Мой город 4: история их жизни

Боррони Дмитрий Георгиевич

Но это только мечты, надежда. Реальность же, довольна жестока. Все то, во что мы верим, все эфемерно. Мы стараемся не думать о плохом. Убеждаем себя в обратном. Но как бы мы ни пытались себя убедить в чем-нибудь хорошем, реальность говорит нам об обратном.

Итак, начнем с того, что после того как Мария поступила в больницу с сердечным приступом, после этого Вероника связалась по телефону Марии с ее мужем, Петром Романовичем Головократовом, и сообщила ему о том, что случилось с Марией. Тот не медля ни минуты, взяв с собой Аврору, приехал к вечеру, часам к шести, в Москву, и взяв такси приехал к Веронике Васильевне. Вероника Васильевна,

рассказала Петру Романовичу о случившемся, а тот в свою помчался в больницу, и узнал о состоянии Марии. Доктор сказал:

–У Вашей жены порок сердечной мышцы.

–Что это значит? – поспешно спросил Петр. – Это излечима?

–Ее состояние очень плохое. – сказал Виктор Дмитриевич. – По-видимому она никогда не лечилась. – он сделав паузу сказал. – Некоторые болезни невидимы. Мы их не чувствуем, а они есть. – затем он сказал. – Мария Вениаминовна очевидно страдала сердечной недостаточностью. – затем он спросил. Петр Романович, Вы замечали у Марии Вениаминовны частое сердцебиение?

–Да. – сказал он. – Моя жена иногда жаловалась на частое сердцебиение.

Виктор Дмитриевич спросил:

–Что она принимала при этих приступах?

–АНАПРИЛИН, если не помогал, Корвалол.

–Она обращалась к специалисту?

–Да, обращалась.

–И? – настороженно поинтересовался Виктор Дмитриевич. – Что он ей прописывал? Какие он делал обследование?

–Он прописывал покой и тишину. – ответил Петр Романович. – Говорил, чтобы принимала ПАНАНГИН, прописал РЕБОКСИН. – «Эти препараты, АНАПРИЛИН, КОРВАЛОЛ, ПАНАНГИН, РЕБОКСИН. Из серии сердечно-сосудистых препаратов». – Они конечно помогали.

–Это все, что Марии Вениаминовне прописывали?

–Все.

–Хорошо. – ответил Дмитрий Романович.

–Скажите, доктор, у Марии есть шанс выкарабкаться из этой ситуации?

–Что ж, скажу Вам честно. – начел доктор свою речь. – Что касается Вашего вопроса по поводу здоровья Марии Вениаминовны. – он сделал паузу, а затем сообщил печальный исход. – Если Марии Вениаминовне не сделать операцию, причем срочно, то она умрет. – он тяжело вздохнул, а затем с горестью развел руками, и добавил. В России таких операций не делают, только за границей. В Германии или в Америке.

–Понимаю. – сказал Петр Романович. – Все упирается в одно. – он нахмурился, и бросил. – Деньги, будь они неладны. Деньги, и только деньги.

Виктор Дмитриевич сказал:

–Нужно порядком сто пятьдесят тысяч долларов.

Петр Романович тупо посмотрел на доктора.

–Где же я их возьму?

–Это не моя проблема. – сказал Виктор Дмитриевич, а затем добавил. – Поверти, если б в России проводились подобные операции, то мы их сделали.

Петр Романович заплакал.

–А еще говорят, – начал он горько, с долей иронией. – что советская медицина, самая лучшая медицина в мире.

–Советская? – согласился с Петром Романовичем, Виктор Дмитриевич. – Может быть? – затем он опроверг свое предположение. – Российская медицина – нет.

–Это точно. – с горестью согласился Петр Романович, с Виктором Дмитриевичем. – Российская медицина скорее в могилу положит, чем вылечит. – а в дополнение к этому он сказал. – Попробуй что-либо выпроси бесплатно, только за свой счет. А денег нет. Вот и умирают люди как мухи. А еще самая надежная медицина считается. Хапуги, и только. – закончив мысли вслух, Петр Романович спросил. – Могу ли я видеть мою жену?

–Нет, – ответил Виктор Дмитриевич. – к ней

нельзя. – затем он сказал. Лучше подумайте, где взять деньги на операцию Вашей жены, а об остальном мы позаботимся.

–Я Вас понял, доктор.

Вероника Васильевна подошла к Петру Романовичу. Вероника Васильевна сочувствовала Петру Романовичу. Она понимала, что тот, если б мог, сделал бы все, чтобы сделать операцию Марии Вениаминовне. Но что можно сделать, если деньги нужны сейчас, а их просто нет. Нет, потому что нет. Их просто нет, не заработал Петр Романович даже на пропитание. Их с женой зарплаты хватало, чтобы только оплатить коммунальные услуги. Вот и живи после этого. Как жить? Чем питаться? На эти вопросы нет ответа. Только приговор. Приговор – смерть.

–Мы ничего не можем сделать в этой ситуации. – сказала Вероника Васильевна. – Нам стоит уповать только на чудо, и человеческую сострадательность.

–Где она, человеческая сострадательность? – плакал Петр Романович. – Где она, человеческая милосердность? – он посмотрел в глаза Вероники Васильевне, и та увидела, что из его глаз текут горькие слезы. – Мы забыли, что есть такое, милосердие. Что есть сострадание. Для человека в этом мире главное только одно, – он сделав паузу, харкнул. – деньги. Деньги, будь они трижды прокляты. – усмехнувшись, Роман Петрович иронически, словно смеясь, сказал. – Ну никуда без этих бумажек. Они даже жизнь продлевают, и лишь владеющий ими становиться полноправным гражданином этой страны. – он сделав паузу, добавил с жестокой ненавистью и призрением к ним. – А у кого их нет, тот просто изгой общество. Живи как можешь, а кто не может так жить, то и умерев никто о нас не вспомнит.

–Вы неправы. – поспешила сказать Вероника Васильевна. – Люди не такие. – она сделав паузу, добавила. – В них есть человечность.

–Сами-то верите, в то что говорите? – усмехнувшись он добавил. – человечность удел нищих, да и то, когда они в беде. Да и то, беда беде рознь. – он сделав паузу, сказал. – Вот кто-нибудь попадет в беду, а его лучшей друг или подруга, злорадствуют. – Вот мыль, беда не камне престала, прошла меня стороной. Пусть уж этот человек страдает, чем я мучатся стану. – Такие мысли или подобные им возникают у человека, когда он не в чем небывало, а у его скажем соседа дача сгорела. И непросто сгорела, а подожгли ее, чтобы избавиться от надоедливых соседей, а землю перепродать втридорога. – он сделав паузу, усмехнувшись, добавил. – А Вы говорите человечные люди? – Затем он сказал. – Человечности в людях нет. Есть только злоба и ненависть друг к другу, а любят они лишь одно. – он сделав однозначную паузу, сказал. – Зеленные банкноты, с президентами на них. И попробуйте возразить мне. Не можете, то та. – затем он добавил. – Вы же журналистка. Пишите о многом. Скажите, в Ваших статьях неужели все люди человечны? Что-то мне это верится с трудом.

Вероника Васильевне не было что сказать. Она просто не знала, что ответить разбитым горем человеку, который вот-вот потеряет свою жену, и мать их дочери, Авроры.

–И все-таки Вы неправы. – возразила ему она. – В людях еще осталось что-то человечное. – затем она повторилась. – Что-то осталось.

–Тогда, может быть Вы подскажите, у каких хороших людей можно найти такую сумму, сто пятьдесят тысяч долларов. Кто мог бы пожертвовать этой суммой ради спасения человека, которого они даже не знают? Молчите. Вам нечего сказать? – он сделав паузу, добавил. – То та и оно.