Мой личный судный день
Шрифт:
Умылась. Стало еще хуже. Счастливые женщины, кто может выйти в люди без капли макияжа! А ей приходилось прилагать старания. Каждое утро прилагала, потому и нравилась мужчинам.
Ольга очень хорошо понимала, не за опоздания ее увольняют, никто в отделе не приходит вовремя и ничего. Она же за все время работы опоздала всего пару раз, ну тройку, ну, может, чуть больше. А работает она здесь… работала… три года. А Катрин просто нашла наконец повод отомстить за то, что финансовый директор Владислав Васильевич слишком расположен к Ольге. Вот глупая, зачем он ей сдался? Ну, нравится она ему, и что? Он-то
Да и другие тетки ее недолюбливали. А она что? По сути, такая же тетка, только жизнерадостная, неконфликтная и ухоженная.
Вдруг вспомнила, ее же только что уволили! Снова зарыдала. Ей уже тридцать семь, а карьера так и не сложилась, да и личная жизнь не очень. Хотя она все еще надеялась, что Валера наконец решится и сделает предложение.
Оля еще раз взглянула на себя в зеркало, а в целом ничего: большие серые глаза, гладкая кожа, брови вразлет. И все у нее, между прочим, натуральное, без всяких ботоксов и филлеров! Не то, что у Катьки, не без злорадства отметила она. Поправила русые волнистые пряди, выбившиеся из прически, припудрила нос и еще раз критически взглянула на себя. А, сойдет, махнула рукой и пошла, куда послали, – в бухгалтерию за расчетом.
На самом деле Ольга считала, что у нее была очень веская причина для опоздания! И увольнять за это было, по меньшей мере, подло. Но Катрин слушать объяснения не собиралась, Оля сразу это поняла, поэтому объясняться не стала.
Получив расчет, поехала домой. Ничего, не пропадет, утешала она себя. Сейчас Валерке пожалуется, он пожалеет и станет легче. А жалеть он умеет, томно вздохнула она. Он такой красавчик! Высокий, брутальный, на пару лет всего старше, но очень умный и успешный, не то, что она. Вот только к созданию семьи не готов, привык к вольной жизни и постоянным разъездам. У него даже квартиры своей нет, снимает какую-то халупу на окраине, большего ему и не надо. На этой мысли вздохнула и вошла в свой подъезд.
Открыв дверь, Оля услышала приятную романтичную мелодию. Он что, уже выспался? Ужин, наверное, готовит, с удовлетворением, отметила она. Ну хоть здесь у нее все хорошо.
– Валера! Валер, ты где? Ты себе не представляешь! – влетела она в комнату и застыла.
Валера лежал на ее кровати, а прямо под ним стонала какая-то юная белокурая красотка…
От увиденного у нее подкосились ноги, и она плюхнулась в стоявшее рядом кресло.
– Валера, что в моей постели делает эта блондинистая дрянь? – спокойно спросила Оля вместо того, чтобы устроить скандал.
Валера смутился и, кутаясь в простыню, подскочил с кровати, при этом обнажив красивое молодое тело своей пассии. Ольга успела с завистью охватить взглядом ее всю и сникла. Да, надо признать, она ей не ровня.
Надо срочно устроить скандал и выгнать обоих с треском, понимала Оля, но вместо этого также спокойно ткнула в нее пальцем, и спросила, понимая, что спрашивает глупость:
– Ей восемнадцать-то есть?
– Мне двадцать семь! – с гордостью сообщила красотка, не стесняясь встала и начала одеваться. – Валера, почему ты не сказал, что женат?! – возмущенно воскликнула она, взяв ситуацию под свой контроль и безапелляционно присвоив себе статус жертвы. – Выставил меня дурой! Мог бы и предупредить! – истерила она.
– Валера, мне кажется, она на тебя обиделась, –
– Заткнись! – гаркнула на нее девица.
– М-м-м, а она еще и бойкая, – снова сказала Ольга Валерию. – Наверное, именно такая тебе и нужна. – Устало вздохнула, встала и вышла в кухню.
Валера пришел следом и сел напротив.
– Послушай, ты же сказала, что придешь в семь, – искренне расстроился он.
– Ну, извини, – развела она руками, – обстоятельства.
– Это ты извини, мне правда неловко, что ты нас вот так застала.
– Ха-ха-ха, – истерически захохотала та. – Тебе неловко? И только?
В кухню заглянула красотка.
– Валерий, звони, когда разберешься со своей старой шваброй. Повторим! – Она победно задрала голову и ушла, оскорбленно хлопнув дверью.
Ольга снова захохотала, пока не полились слезы. Ей стало ужасно жаль себя. Да, точно, швабра, без макияжа, с опухшими от слез глазами… Побитая молью тетка.
– Оль, наверное, нам давно надо было расстаться, ну или пожить отдельно какое-то время. – Валера сделал жалостливое лицо. – Я хотел из аэропорта поехать домой, но…
– Но тебе не хотелось приглашать такую клевую красотку в твое прекрасное Мурино! – продолжила она за него. – И часто ты здесь, в моей квартире устраивал свидания?
– Зачем ты такое спрашиваешь? – искренне возмутился тот. – Я порядочный человек…
– Хватит! – прервала Оля, не желая ничего знать о его порядочности и вдруг сникла. – Только я вот что-то не поняла, сегодня, что, судный день?
– Почему? – удивился он.
– Да потому! – закричала она. – Сначала грымза эта, теперь ты!
– А что грымза? Грымза – это Катрин?
Он знал Олину начальницу, так как они неоднократно пересекались по работе, и знал об их непростых отношениях. Ольга часто рассказывала ему о конфликтах с начальницей и о том, что происходили они из-за мужчин. Он ревновал! Она это точно знала, ревновал, только видимо не из-за любви к ней, а из-за ущемленного чувства собственничества.
– Послушай, я не хотел, чтобы мы вот так расстались…
– Замолчи и слушай внимательно, – снова прервала она. – Сейчас я уйду. А ты спокойно и обстоятельно соберешь все свои вещи, всё до последней спички. Ключи оставишь в прихожей. Вернусь вечером. Чтобы духу твоего здесь не было!
Оля вскочила, взяла сумку и ушла. Дойдя до остановки, села в трамвай и поехала по кольцу. Это около двух часов. Маловато, но она ведь может сделать еще круг.
Глава
2
Трамвай монотонно стучал по рельсам, изредка встряхивая пассажиров и позвякивая колокольчиком, а Ольга сидела и гадала, за что ей все это? Что за день такой? Будто гнев всех святых внезапно обрушился на нее.
Надо еще как-то с родными объясниться, вздохнула она. Перспектива еще больше повергла в уныние. Мама сильно расстроится, она до сих пор опекала ее, несмотря на бальзаковский возраст дочери. Да, Оля тяжко вздохнула, ей уже тридцать семь. К этому времени у нее в багаже был лишь неудачный брак и его удачные последствия – сынок семнадцати лет, единственная Олина любовь, гордость, всепрощение и все прилагающиеся чувства и эмоции.