Мой князь Хаоса
Шрифт:
Девушка вздрогнула. Но эта новость для нее уже не была откровением.
— Значит, ты специально устроил тот спектакль? — уточнила она и, удивляясь самой себе, вдруг ухмыльнулась.
— Да, моя милая, — довольно промурлыкал тигр, заключая ее в свои объятия и крепко обнимая. Опустил голову к ее шее и глубоко вдохнул. — Во-первых, я должен был заставить тебя поверить в мою гибель, а во-вторых, я подумал, что тебя расстроит смерть всех тех несчастных, что пошли за твоим глупым бывшим муженьком. А мне очень не хотелось расстраивать будущую жену.
— Так ты знал, что я стану твоей женой? Даже несмотря на то, что на мне еще не
Дариэн, не выпуская княгиню из объятий, вдруг резко изменился в лице. Его глаза опасно потемнели и сузились, челюсти сжались, а взглядом, казалось, можно было отхлестать не хуже, чем плетью.
— Дорогая, милая Элен, — вопреки бушующему гневу, спокойно ответил мужчина. — Я понимаю, что сам заслужил твое недоверие. Сам виноват в том, что ты не видишь истины. Но я люблю тебя, Эленика из рода Тимьен. И люблю тебя не потому, что ты беременна. А как раз наоборот. Ты беременна, потому что мы оба любим друг друга.
Девушка порывисто прижалась к широкой груди повелителя Хаоса, с зажмуренными от удовольствия глазами вслушиваясь в сильное биение его сердца.
— Я знаю, Дариэн, — прошептала она, — знаю, что ты говоришь правду. С некоторых пор я всегда знаю, что ты чувствуешь… Просто все это настолько нереально, так сильно похоже на сказку… Я не могу объяснить…
Князь вздохнул и осторожно погладил девушку по пушистым волнам волос.
— Я не сразу понял, что свадьба с тобой — это самое лучшее, что только можно придумать в нашей ситуации, — признался вдруг Дариэн, продолжая гладить замершую княгиню. — История моего отца слишком глубоко вбила в меня лишь одну мысль: брак со светлой равносилен самоубийству. Уничтожению государства, краху всего. Или чему-то еще более страшному. И когда в один прекрасный день я вдруг понял, что на самом деле все в точности наоборот, это было, как откровение. Я сидел тогда на балконе замка и размышлял, что потерял тебя навсегда. И неожиданно совершенно новая и удивительная картина предстала перед моими глазами. Ведь свадьба темного князя и светлой княгини в нашем с тобой случае стала бы означать не трагедию, а окончательный союз двух держав. Все твои подданные при таком раскладе рано или поздно приняли бы твой выбор. Так же как Рамон Айвери уже сделал это. Я понял тогда, что после нашей свадьбы светлый народ добровольно станет служить Кровавому закату так же, как служил бы тебе при прежней власти.
— То есть ты сейчас признаешься, что женишься ради заключения окончательного мира? — притворно возмущенно насупилась Эленика. — Эх, ладно. Что сделаешь, раз у меня такая судьба. Пойдем, нас наверно уже заждались жрецы, — продолжала наигранно сетовать она.
Дариэн улыбнулся и вдруг поцеловал княгиню в кончик носа. Это было до того мило и наивно, и так непохоже на вечно пафосного князя Хаоса, что девушка тут же заулыбалась в ответ.
— Я у твоих ног, маленькая княгиня, — ласково прошептал повелитель Кровавого заката, останавливая невесту и глубоко обжигая огнем лавовых глаз. — Весь мир у твоих ног. Пойдем, я докажу тебе.
И он тут же потянул ошеломленную девушку в сторону балкона храма.
— Но… жрецы!
— В пекло жрецов! — воскликнул он, толкая массивные двери, ведущие на большую смотровую площадку.
Храм Праматери и Праотца находился на вершине самой большой горы Милантара. И с этого балкона открывался вид на весь древний город и его окраины, на лазурный океан, сверкающий в лучах солнца, и на бесконечное голубое небо, полное чаек.
На миг у Эленики остановилось дыхание. Потому что у подножия храма выстроились сотни и тысячи темных. Они шуршали и гомонили, как пчелиный улей, ожидая чего-то.
— Они пришли посмотреть на свадьбу? — осипшим голосом спросила девушка, замечая, что среди темных, оказывается, довольно много светлых.
— Нет, дорогая, — покачал головой Дариэн, широко улыбаясь и притягивая ее ближе к краю балкона и, соответственно, пропасти. — Они пришли посмотреть на тебя…
Сердце княгини бешено застучало. Но она доверяла мужчине рядом настолько, что, если бы он сказал: “Прыгаем!”, не задумывалась бы ни секунды. И она смело сделала шаг вперед.
И тут же толпа внизу затихла, глядя, как переливается золото ее платья. Сейчас она должна выглядеть, как маленькое солнце. Тысячи блестящих нитей отбрасывали такое сияние, что, казалось, вблизи можно было на некоторое время ослепнуть.
— Вот они, моя дорогая, — проговорил Дариэн, легко глядя поверх многотысячной толпы, словно здесь и вовсе никого нет. — Твои новые подданные. А все это — земли, которыми ты будешь править. Мир, который отныне — твой.
Он широко развел руки в стороны, очерчивая горизонт.
— Но… — у Эленики словно ком в горле застыл. Она смотрела на притихший человеческий улей и не понимала. Боялась. Ведь они все сейчас чего-то ждали, наверняка, обдумывали смысл ее наряда, цвет кожи, волос. — Что если я навсегда останусь в этом мире чужой?..
Она думала, что последняя фраза звучала лишь в ее голове. Но это было не так.
Дариэн посмотрел на нее со странной задумчивостью, а затем вдруг поднял вверх правую руку, сжатую в кулак.
Эленика почти не почувствовала уже ставший привычным чуть металлический запах крови. И в небо от кисти повелителя Хаоса взметнулся столп золотых искр. Он превратился в мириады сверкающих пылинок, окруживших все поле, и посыпался вниз.
И в ту же секунду многоголосый хор толпы со стройным восторгом крикнул:
— Долгой ночи княгине Хаоса!!!
Очень быстро стало ясно, что почти каждый из кричащих усиливал и выравнивал слова магией. Потому что грохот приветствия был похож на весенний гром. Глубокий и сильный, отпечатывающийся в сердце и памяти.
А золотые искры, наконец, долетели до толпы. Как только искрящаяся пыль касалась людей, вверх поднимались разноцветные бабочки. Это было удивительно красивое колдовство.
— А почему бабочки, Дариэн? — спросила она, намекая на смысл всего этого представления.
— Потому что бабочка — символ чистоты, невинности и Порядка, — спокойно ответил мужчина. — А золотые искры — символ Хаоса. Наш с тобой союз, дорогая.
Эленика ничем не показала, что удивлена. Особенно тому, как радуется внизу народ, ловя чудесных созданий.
Не удержавшись, она тоже перегнулась через балкон и выставила руку в воздух, чтобы поймать исчезающие пылинки. И одна из них все-таки приземлилась к ней в ладошку.
В ту же секунду на белоснежной коже появилась восхитительно красивая бабочка. И к собственному удивлению Эленика поняла, что уже видела однажды такую. Ее крылья переливались от молочного цвета до темно-бордового, словно в стакан со сливками капнули сока из черной смородины.