Заскучал я по родине, где давно уже не был,Вспоминаю далёкие молодые года…Днепр весенний, смоленское небо.Той счастливой поры не вернуть никогда.И влюблённость наивную, и успехи спортивные,Покорённые шахматы и мечты на бегу.И Твардовского строчки, разящие, дивные —Символ целой эпохи я забыть не могу.В центре города парк, мной любимое Блонье,Где встречаю друзей: два Валерки, Эмиль.Кругоход и мечты о Париже, Болонье,Намотали мы здесь, верно, с тысячу миль.А рыбалка в Дубровенке, домик Тольки ДроздоваИ ночёвка в холодном осеннем стогу.Да особенно звонкий закат тот багровыйИ тебя, замерзавшую, в сердце я берегу.Промелькнул я недавно по памятным улицам:Нет совсем Старо-Рославльской, ни домов, ни садов.Срыты старые дворики, здесь громады сутулятся,И от яблонь и слив не осталось следов.Нет тропинки, которая по оврагу зелёномуКаждый день приводила на свиданье в твой дом.Где сирень под окном, где глазами влюблённымиЯ, бывало, высматривал тень в окошке с трудом.Иль насвистывал арии, притулившись к сараю.Ты едва ли их слышала. Ну, да что за беда.Ты сегодня со мной. Каждый сам выбирает:На три дня, на полвека, повезёт – навсегда!Мы с тобою состарились. И скандалим, и спорим.Пустяковые поводы: что на холод надеть,Позабыл мусор выкинуть, не отдал книжку Боре,И куда и откуда на ошибку глядеть.Оба честно и искренне мы хотим в доме мира,Но, увы, темперамент двух горячих кровейНе умеет делить даже общих кумиров,Если вдруг спичкой вспыхнули – понеслось вдруг, ой-вей!Всё, конечно, проходит. Ты, как прежде, заботлива,Я стараюсь кухарить. Стал готовить борщи.Но моё настроение – то приливы, то отливы —Мне мешают писать. Будь добра, не взыщи.Даже этот сюжет я писал всю неделю.Знаешь, что подтолкнуло? Фото, где мы вдвоёмНа днепровском мосту на собор наш глядели,Молодые, весёлые. Ну, вот-вот запоём.Их, конечно же, много, тех счастливых мгновений,Вспоминай их почаще – это к радости ключ.Нам её не хватает золотых дуновений.Пусть почаще нас греет нашей памяти луч.Что-то я разбежался, а ведь просто подарокМне хотелось придумать в этот праздник весны.Но ведь мы же богаты тем божественным даром,Что зовётся Любовь, не имеет цены.
Плата
Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь.На цыпочках, молчанья не нарушив,За словом сокровенным прокрадись.Прислушайся: со скрипом заржавелымОткрылась в память в паутинах дверь.Доверь тропинку ту мечтаниям несмелымИ в достижимость невозможного поверь.Забытых звуков клёкот журавлиный,Волшебных рифм дурманящий стозвон.Счастливый, молодой, почти былинныйСмоленской юности состарившийся стон.Ах, диалектика и практики, и воли,И в юность рвись, и помни о былом.Я не хочу, я молодостью болен,Я нищ, я волен, крепок на излом.Со мной сразишься? Кто? Пустое дело.Я в шахматных сраженьях закалён…Вот так опять: уже и мысль созрела,Бестрепетная, как на саван лён.…Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь,Но в пересохшем горле песню душит«Уменье жить». Ему не покорись!
Тоска по Смоленску
Снятся мне города моей юностиИ ушедших друзей голоса.Сердцу трудно сейчас это вынести.Нелегко мне об этом писать…Мой Смоленск с вековыми сединами,Стен кремлёвских в заплатках броня,Остаёмся с тобою едины мы,В сердце дружбу и верность храня.И в каких ни живали бы странах мы,Дорога нам твоя седина.Твой собор, как маяк дальним странникам,Сквозь туман над Днепром светит нам.А наш парк – дорогое мне Блонье,Бывший пригород, выпас скота,Я не спутаю даже спросоньяС красотою курорта Болонья.Красота? Да не та ведь, не та.Дорог мне нестареющий Глинка,Здесь стоящий на вечном посту,И знакома любая дождинкаНа деревьях, что рядом растут.В середине ушедшего векаВокруг парка царил людоход,Здесь искали друзей человеки,Отправляясь в вечерний поход.Телевизоров мы не зналиИ не ведали дискотек,Едва слышали о криминале,Не вылазили из библиотек.Вместе слушали репортажи:Репродуктор вещал на углу.Что сегодня Синявский расскажет?И заслужит ли Хомич хвалу?А меня увлекли шахматистыВ свой загадочно-дерзкий мир,И не стал я, как папа, артистом,Хоть и был для меня он кумир.Зато в области стал чемпионом,И всего-то в семнадцать лет.Впрочем, в мире нас миллионы,Не оставивших такой след,Как известный всему народуАвтор «Тёркина» дорогой,С кем встречался я в огородеИ беседовал раз-другой.Ах, Твардовский, Пржевальский, Конёнков —Знаменитые земляки,Перед вами я словно котёнок,Увидавший вдали маяки…
Свидание с юностью…
Здравствуй, вольная воля —Приднепровье моё!Счастлив я своей долей,Нынче вместе споём!С юных лет я здесь не был.Постарел Красный бор.Сосны – лесенка в небо,Травы – словно забор.Я лечил здесь отчаяниеИ мечтал стать Дерсу,И учился молчаниюВ предгрозовом лесу…Приходил сюда часто,Как послушник – в собор,Красный бор – ты мой пастор,Мой душевный убор.И сегодня, как прежде,Разреши здесь пожить,Чтоб воскреснуть надеждеИ хандру отложить.Чтобы сердце и душуОсвятил птичий грай,Чтоб кукушку послушать,С белкой в прятки сыграть.Поклониться осинкеЗа грибной урожай.И берёзке-блондинке:Ты сестре подражай!Заплутавши в трёх соснах,Встретить берег Днепра.С грустью вспомнить о блёснах:Сто лет в руки не брал.Здесь рыбачили с папой,Я учился удить,Когда дождик закапал,Не хотел уходить.А в вечернюю зорюУ костра в первый разО таинственном мореСлушал папин рассказ.Что такое облога,Вабить волка зачем…Жито – пряжить немного…Сколько познанных тем!К языку – уваженье,И природе – поклон!Будешь вечно в движеньи,Не пойдёшь под уклон!Помню эти заветы.Трудно их сохранить.Разбрелись мы по свету,И потеряна нить,Что сшивала навекиПоколений судьбу.Привязав к каждой веткеПредков наших мольбу,Их обычаи, нравы,Их словарный запас,Их лечебные травы —Жизни крепкий каркас.Я прожил на Кавказе,Папа – в Минске, а брат,Как в нелепом рассказе, —В Нарве ищет добра.Но прошло четверть века,Папы с братом уж нет,Лишь в шкафу – фототека.Внукам будет нужней.Мне же – папины книги,Их лиричный настрой.В них так памятны мигиУ рыбацких костров.Сквозь витрину сравненийПроступает портрет:Каждый вздох – вдохновенье,В каждом слове – секрет,Простота и уменьеСловом так ворожить,Что любое мгновеньеМожно вместе прожить.…Замечтался я что-то.Жизнь сегодня не та.Ценят только банкнотыДевяносто из ста.Красотой любоваться?Не в лесу! Во дворце!Шерлок Холмс либо Ватсон,Разберись в подлеце,Что повырубил сосны,Проредив Красный бор.Где был луг сенокосный,Вырос наглый забор.Землю – четверть гектара! —Схапать в соснах смогли.Обошлось – почти даром.Здесь куются рубли.Продаются коттеджи:Миллионы в карман.И накопят их те же,Чей хронометр – обман.Если это продлится,Позабудется бор.И в сосновой столицеБудет царствовать вор.Ведь дворцы и поместьяПо плечу только им.А живущим в предместьях —Сказки про Аркаим.Про величье и славуТой и этой Руси,Про победы державы,Что должны воскресить!И молчок про зарплаты,Нищету работяг,И на платьях заплатыУ невест-симпатяг…Замолкаю устало.Ты прости, старый лес!Я слабей капиталов,Не туда я полез.Но лелею надежду,Что настанет пора:Ворам сменят одеждуНа тюремный парад.
Мечты, видения…
Лучшему другу
Володе Ганиковскому, 2017 год
Давно соловьёв я не слушал,Давно я рассвет не встречал,Давно оскудевшую душуПоставил на скучный причал.Сорвусь. Позвоню я Володьке:– Давай соберём рюкзаки!Шпаклюй твою старую лодку,Походную куртку накинь…Грущу по Смоленску родному,Давай по Днепру проплывём!Я буду готов к выходному…Надеюсь, ещё доживём!А он усмехнётся лукаво.– Не вредно, дружище, мечтать.Допей свою чашку какаоИ отправляйся в кровать.Померяй скорее давленье,Таблетки принять не забудь.Жене напиши заявленье.Засни, и отправимся в путь.Приснится тебе твой Бештау,А мне, может быть, Алибек.И в дымке туманной растаетНаш в юность унылый побег.
Услада сердца моего
Мечтаний город дорогой,Счастливой юности избранник..Из брани выкован судьбойТысячелетний гордый странник.Услада сердца моего:Преодолел я рифм преграды.В награду – приз мой боевой:Читателей восторг и радость.
Татьяна Волкова
Родилась 20 февраля 1963 года в деревне У Речки Варыж. Училась на удмуртском отделении филологического факультета УдГУ им. 50-летия СССР. Но уже 36 лет живёт далеко за пределами Удмуртии – на Ямале. Оттого у Татьяны Анатольевны и такая тоска по малой родине. Работает в детской библиотеке города Тарко-Сале.
Татьяна публиковалась в газете «Северный луч», а также в социальной сети ВК. Является соавтором книги Н. Владыкина «Малая родина – отсюда наши корни».
Родничок
(сказка-быль)
В одной глухой деревне с удивительным и очень красивым названием У Речки Варыж струился маленький весёлый ключик, источник. Находилась эта деревня в прекрасном родниковом крае.
Ключик свой жители деревни называли просто – Родничок. Вода в нём была чистая, прозрачная. И очень вкусная. Родничок доверчиво смотрел своими озорными серебристыми глазками на этот живописный окружающий мир, который казался ему самым красивым, самым добрым, самым мудрым.
Надо сказать, что жители деревни, сами того не ведая, это чувство особой значимости Роднику и вселяли. Они бережно огородили то место, откуда бил ключ, деревянным срубом, чистили, чтобы оно не заросло травой. Сделали деревянную жёрдочку – первую дорожку для родниковой водицы. Да и набирать воду в ведро из жёрдочки было намного удобнее.
Деревня находилась в такой глубинке, где не было почти никакой цивилизации, и Родник был своеобразным центром притяжения. Да и находился он в центре селения. К Роднику с двух сторон были сделаны тротуары. А потому даже повелось делить жителей на тех, кто по ту сторону Родника, и на тех, кто по эту.
Журчала вода в Родничке днём и ночью, зимой и летом. Зимой она не замерзала, а летом была холодная – около 2–3 градусов. У Родника жители деревни встречались, делились новостями, планами, смеялись, возможно, даже и спорили изредка.
К нему, Роднику, приходили жители маленькой деревни в любую погоду, в любое время года за водой. Чаще всего с вёдрами. Только те, кто жил в отдалении, зимой изредка воду возили на деревянных санках. Очень важно было иметь в хозяйстве правильное коромысло. На него цеплялись наполненные водой вёдра, идти с которыми нужно было с особенной грациозностью, чтобы содержимое не расплескалось. Даже примета была: если у девушки вода не плескалась, значит, муж будет трезвенником.
Здесь полоскали постиранное бельё, которое становилось удивительно чистым, хрустящим, с неповторимым ароматом свежести. Для полоскания белья заботливые жители сделали специальные приспособления из дерева. И, между прочим, здесь присматривали матери взрослых сыновей будущих невесток себе: замечали, как постирано бельё у девушки, как она выжимает его – во всём были свои премудрости. И всё это наблюдал и Родничок, подбадривая всех своим приятным звонким голосочком. Даже в самые сильные морозы никто не позволял себе полоскать бельё у себя в бане – это считалось дурным тоном.
