сумел втереться ко мне в доверие. – Вглядываясь в бесцветные глаза «Белой мыши», Генеральный всё больше убеждается в том, в какой он опасности всё это время находился».

Сама же, по трактовке Генерального, «Белая мышь», а в быту именуемый Митей, ещё находилась под впечатлением увиденного. Нет, не ложки, а брошенного на него взгляда Сальды (та самая уточка, близкая спутница непосредственного начальника Мити), которая имея большую склонность к блестящим вещам, не могла не заметить столь не к месту находящийся предмет в руках Мити, И она как и Генеральный, сумела очень быстро сопоставить факты и озарившись прозрением, с интересом посмотрела на уже не белую, а ставшую серой мышью Митю.

Когда же Генеральный обратился к нему со столь непонятным заспинным вопросом, Митя, конечно, не мог не удивиться и само собой хотел обернуться назад, чтобы посмотреть на тех, кто там находился за его спиной. Но разве так позволительно себя вести, когда на тебя в упор смотрит сам Генеральный. Конечно, нет. И Митя просто обязан глаза в глаза внимать ему, да и тем более нос Генерального, вдавившись Мите в щёку, не позволял к его головной независимости.

«Он что? Хочет меня повысить, раз проводит такие проверки моей памяти. – Придя к единственному объяснению такой вопросительности Генерального, Митя принялся вспоминать, кто там за его спиной стоял или мог стоять». Но Генеральный опять в этом его умолчании в себе, видит, как минимум желание этой «Белой мыши» поторговаться.

– Сколько бы они тебе не предложили, я дам вдвое больше. – Прямо в лицо «Белой мыши», Генеральный брызжет деньгами, чьё количество строго соответствует тому номиналу, который предлагают все оказавшиеся в безвыходной ситуации, почти Генеральные личности. Ну а любое услышанное в устах Генерального повышение, как бальзам на душу, и Митя определённо поплывший от всех этих умопомрачительных цифр, только и может, как в согласии кивнуть головой.

Генеральный по молчанию «Белой мыши» понимает, что дело обстоит куда более серьёзней, чем он даже не предполагал, и поэтому решает положиться на его понимание, и начинает выражать свои мысли через выразительное гримасничанье, подкреплённое жестикуляцией рук.

– Я тебя понял. (Генеральный моргнул обеими глазами) Нас прослушивают. (Генеральный поочередно приложил свою руку к Митиному и своему уху) – Ну а после того, как Генеральный,

таким образом пообщался с пришедшим в полный упадок от его странного поведения Митей, то он, бросая по сторонам свои взгляды, под его прикрытием выдвинулся на выход из зала. Где они и скрылись, оставив при своих домыслиях внимающего им Тишину, которому только дай волю, так он ещё не то услышит, чего, увы, а может даже к счастью, не дано всем кому не лень услышать. Ну, а кому лень, то с ними и так всё ясно.

– Щёлк-щёлк-щёлк. – Три раза повторяет вслух то, что слышит и даже своим внутренним зрением видит Тишина, заставляя Ростика, непривычного к таким полётам зрения, а по большей части мысли Тишины, ожидая разъяснений, внимательно посмотреть на него.

– Пуговицы отлетели. – Тишина видимо полагается на сообразительность Ростика, раз только ограничивается этим коротким объяснением, которого, судя по ответной улыбке Ростика, в общем-то, хватило.

– А теперь, совместное Оп-па! – Засмеялся Тишина и, не дожидаясь вопроса Ростика, тут же объяснил. – Их взгляды пересеклись в одной, так называемой точке сближения, где их глаза увидели не только то, что им открылось, но и в свете увиденного, друг друга. После чего они приступили к обоюдному спектральному анализу, который при наличии у них взаимности видения, откроет им глаза ещё на очень многое.

– А не боишься, что о твоих несознательных делах сверху узнают. – Влез в разговор Точь, который скорей всего уже начал скучать.

– Не боюсь. – Тишина определённо уже бахвалится, раз так себя самоуверенно ведёт.

– Ну, тогда я думаю, ты не будешь против, если мы пригласим за свой стол судьбу. – Как бы за между прочим сказал Точь, который своим заявлением мгновенно сменил краску раскрепощённости на лице Тишины на бледную внимательность, с которой он воззрился по сторонам.

– Да не туда ты смотришь. Вон она в центре, разыгрывается на аукционе. – С сарказмом на лице, Точь указывает Тишине в сторону центра зала, где уже начался аукцион, что для Ростика совершенно не понятно, шутит он или нет.

– Внимание! внимание! – Заговорил лицитатор. – Следующим лотом нашего аукциона выступает сценический костюм нашей звезды…Звезды! Ха-ха. Я думаю, что она звезда, но по полу – он (– Как всё же сложно с этими звёздами, которых и не разберёшь, как назвать, – небольшое отступление ведущего, вызывает небольшой смех в зале) Ну, в общем, он не нуждается в своём громком…– А главное в высоком. – Заглушает слова лицитатора, сидящий за соседним столом, элитарного вида, молодой, весь внешне и, наверное, и внутренне зализанный, скорей всего Мачо-мен, который был настолько брутален, что создавалось впечатление, что он и ходит только в те не столь отдалённые места, специально для него обозначенные не одной, а двумя буквами «М-М».

– Представлении. – Закончил фразу лицитатор, вызвав шумовые поветрия в виде хлипких аплодисментов и восторгического пищания яростных в своей рассудительности по отношению к своему кумиру фанаток, которых, впрочем, в виду зоркости не малостоящего билетного контроля, было раз, два и обчёлся.

– А я не удивлён. Если на сцене в основном поют трусы, то и почему бы им, невзирая на личности, не продолжить выступать после сцены. – Продолжает крыть свою правду-матку прямо в ухо рядом с ним сидящему Ростику, этот, не создающий, а скорее низвергающий кумиров элитарий. Но Ростик не спешит вступать в диалог с этим критически ко всем настроенным элитарием, от которого прямо-таки несёт его центробежной силой, которая, как все близко знакомые с физикой знают, при верчении не терпит всякой поверхностной шелухи и выносит её прочь. Ну а этот элитарий, судя по всему, в таких верхах крутился, что даже у Тишины мог бы дух захватить.