Мой крылатый кошмар
Шрифт:
«Поехали!»
– Разрешите мне, профессор? – вытянув руку, громко и четко произнесла я, не забыв ослепительно улыбнуться. Подумалось, что раз уж я теперь дриада, мне положено быть ослепительной и очаровательной.
В аудитории и до этого было тихо. Мало кто рисковал перешептываться или дурачиться на парах профессора Эленхайма. Если он поймает (а он непременно поймает), то от отработки потом не увильнуть. А фантазия у профессора была весьма и весьма богатой.
Стоило мне подать голос, как тишина превратилась практически в абсолютную. Она натянулась, словно струна. Казалось, еще немного, и от напряжения что-нибудь
– Торбург? – удивился Эленхайм, переводя на меня взгляд. – Вы вызвались? Сами?
– Так точно, профессор, – поднимаясь, подтвердила я. – Сама вызвалась. Так я могу ответить на ваш вопрос?
– Прошу.
– Итак, болотный гомилюк. Это человекоподобная тварь с огромным брюхом, лягушачьими лапками и бесформенным лицом, которое сплошь покрыто бородавками. Так как гомилюк является человекоподобным, то главная особенность состоит в том, что он умеет колдовать. Магия простейшая, но очень опасная. Он может оживлять умершие деревья, вызывать болотных духов и подтягивать трясину. То есть только что вы стояли на твердой земле, а уже через пару секунд под вами болото, которое засасывает все глубже. К счастью, гомилюков не так много и наткнуться на них сложно. Они предпочитают жить в глубине и редко подходят к границам Черного леса.
– Хорошо, – довольно кивнул Эленхайм. – Садитесь, Торбург.
Я тут же подчинилась.
– Следующий вопрос. Как можно уничтожить шестилапого шершара?
– Можно мне, профессор?
Я снова была первой.
– Торбург? Вы меня удивляете сегодня.
– Стараюсь, профессор, – быстро поднимаясь на ноги, весело проговорила я и тут же начала отвечать, пока меня не опередили: – Итак, шестилапый шершар – мохнатое создание, помесь шерстяного бизона и крысы. Глупы, неповоротливы, но крайне агрессивны. А еще плотоядны. Для их убийства нужно нанести удар в место между глаз. Это можно сделать как оружием, так и подручными средствами. Клинки азгаров для этого подходят идеально. Или заклинанием сверкающего удара. Главное не промахнуться. Потому что второго шанса шершар не даст.
– Верно. А в чем еще опасность шестилапых?
«Хочет меня проверить? Да легко!»
– Они обычно охотятся парами. Где есть один, будет и второй. Поэтому следует быть вдвойне осторожными.
– Садитесь, Торбург, отлично.
«Как же приятно, когда тебя хвалят. И еще приятнее, когда на тебя так смотрят – удивленно и даже пораженно. А кое-кто вообще бесится от злости. Уверена, что Гарроу кипит от ненависти, ведь с ним я знаниями не блистала. Я вообще старалась быть как можно незаметнее».
– Русалины… – только успел начать Эленхайм, а я уже тянула руку. – Торбург? Вы что, решили сегодня отработать за все годы молчания?
– Ну что вы, профессор. Я просто хочу быть лучшей, – снова поднимаясь со своего места, заявила я.
«Если так скакать туда-сюда, непременно натренирую ноги», – нашла я еще один плюс.
– Похвальное стремление. Но вы не дослушали мой вопрос, Торбург.
– Ничего, уверена, я справлюсь.
– Самоуверенность – не всегда хорошее качество, – усмехнулся профессор.
– Я все-таки попробую.
– Физиология русалинов.
А вот этого мы пока не проходили. Вот только сдаваться я не собиралась. Мало кто знал, но я любила читать. Всегда. Кроме того, моя семья была потомственными стражами. А за праздничными обедами чего только не услышишь об обитателях Черного леса.
Например, старший брат Элайн (тот самый огненный феникс) рассказывал, как во время рейда глубоко в лес они с напарником наткнулись на кладку русалинов.
– Русалины и русаланы – создания с телом человека и хвостом рыбы. Могут дышать и под водой, и на суше за счет жабр и недоразвитых легких. Острые зубы, чешуя и рыбьи глаза навыкат. Волос нет. Русалин и русалан можно различают по груди. У особей женского пола она более выпуклая. Любят человечину. Обычно русалины спариваются с русаланами весной. На одну самку приходится примерно пять-шесть самцов. Чем больше, тем лучше. Самка откладывает икру, примерно пять или шесть сотен. К счастью, выживает и достигает зрелости лишь сотая часть. Икринки очень любит местная нечисть.
– Откуда такие познания, Торбург?
– Брат рассказывал, – призналась я. – Он встречался с этими тварями. И однажды даже обнаружил скрытую кладку.
– Отлично. Не думал, что ваши познания настолько глубоки.
– Вы не один такой, профессор, – присаживаясь на лавку, отозвалась я.
Иргар на меня так и не смотрел. Он вообще никуда не смотрел. И непонятно было, доволен ли летун моей активностью, или нет. Ну и ладно. Я это затеяла в первую очередь не для него, а для себя.
– Следующий вопрос. – Я тут же вскинула голову, готовясь поднять руку. – Торбург, – усмехнулся Эленхайм, заметив мой порыв, – я хочу послушать остальных. Не одной же вам сегодня отвечать.
– Просто знайте, профессор, что я всегда готова.
– Учту.
За время занятия, а длилось оно полтора часа, Эленхайм обращался ко мне еще пару-тройку раз. Я понятия не имела, что им двигало: желание проверить меня, застать врасплох или позлить кого-нибудь. В любом случае, я была готова ко всему.
Сколько запалов у змееголова? Девять.
Чем убить карангуйского бородавочника? Заклинание выброса или специальное зелье под названием «Чарингай».
Знаю ли я характеристики двухголового пса? Конечно же. Первая голова – звуковое оглушение, а вторая вырабатывает смертельный яд. Так что если не разорвет на части, то отравит точно.
Сегодня у Эленхайма я была звездой. И мне на удивление понравилось это ощущение.
7
– Ну как? – с торжествующим видом поинтересовалась я, покидая аудиторию Эленхайма одной из самых первых.
Давно я не была так довольна собой. Улыбка растянулась до ушей, глаза сияли, а душу переполняло невероятное желание сделать что-нибудь этакое. Но непременно хорошее. Меня буквально распирало от энергии, которую не терпелось куда-нибудь срочно применить.
И я еще считала себя равнодушной к чужому признанию? Как много, оказывается, я о себе не знала.
– Знаешь, Торбург, мое мнение о тебе ничуть не изменилось, – отозвался шагающий рядом летун.
Остальные студенты двигались чуть позади, непривычно тихие и удивленные. Еще бы, не каждый день обычно отстающий студент становится звездой строгого профессора. Тут кто угодно задумается.
Впрочем, слова Иргара мою радость немного поубавили.
– Не поняла? – оборачиваясь, произнесла я растерянно. Ожидала-то ведь совсем другого.