Мой французский вояж
Шрифт:
В ванной стояла целая шеренга различных средств для помывки, но все они были, увы, мужские. Выбрав самый нейтральный запах, что-то морское, я стала отскребать от себя трехдневный слой пыли. Намывшись до зеркального блеска, замотав голову полотенцем и закутавшись в халат, я отправилась на поиски фена.
Военный совет в Филях меня больше не интересовал. Наплевать, пусть секретничают. Фен я нашла, голову высушила и блаженно развалилась на чистой, мягкой кровати. Все-таки цивилизация, что ни говорите, большое
Глава 22
Проснулась я с ощущением воскресного утра. Сквозь закрытые веки просвечивали ласковые солнечные лучики. В квартире тихо, дети, наверное, тоже дрыхнут. Сейчас встану тихонько, сварю кофе. Я сладко потянулась и перевернулась на другой бок. И уперлась рукой во что-то большое. Удивившись не на шутку, открыла глаза. Рядом лежал здоровенный мужик. Он зашевелился и начал поворачиваться.
– Мама! – заорала я что есть мочи.
– А-а-а! – заорал мужик, вскочил, и я оказалась лицом к лицу с Василием Никаноровичем.
– Ты что здесь делаешь? – Еще не до конца пришла я в себя.
– Сплю! – зло ответил испуганный моим воплем олигарх.
– А почему здесь?
– Почему, почему? Серега на диване лег, ты на кровати. А мне, что, на коврике в ванной?
И тут я окончательно проснулась. Оглядевшись по сторонам и поняв, что все еще нахожусь в Париже, я сразу утратила ощущение праздника. И пригорюнившись, уселась на кровати.
– Ну что, успокоилась? С добрым утром! – поприветствовал меня сосед.
– С добрым утром. – Хотя, какое оно доброе? – Я домой хочу, – решила я поделиться своими переживаниями.
– Не куксись. Думаю, что сегодня дела пойдут на лад. Пошли завтракать.
Он встал и потопал на кухню. Я тоже встала и поперлась в ванную. С детства меня приучили, что появляться за столом немытой и нечесаной неприлично. Умывшись и причесавшись, я облачилась в новенькие спортивные штаны и свежую футболку. Какая я все-таки предусмотрительная, хоть есть во что переодеться.
Печальная и безутешная, я пошла завтракать. Как быстро привыкаешь к хорошему. Еще вчера душ и свежая кровать были пределом моих мечтаний, а сегодня уже подавай тихую, спокойную жизнь в родном доме.
Плюхнувшись за стол, я несколько оживилась. Сергей, бодрый и проснувшийся, варил кофе. На столе лежали не распечатанная упаковка сыра, масло, банка джема, паштет и бумажный пакет. Затаив дыхание, я заглянула внутрь. Супер! Горяченькие, свеженькие круассанчики.
В принципе, можно жить и в Париже, рассудила я.
– Откуда такие разносолы? – спросила я гостеприимного хозяина.
– Ой, здравствуйте, Юлия Павловна! Извините, я не заметил, как вы вошли. Это я только что в магазин сбегал.
– Здорово! Только называй меня, пожалуйста, просто Юля.
– Хорошо. Если Василий Никанорович не возражает.
– Василию Никаноровичу это совершенно конгруэнтно. – Это надо же так запугать парня!
– Это что мне конгруэнтно? – спросил, входя в комнату, свежевымытый сатрап.
– Да вот, предложила юноше называть меня просто по имени. А он без резолюции сверху не решается на такие радикальные меры, – подколола его я.
– Ну, что же, считайте, что резолюция есть, – все так же весело ответил Ползунов.
Интересно, что это он так веселится? Эх, надо было все-таки вчера подслушать.
Но тут подали кофе, и я полностью переключилась на еду.
Завтрак прошел в дружеской и непринужденной обстановке. Не знаю, что уж Василий Никанорович рассказал обо мне Сереже, но бедный мальчик обращался ко мне с таким почтением, как будто я была законной супругой его благодетеля.
Когда мы, по сути, закончили завтракать, в дверь постучали. Сережа пошел открывать.
На пороге стояла очаровательная девушка лет двадцати пяти.
– Привет! Я Марина, – улыбнулась она присутствующим.
Вся она светилась оптимизмом и обаянием. Маленький носик кнопочкой, щечки с ямочками, пухленький улыбчивый ротик, зеленые смешливые глаза. Все в ней было такое славное и милое, что мы невольно заулыбались. Как хорошо, что на свете встречаются такие солнечные, светлые люди.
На голове у девушки была симфония осенних красок. Пряди волос были выкрашены в желтый, оранжевый, красный и малиновый цвета со всевозможными оттенками. Все это выглядело ничуть не вульгарно, а, наоборот, свежо и весело. Одета Марина была в джинсовый костюмчик. Волосы убраны в забавные хвостики.
– Кого будем стричь? – бодро поинтересовалась гостья.
– Вот, пожалуйста, – приглашающим жестом показал на меня Василий.
– Что, пожалуйста? – вытаращилась на него я.
– Дорогая, ты же хотела подстричься, сменить имидж?
– Я хотела? – не верила я своим ушам.
– Ну, да, – выразительно посмотрел на меня заботливый миллионер. – Чтобы даже знакомые не узнали.
Тут до меня дошло. Мог бы заранее предупредить, чтобы я дуру из себя не строила. Вслух же сказала:
– Ах, да. Знаете, так радикально поменяться. – Ползунов одобрительно кивнул. – Но только, чтобы шло, – торопливо добавила я.
– Ну конечно! К тому же, вы такая красавица! Вас просто невозможно испортить, – радостно заявила парикмахерша.
Я приосанилась и поискала глазами зеркало.
Итак, дамы, взявшись под руки, отбыли в спальню. Вышла я блондинкой с длинной стрижкой, а вернулась пепельно-русой с короткой стрижкой и густой челкой на лоб. В процессе покраски Марина угадала мой естественный цвет волос, которого я не видела лет пятнадцать, если не больше.