Мой горячий Север

Лав Агата

Север идет рядом и улыбается другой улыбкой. Задумчивой и сокровенной.

— Я отвечал за безопасность в его делах много лет. Может, поэтому мне так надоело осторожничать.

Он резко разворачивается, когда мы подходим к моей двери.

— Тебе не надоело осторожничать? Чего ты боишься? Что такого ужасного произойдет, если утром ты проснешься со мной?

Я не готова к его вопросам. И внезапной честности. В горле пересыхает, и я могу лишь смотреть в его зеленые глаза.

— Тебе не нужно бояться меня. Тебе уж точно нет.

Его глаза

полыхают короткой вспышкой и я верю, что есть много людей, которые как раз боятся его. В памяти всплывают отрывки наших разговоров, когда он говорил, что его ищет полиция и что его тело покрыто шрамами, всё это вдруг собирается в пазл и оглушает меня.

Но не пугает.

— Я хочу тебя, — Север поднимает ладонь и дотрагивается до моего лица, по-мужски уверенно и точно. — Не как развлечение или игрушку. Нет.

Я смотрю на его крепкие пальцы с очерченными костяшками и проигрываю. Представляю, как они уйдут ниже, пройдутся по моему телу, заостряя изгибы, сжимая меня с силой и сводя с ума умелой лаской. Он же может, он точно знает, как нужно касаться женского тела. Это легко прочитать в его почерневших глазах.

— Хватит, Юля. Я больше не могу, это чертова пытка...

Он тянется ко мне и выбивает все сомнения прочь жарким поцелуем. Север всего мгновение тратит на примерку, но следом углубляется и проталкивает язык между моих губ. Я выдыхаю и наталкиваюсь на стенку, к которой он тут же прижимает меня. Накрывает собой и изводит горячим телом. Я не бьюсь, чтобы не наталкиваться на тугие мускулы, но и дышать страшно. Я вот-вот сдамся, пошлю всё к черту и разрешу ему запустить дьявольские пальцы под одежду.

— Впусти меня.

Север вновь целует меня и сжимает мою ладонь, в которой я держу связку ключей.

Глава 10

Я выпускаю ключи из ладони и Север открывает замки. Он пропускает меня вперед и заходит следом. Я не оборачиваюсь, чувствуя, как он тоже останавливается. Словно боится меня спугнуть.

— Смотри, я в твоей квартире, и небо не обрушилось, — подшучивает он.

И правда, конец света не наступил.

Север кладет ладони на мои плечи и тесно проводит, поглаживая. Надвигается сзади и дает опереться на себя, на свою крепкую грудь. Его размеренное дыхание приходит осязаемым теплом, оно струится по моим волосам и подсказывает путь его губам. Север идет ниже и собирает прядки моих волос, чтобы добраться до лица. Он целует мои скулы, уголки губ, а потом поднимает руку и зажимает подбородок. Поворачивает к себе и…

— Север, — я останавливаю его, сжимая длинные пальцы.

— Снова тороплюсь?

Я киваю и запрокидываю голову, чтобы получше разглядеть его глаза. Я прекрасно знаю, какой он горячий и сексуальный, и как классно целуется, но вот какой он настоящий? Он сам заговорил об этом, когда намекнул, что я не знаю его и делаю поспешные выводы по его внешности. Так какой он? Под итальянским пиджаком, подогнанным точно под спортивную фигуру.

— Знаешь, о чем я сейчас подумала? Ты как-то

бросил вскользь, что год провел в инвалидном кресле. Это правда?

— Да.

— Ты попал в аварию?

— Под каток, — он странно улыбается, хотя глаза грустнеют и напитываются холодом.

— Нет, скажи правду. Не отшучивайся, а скажи, как было на самом деле.

Я разворачиваюсь в его руках и подношу руки к мужской рубашке. Белые пуговицы царапают подушечки пальцев, но я нажимаю сильнее и, не раздумывая, распускаю первую. Я хочу увидеть его тело. Те шрамы, о которых он говорил.

— Не молчи, Север. Ты такой красноречивый, когда изысканно домогаешься, а как отвечать на мои вопросы, так сразу пауза.

— Хочешь залезть мне в душу?

— Примерно так же, как ты мне под блузку.

Я произношу слова с легкой усмешкой и меня совершенно не смущает, что сейчас именно я расстегиваю его рубашку. Я уже дошла до третьей пуговицы и вижу знакомый медальон, который снова повернут той стороной, на которой написано “Север”.

— Север, — я зову его, напоминая, что до сих пор жду ответ.

— Я могу справиться с двумя-тремя парнями, но против толпы сил не хватило.

— Тебя избили?

И избили так, что он не мог встать на ноги год? Что за звери, что за бизнес брата, в котором он крутился. . .

— Не надо, — он сковывает мои руки мягкой силой. — Ты побледнела, тебе не нужно пока смотреть.

Я потеряно смотрю на него и не могу состыковать его холеную внешность со словами, которые он произносит.

— Это в прошлом. Я вышел из грязных дел, оставил полулегальный бизнес брата и не хочу назад. Я бы мог рассказать тебе другую историю, придумать обычное ДТП и ни слова правды, но я не хочу врать тебе. Не хочу строить из себя другого человека. Я такой, Юля.

— Значит ты не шутил, когда говорил, что в розыске.

Он качает головой.

— И ты так просто говоришь об этом? Я же чужая тебе…

— Тебе страшно сейчас? — он подносит ладонь к моему лицо и обводит по контуру, лаская. — Если бы я чувствовал, что ты боишься меня, я бы сразу ушел.

Я совершенно сбита с толку. Я должна оттолкнуть его, но вместо этого чувствую, как нас тянет друг к другу. Прочно и безнадежно, этому невозможно противиться. Я всю жизнь была осторожной и рассудительной, порой самой настоящей занудой, но сейчас фирменное благоразумие отказывает мне. Его вызывающая честность действует на меня.

Будоражит.

Я впервые вижу человека, который ничего не боится. Для него нет разницы, где делать решительный шаг — навстречу неприятностям в темный переулок или навстречу девушке, которую выбрал и которой решил открыться. Не знаю, чем заслужила, но он умеет очаровывать. Я действительно чувствую себя “той самой” сейчас. Он смотрит прямо в глаза и называет вещи своими именами. Снимает все защиты.

Я тянусь к нему сама и упираюсь лбом в каменную грудь. Дышу его сумасшедшим запахом и собираю факты. Он опасен. Он из другой жизни. Из фильмов о плохих парнях.