Мой хозяин. Я не твоя собственность
Шрифт:
– К хозяину? – споткнувшись, переспросила я.
На этот раз ответом меня не удостоили. Через минуту мы вышли на улицу и почти тут же оказались в машине. Видеть я не могла, только чувствовать, и от того невольно сосредоточилась на доступном мне: звуках и запахах. Вот только звуки были самыми обыкновенными. Шуршание шин, да и только. Ни слов, ни имён, ни указаний мест. А запахи… обычный запах дорогого кожаного салона и чуть заметный – мужского парфюма. Вот и всё, что мне осталось. Хозяин… Боже! Если бы меня везли к Матвею, наверняка бы так и сказали. Хозяин…
Машина несколько
– Я никуда не пойду, – выдохнула, упираясь.
– Тебя никто не спрашивает. – Меня выволокли из машины.
Попыталась вырваться, но куда там! Через мгновение меня уже тащили по какой-то лестнице. Звуки улицы стихли, под ногами появился мягкий ворс ковра. Дом… Господи, что это за дом?! Внезапно меня с силой толкнули в спину, и я очутилась на полу. Ударилась бедром и коленкой, всхлипнула, но долго лежать мне не дали. Дёрнули вверх и заставили встать на колени. Кто-то стянул с моего лица повязку…
Подняв взгляд, я увидела сидящего передо мной мужчину. Вальяжно развалившись в кресле, он смотрел прямо, так, что у меня мурашки побежали по телу. Ледяные синие глаза… В горле встал ком, я невольно сглотнула. Он был красив: тёмные, чуть вьющиеся на висках волосы, твёрдые черты лица, крупный рот, щетина на скулах. Но глаза… Он словно гипнотизировал взглядом, проникал внутрь и выворачивал душу. У меня даже сомнений не возникло – вот он, мой новый хозяин. Потому что… Потому что так смотреть может только хозяин. Хозяин жизни. Не только моей, а вообще жизни.
Я всхлипнула. Он всё смотрел на меня с холодным равнодушием, презрением, и до слёз моих дела ему не было. Стянутые лентой руки болели, а внутри была пустота. Паника и пустота.
Что он со мной сделает?! Если теперь я его собственность, его игрушка, он может сделать со мной всё, что захочет. Абсолютно всё! Окружающего пространства я почти не различала. Вроде бы, тёмные стены, вроде бы, узорчатый ковёр. Вроде бы. Всё вроде бы. Я видела только его: крупного и поджарого, с пронзительными глазами, взгляд которых пугал меня с каждым мигом все сильнее.
– Вставай, – сказал он тихо, почти неслышно, и звук его голоса вновь вызвал у меня мурашки. Под кожу словно бы воткнули миллион маленьких ледяных иголок.
Встать я бы не смогла, даже если бы захотела. Меня так колотило, что ноги не слушались, а сердце заходилось отчаянным галопом. Я шмыгнула носом, попыталась унять слёзы, но вместо этого ещё сильнее разревелась. Так и видела себя его глазами – жалкая и ничтожная, с искусанными губами. У его ног.
Долго ждать он не стал. Кивнул кому-то за моей спиной, и меня тут же грубо подхватили за плечи. Поставили на ноги, словно тряпичную куклу. От жёстких прикосновений дрожь усилилась, перед глазами поплыло. Если бы я только потеряла сознание, это стало бы моим спасением, но нет. Охранник развязал узел на поясе и спустил платье с моих плеч.
– Не надо, – заплакала я, уже даже не пытаясь бороться со слезами. – Пожалуйста, не надо.
Под этим куском ткани на мне больше ничего не было, и теперь я стояла перед своим хозяином совершенно голая. Только распахнутое платье всё еще свисало со стянутых запястий. Пытаясь хоть как-то защититься, сдвинула ноги насколько могла плотно, хотела отвернуться, но меня тут же остановили.
Мужчина с пронзительным взглядом лениво, словно сытый тигр, встал. В каждом его движении было что-то животное, хищное. Двигаясь бесшумно, плавно и грациозно, он приблизился ко мне и, с шумом втянув носом воздух, брезгливо сморщился. Неужели я до такой степени ему отвратительна? Зачем тогда я ему? Ведь таких как я покупают для определенных целей. Или… От множества ужасных мыслей, ворвавшихся в моё сознание, у меня закружилась голова, а перед глазами заплясали тёмные точки.
Мужчина тронул пальцами мой подбородок. Приподнял голову и повернул правой стороной. Я старалась не дёргаться, хотя желание отшатнуться было огромным. От рук его исходило опасное тепло, а глаза вблизи казались ещё более пронзительными. Уголок его рта скривился в презрительной усмешке, и он повернул моё лицо другой стороной. Тронул нижнюю губу, рассматривая зубы, потом верхнюю. Я не выдержала, отступила назад.
Одним стремительным движением он ухватил меня за волосы и подтащил к себе.
– Лучше тебе быть покладистой девочкой, – не повышая тона, выдохнул он.
Меня же накрыло волной истерики. Я зашлась слезами, заплакала в голос. Почувствовала, как капля, скатившись по щеке, упала на грудь. Он тоже заметил это. Проследил взглядом, а после приподнял мою грудь и, склонившись, слизнул слезинку. Я почувствовала его тёплый влажный язык, его дыхание и вскрикнула. Попыталась вырваться, только это было бесполезно. Ноги не держали, я понимала, что вот-вот рухну на пол. Обхватив губами сосок, он тронул его кончиком языка, а потом так же стремительно отстранился.
– Замолчи, – бросил он мне и уже охраннику: – Вызови кого-нибудь. Пусть её отмоют от этой вони. Отвратительный запах.
– Конечно, Вандор Александрович, – тут же отозвался охранник.
Вандор… Значит, его зовут Вандор. Развернувшись, он вновь двинулся к своему креслу. Сил стоять у меня не осталось, и я словно подкошенная рухнула, не успел он отступить и на шаг. Сжалась на полу и зарыдала.
Что меня ждёт? Одно ясно – отныне жизнь моя принадлежит исключительно ему, он сделает со мной всё, что захочет. А в том, что захочет он многого, я почему-то не сомневалась. Его взгляд говорил сам за себя – пощады и жалости ждать не стоит. Зверь. Безжалостный свирепый зверь с ледяными глазами.
Я плохо понимала, что происходит. Перед глазами плыло, очертания предметов и самой комнаты казались нечёткими. Лёжа на полу, я смотрела в спину удаляющемуся мужчине, и с трудом заставляла себя дышать. В горле стоял колючий не сглатываемый ком, губы пересохли. Матвей… Меня же должен был выкупить Матвей! Как же я ждала его, как надеялась, что он придёт за мной! А этот мужчина… Вандор. Я смотрела ему в спину до тех пор, пока меня грубым рывком не поставили на ноги. Колени по-прежнему дрожали, и я покачнулась. На талию мою легла широкая мужская ладонь, но так… без каких-либо намёков на интимность. Я посмотрела на охранника. Суровое, безэмоциональное, словно высеченное из камня лицо. Я – его работа, и плевать ему, что со мной делать.