Мой город: трагедия одной семьи

Боррони Дмитрий Георгиевич

Я удивилась. Ее слова привели меня в замешательство. Как это возможно, чтобы человек не старел? Это же не фантастический фильм и не роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», где старел не человек, а его портрет. Хотя? Чем черт не шутит? Как я поняла, эти украшения могут дать много и ничего. Все зависит от желания и амбиций того человека, который владеет этими украшениями. Но владеет ли Вика ими? Я задала ей этот вопрос и получила следующий ответ.

– Как мне было сказано, украшение сами выбирают себе тех людей, кто действительно что-то хочет получить от жизни.

Они дают нам то, что мы желаем, и наказывают нас, если мы желаем все больше и больше. Все получить нельзя. – Нина сделала очередную затяжку и, выдохнув струйку дыма из своих сексуальных губ, продолжила. – Кто этого не понимает, тот долго не сможет хранить эти украшения. Они выбирают хозяина и остаются с ним до его смерти.

– А после?

– Ищут другого. Более амбициозного, чем предыдущий.

– Вы считаете себя амбициозной?

– Нет.

– Тогда кем Вы себя считаете?

Нина докурила сигарету.

– Мы считаем себя теми, кто мы есть, – сказала она, – и горе тем людям, кто считают себя теми, кем на самом деле не являются. Они берут эти украшения и желают то, что нельзя исполнить. Их амбиции не безграничны, их желания не исполнимы. Тогда нас эти украшения просто убивают. Так мы считаем, но на самом деле нас убивают наши амбиции, наши желания.

Я слушала ее и понимала, что и она пожелала что-то, что нельзя было выполнить. Она всегда была моей мамой, хотя и не родной. Родная мать оставила меня на произвол судьбы и никогда обо мне не вспоминала. Екатерина Дмитриевна вырастила меня и дала образование. Она моя настоящая мать, она - и других родителей мне не надо. Да их и нет. Они отказались от меня. Я им не нужна. Этим все сказано.

Затаив дыхание, я у нее спросила.

– Что Вы сделали, маменька? Что пожелали? Говорите! Не молчите!

Та тяжело вздохнула. Она не знала, что же мне ответить. Казалось, что ответ был на ее устах, вот-вот вырвется наружу и ответит на поставленный мною вопрос. Но этого не произошло. Казалось, что Нина просто не может ответить на этот вопрос. Ее уста хотят что-то сказать, а разум приказывает ей молчать. Нелегкая ситуация, не правда ли?

– Что Вы молчите? Не мучьте меня! Скажите? Что Вы пожелали?

Екатерина Дмитриевна тяжело вздохнула. Она не могла ответить на поставленный мной вопрос, но и молчать она тоже не имела права.

– Я больна, – призналась наконец Екатерина Дмитриевна. – Врачи диагностировали у меня начало туберкулеза. Я, как Вы знаете, люблю курить. Первую сигарету я выкурила еще в школе, где-то в классе седьмом. С тех пор не смогла бросить. – Она сделала долгую паузу и, вытащив из пачки одну сигарету, сказала: – К сожалению, здоровье невозможно купить, даже за желание. – Она снова закурила. – Знаете, – сказала она, – ведь я тогда Вас обманула. – Затем она сказала: – Все то, что я делала для Вас, я делала ради Вас.

Я прильнула к ее груди и тихо сказала.

– Я знаю.

Екатерина Дмитриевна улыбнулась. Она знала, что ее дочь об этом знает. Ведь она ее кровь и плоть. Да и кто же не понял, что кто-то о ком-то заботится, отдает себя без остатка.

Эмма продолжила.

– Я

всегда знала об этом. Вы всегда заботились обо мне.

Екатерина Дмитриевна обняла свою дочь и заплакала горькими слезами. Она плакала потому, что знала, что времени у нее осталось мало. Она умирала и с этим ничего не могла поделать. Даже украшения не спасли бы ее от продолжительного курения, которое дало свой отпечаток. Легкие Екатерины Дмитриевны были все в очагах, развивался туберкулез. Все, конец. Скоро умирать.

Смерть, переселение души или отход в лучший мир? Туда, где нет ничего, кроме покоя и тишины. Кто знает, куда отправится Нина после смерти? Я надеялась, что она попадет в лучший мир, чем этот, где она пребывает сейчас.

Затем Екатерина Дмитриевна сказала:

– Вы помните свою бабушку?

– Конечно помню.

– Мы с ней давно не общались. Она последнее время не хотела никого видеть. Она стала затворницей последнее время. За все эти года я не слышала о ней, ничего.

– Я последнее время не общалась с ней, – сказала я. – Я не знала, что она скончалась. – Она сделала паузу. – Соболезную.

– Спасибо, – сказала Екатерина Дмитриевна, а затем продолжила: – Она скончалась, оставив Вам и мне только долги. Но Ваш дед, – продолжала Екатерина Дмитриевна, - он оставил Вам огромное состояние.

Я не понимала, о чем говорила моя мама? О каком состоянии? Мы были бедны, и все это знали.

– Вы удивлены? – продолжала Екатерина Дмитриевна. – Я понимаю, и я удивилась, узнав такое! – она сделала очередную затяжку. – Ваша бабка была действительно бедна, – сказала она. – У нее за душой не было ни гроша.

– Тогда откуда? – не понимала я. – Как вообще появилось наследство? И причем здесь дед?

Нина рассказала мне, что мой дед, царствие ему небесное, после своей смерти вначале этого года оставил мне все свое состояние и бизнес. Правда, бизнес был скорее призрачный. Дело в том, что он был знаком всему району здешней полиции. Но его состояние было реально. За все эти годы он скопил состояние равное по величине одному миллиону фунтов стерлингов. Как ему это удалось? Загадка. Конечно, эти все деньги были в обороте и находились за границей, где-то в Англии. Чтобы их получить, надо было уехать из страны.

Я сказала:

– Но у меня нет денег даже на авиабилет до Лондона.

– За это не беспокойтесь, – успокоила меня мама. – Я позаботилась о своей дочери. У меня дома лежит пластиковая карта VISA. На ней достаточно денег, чтобы сделать себе загранпаспорт и на билет до Лондона.

Я посмотрела на нее и спросила:

– А как же Вы? Вы что, останетесь здесь?

Екатерина Дмитриевна ласково посмотрела на меня и, улыбнувшись, ответила.

– Ах Вы, простая душа! Кто же выпустит меня с моим диагнозом? Нет, мой удел умереть здесь. Вы же можете уехать и жить там припеваючи. – Она сделала паузу, посмотрела на меня, будто говоря, что я должна что-то ей пообещать. – Зарекитесь, – сказала она и, показав мне сигарету, повторила: – Клянитесь, что никогда не закурите и не употребите спиртного. – Она требовала ответ. – Клянитесь.