Мой край
Шрифт:
В Хопре и его окрестностях много какой живности водится. Бывает, купаешься, а с тобой ужик заигрывает, длиннющий, больше метра, а случалось, и гадюка проплывала мимо. Но с этой особой шутки плохи. В хопёрских дубравах много гадюк, того и гляди наступишь, а ещё и медянки. Все чистую водичку любят. Глядишь, ласка промелькнёт на том берегу или норка, да – в норку. А порой и копытное придёт водицы испить, да свой оставит след, из которого «Иванушке» пить не след, иначе… Т-с-с!.. Не ровён час Баба Яга объявится… растопит костерок на ольховых шишках, да и… а не то леший подслушает… и напугает, помешает дикую смородину да малину у него воровать. А терновник, куда Братец Лис не должен бросать Братца Кролика», кикимора с особой жадностью охраняет, потому как сказку из детства беречь надобно! Дедушка меня часто с собой в лес брал, чтобы я с природой не по учебникам знакомилась, а воочию.
Однажды я, семилетняя, нос к носу в лесу с лосёнком встретилась. Рожки у него только проклюнулись, а ножки уже хорошо окрепли. Дедушка неподалёку был и велел мне не бояться, зверю прямо в глаза смотреть, тогда тот поймёт, что слабее, и уйдёт. А мне и не хотелось, чтобы лосёнок уходил, интересно было его рассматривать. Так и стояли вдвоём, глазели друг на друга человеческое дитя и лосиный детёныш. А рядом, за деревом, наверняка мама его затаилась и наблюдала, как бы я не обидела её малыша. А за ней дедушка мой следил… Теперь-то уж я точно это знаю.
Леса хопёрские густые, сказочные: дубовые рощи, обвитые пахучим хмелем, берёзовые пролески, сдобренные земляничными полянами, – скорёхонько к себе приманивают. «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвёртая мерещится…» – глядь, а ты уже в знатном сосновом бору, для сов, орлов и грибников приветном. Вон кто-то дудочку и кувшинчик потерял, а кто-то корзинку оставил, неужто двенадцать месяцев повстречал… Пионеры, наверное! Рядом «трио» пионерских оздоровительных лагерей прямо среди сосен расположилось, и все они благополучно соседствуют друг с другом: «Космос», «Салют» и «Восток».
Я свой лагерь «Космос» для детей работников железной дороги до мельчайшего камушка помню. Он самый красивый, наверное, потому что железнодорожники многие мечтали свои электровозы до самого космоса водить. Супруг мой, будучи мальчишкой, ещё и в общегородском «Салюте» бывал, а в «Востоке» дети лётчиков отдыхали. Мы с будущим мужем в ту пору и не знали о существовании друг друга. Вот бы взглянуть тогда на судьбу свою одним глазком на состязаниях – «Зарницах», которые регулярно проводились между соседями, и «космонавты» у «салютовцев» почти всегда выигрывали! А потом, после соревнований, «соперников» обязательно купаться на Хопёр водили.
Пляжи хопёрские чистые, тёплые, светлые! Молочно-белый, мелкий, как овсяная мука, горячий песочек так и манит зарыться в него всем телом, согреться. И снова в прохладную воду!
Мальчишки постарше украдкой за буйки заплывут, кувшинок нарежут и ну девчонкам дарить на бусы! Каждый балашовец с детства знал, как длинный, гибкий стебель хопёрского цветка перочинным ножичком нарезать так, чтобы он в цепочку превратился. Вот и форсили девочки по пляжу в аборигенных украшениях – доказательствах мальчишеской симпатии. Как папуаски, загорелые, коричневые, песочком присыпанные, но белокурые, потому что под жарким балашовским солнцем даже волосы брюнеток выгорают и приобретают ржано-пшеничные оттенки.
А ещё на Хопре байдарочники водятся! А как им не водиться, коли быстрая водица! Только ведь у берегов-то на Хопре мелко и спокойно, а шагнёшь чуть поглубже, и понесёт тебя течением, быстрым, стремительным. Недаром с башкирского, а, возможно, и скифско-сарматского языка «Хопёр» переводится как «река Река», то есть быстрая. Вот и влечёт путешественников-сплавщиков навстречу приключениям. Многое их на пути поджидает: омуты и водовороты, многочисленные коряги от давно упавших в воду мощных вековых дубов, душистых акаций, извилистых вязов, клёнов, ясеней и прочей береговой растительности, в хитросплетениях останков которых бобры и выдры обосновались и плотины понастроили. Из морёного-то дуба и хатка славная выходит, долговечная, надёжная!
Слышала когда-то, ещё в советскую эпоху, от взрослых историю о том, что японцы, мол, предлагали местным жителям русло Хопра почистить, но с условием: всё добытое себе забрать. За морёным дубом иностранцы очень охотились, ведь дуб – превосходный строительный материал, а если он в воде несколько лет пролежит, то цены ему не будет, настолько прочен и красив становится. Но не договорились с хопёрскими казаками японцы…
Вот так и выходит, что у дедов моих добротный дом на берегу Хопра уже второй век гордо стоит и до сих пор не подмигивает прохожим покосившимися ставнями. А за домом – сад. Тургеневским среди своих называется, потому что на улице имени великого русского писателя расположен и новую, другую, сказку-быль из себя представляет. Родина – она ведь с дороги начинается, а рекой, лесом и родным домом заканчивается. Где на свет появился, чему обрадовался, что на всю жизнь до боли в сердце запомнил – то и Родина! Так-то.
Татьяна Крамарева
Стихи пишет с детства. Любовь к чтению и творчеству ей привила мама, Макарова Ольга Васильевна, библиотекарь, основатель кружка поэтов «Литературная капель». Первые публикации Татьяны Геннадьевны были в районной газете «Тубинские вести», в студенческом сборнике Минусинского колледжа культуры и искусства «Сердце на ладони». Публиковалась в сборниках произведений студентов, преподавателей и сотрудников Сибирского федерального университета, альманахе нового «Енисейского литератора».
С 2022 года является членом народного коллектива литераторов «Эхо Арги» (г. Назарово). Участник проекта «Поэтическая молодость», победитель городского поэтического конкурса «Живу я на земле Сибирской», победитель краевого литературного конкурса «Всё, что сердцу дорого».
В настоящий момент Татьяна Геннадьевна – педагог, организатор КГКУ «Назаровский детский дом», руководитель музыкально-драматического кружка «АМПЛУА».
Мы – сибиряки